RB
21.05.2003, 01:12
Вот интересный пример поединка ИЛ2. Довольно примечательные детали скольжение и сброс скорости
В один из дней в составе шестерки я вылетел на задание. Ведущим был Федор Садчиков. Нас прикрывало шесть «яков». Едва мы успели отштурмоваться и выйти из зоны зенитного огня, как я услышал в наушниках тревожное предупреждение кого-то из наших истребителей: «Внимание, «фоккеры»!» Оглядевшись, я увидел в километре справа и выше моего самолета карусель воздушного боя. С десяток «фоккеров» навалилось на шестерку «яков». Наша группа «илов» еще не успела собраться после атаки, и самолеты растянутой цепочкой шли один за другим, представляя собой прекрасную мишень для вражеских истребителей. Надо было как можно скорее всем собраться. Тогда наши стрелки могли бы организовать эффективную огневую защиту от «фоккеров», помогая друг другу огнем крупнокалиберных пулеметов отгонять заходящего, как правило, снизу сзади противника. Одному стрелку, во-первых, и не видно, есть ли сзади внизу вражеский истребитель — хвостовое оперение своего самолета мешает. А если даже он и увидит врага, то не может стрелять по своему хвосту. Вот тут и приходят на помощь соседи. Наконец, шесть самолетов могут образовать хороший оборонительный круг, отгоняя врагов мощным огнем пулеметов и пушек. И нашим истребителям оборонять единую группу гораздо, легче, чем разрозненные, отдельно летящие самолеты.
Понимая все это, я дал полный газ и форсаж, чтобы догнать впереди идущие самолеты. И почти тут же над моими плоскостями пронеслись трассы и зелеными цепочками растаяли впереди. Я инстинктивно двинул правую ногу, чтобы придать самолету скользящее движение и избежать таким образом встречи со снарядами. В наушниках творилось [85] что-то невообразимое. Ничего членораздельного понять было нельзя. Вдруг я услышал, как сзади застрочил пулемет. Это же мой стрелок! Надо переключить СПУ на него. Под самым самолетом промелькнули силуэты двух «фоккеров». Они быстро ушли к впереди идущим самолетам. Я хотел довернуть, чтобы послать им вдогонку очередь из пушек, но в это время услыхал голос Васи:
— Пара «фоккеров» — в хвосте!
Что делать? Передние наши самолеты еще далеко. Я дал левую ногу и правый крен. Самолет со скольжением стал проваливаться вправо вниз. Трассы промелькнули слева. Теперь мне скорость была ни к чему. Я убрал газ. И переложил самолет в левое скольжение. Вася куда-то стрелял длинными очередями, что-то кричал мне. Но что? Я не мог уже разобрать. Оглянулся, пытаясь хоть что-то понять. Справа, оставляя длинные черные шлейфы, падали два самолета. Кругом сновали «фоккеры». Сколько их? Считать не было никакого смысла. Опять трассы наискось снизу под небольшим углом пронеслись под крылом нашего «ила». «Надо перейти на бреющий! — мелькнула мысль.— Тогда «фоккеры» не смогут заходить снизу!» И я, переложив самолет опять в правое, но уже крутое скольжение, стал быстро падать к земле. Видно, «фоккеры» повторяли мой маневр или доворачивали, так как трассы неслись то справа, то слева, то над кабиной. Я совсем убрал газ, чтобы на малой скорости фашистские истребители не могли идти за мной. Земля уже была почти рядом. И тут я увидел, как еще одна пара пронеслась над моей кабиной. Я дал сектор газа до упора и, выровняв самолет, чуть довернул. Поймав в прицел «фоккера», нажал на гашетки. Трассы из моих пушек и пулеметов быстро нагнали самолет врага. Но, к сожалению, миновали его. Все же «фоккеры» были вынуждены рывком уйти в сторону и вверх.
Впереди и справа несколько столбов черного дыма говорили о том, что еще какие-то самолеты сбиты. Вдруг опять я услышал Васю: «Фоккеры» заходят в хвост!» Резко дав правую ногу, я направил самолет еще ниже к земле. Трассы зеленой молнией сверкнули возле самой кабины. Самолет дернулся, и я тут же увидел две рваных пробоины на левом крыле. Но ничего страшного более не произошло. На высоте пяти — семи метров я выровнял самолет и помчался над верхушками деревьев. Длинная [86] очередь Васиного пулемета застучала сзади. А потом я услышал восторженный крик Вениченко:
— Ура! Подбил гада! Смотри, командир, вон пошел вперед!
Я на мгновение поднял глаза и увидел, как, обгоняя нас, шли вверх два «фоккера» и за одним из них тянулся черный шлейф дыма. На бреющем полете на высоте 7 — 10 метров нельзя отвлекаться от стремительно набегающей на тебя земли, поэтому досмотреть, куда делся подбитый истребитель, не удалось. Сейчас мы летели над самой землей, а самолет сверху был выкрашен зеленой краской с комуфляжем, можно было рассчитывать, что сверху «фоккеры» его вряд ли увидят. Но на всякий случай я сказал стрелку:
— Молодец, Васька, поздравляю! Смотри, чтобы другой «фоккер» не подкрался, а я начну восстанавливать ориентировку.
Действительно, надо было срочно определить, где мы и куда летим? Над чьей территорией находимся? На компасе было около тридцати градусов. Прежде всего надо было взять курс на свою территорию. А это лучше всего довернуть до девяноста градусов, то есть лететь точно на восток.
Я взглянул на часы. С момента вылета прошло один час семь минут. До цели мы летели около пятидесяти минут. Пока атаковали два раза и уходили от цели, ну, прошло еще минут восемь — десять. Значит, бой с «фоккерами» длился всего минут семь — восемь, а мне показалось, что прошло много времени.
Осмотрелся. Нигде никаких самолетов не было. Чтобы лучше рассмотреть местность, надо набрать хотя бы сто — сто пятьдесят метров высоты. Еще раз предупредив Васю, чтобы он смотрел в оба, я перевел самолет в набор. Едва стрелка высотомера достигла полторы сотни метров, как перед самым носом вновь пронеслось несколько трасс. Я рванул ручку на себя и в сторону. И тут же стал скользить. Стреляли с земли. Оказывается, мы находились в районе фашистской передовой. Набирать высоту у вражеских зенитчиков на виду не было никакого смысла. Уж лучше, прикрываясь складками местности и лесом, уйти бреющим полетом на свою территорию, а уж потом начинать восстанавливать ориентировку.
Прижав самолет к верхушкам деревьев, мы минут десять летели курсом на восток. Затем, набрав высоту метров [87] восемьсот, к своей радости, увидели вдали голубое озеро.
Когда мы сели, то только два самолета из нашей шестерки были на своих стоянках — Садчикова и Сухачева. Минут через пятнадцать прилетел еще один «ил» с несколькими пробоинами. Больше не вернулся никто.
Когда стали известны окончательные результаты этого боя, то оказалось, что на нас напали 32 «фоккера». Было сбито два «ила» и три «яка». Противник потерял восемь «фоккеров», не считая того, что подбил Вася Вениченко. На следующий день группа, ведомая Героем Советского Союза гвардии капитаном Павловым, совершала очередной боевой вылет и была атакована тридцатью двумя ФВ-190. Завязался ожесточенный воздушный бой. А происходил он так.
http://militera.lib.ru/memo/russian/gulyaev_vl/08.html
В один из дней в составе шестерки я вылетел на задание. Ведущим был Федор Садчиков. Нас прикрывало шесть «яков». Едва мы успели отштурмоваться и выйти из зоны зенитного огня, как я услышал в наушниках тревожное предупреждение кого-то из наших истребителей: «Внимание, «фоккеры»!» Оглядевшись, я увидел в километре справа и выше моего самолета карусель воздушного боя. С десяток «фоккеров» навалилось на шестерку «яков». Наша группа «илов» еще не успела собраться после атаки, и самолеты растянутой цепочкой шли один за другим, представляя собой прекрасную мишень для вражеских истребителей. Надо было как можно скорее всем собраться. Тогда наши стрелки могли бы организовать эффективную огневую защиту от «фоккеров», помогая друг другу огнем крупнокалиберных пулеметов отгонять заходящего, как правило, снизу сзади противника. Одному стрелку, во-первых, и не видно, есть ли сзади внизу вражеский истребитель — хвостовое оперение своего самолета мешает. А если даже он и увидит врага, то не может стрелять по своему хвосту. Вот тут и приходят на помощь соседи. Наконец, шесть самолетов могут образовать хороший оборонительный круг, отгоняя врагов мощным огнем пулеметов и пушек. И нашим истребителям оборонять единую группу гораздо, легче, чем разрозненные, отдельно летящие самолеты.
Понимая все это, я дал полный газ и форсаж, чтобы догнать впереди идущие самолеты. И почти тут же над моими плоскостями пронеслись трассы и зелеными цепочками растаяли впереди. Я инстинктивно двинул правую ногу, чтобы придать самолету скользящее движение и избежать таким образом встречи со снарядами. В наушниках творилось [85] что-то невообразимое. Ничего членораздельного понять было нельзя. Вдруг я услышал, как сзади застрочил пулемет. Это же мой стрелок! Надо переключить СПУ на него. Под самым самолетом промелькнули силуэты двух «фоккеров». Они быстро ушли к впереди идущим самолетам. Я хотел довернуть, чтобы послать им вдогонку очередь из пушек, но в это время услыхал голос Васи:
— Пара «фоккеров» — в хвосте!
Что делать? Передние наши самолеты еще далеко. Я дал левую ногу и правый крен. Самолет со скольжением стал проваливаться вправо вниз. Трассы промелькнули слева. Теперь мне скорость была ни к чему. Я убрал газ. И переложил самолет в левое скольжение. Вася куда-то стрелял длинными очередями, что-то кричал мне. Но что? Я не мог уже разобрать. Оглянулся, пытаясь хоть что-то понять. Справа, оставляя длинные черные шлейфы, падали два самолета. Кругом сновали «фоккеры». Сколько их? Считать не было никакого смысла. Опять трассы наискось снизу под небольшим углом пронеслись под крылом нашего «ила». «Надо перейти на бреющий! — мелькнула мысль.— Тогда «фоккеры» не смогут заходить снизу!» И я, переложив самолет опять в правое, но уже крутое скольжение, стал быстро падать к земле. Видно, «фоккеры» повторяли мой маневр или доворачивали, так как трассы неслись то справа, то слева, то над кабиной. Я совсем убрал газ, чтобы на малой скорости фашистские истребители не могли идти за мной. Земля уже была почти рядом. И тут я увидел, как еще одна пара пронеслась над моей кабиной. Я дал сектор газа до упора и, выровняв самолет, чуть довернул. Поймав в прицел «фоккера», нажал на гашетки. Трассы из моих пушек и пулеметов быстро нагнали самолет врага. Но, к сожалению, миновали его. Все же «фоккеры» были вынуждены рывком уйти в сторону и вверх.
Впереди и справа несколько столбов черного дыма говорили о том, что еще какие-то самолеты сбиты. Вдруг опять я услышал Васю: «Фоккеры» заходят в хвост!» Резко дав правую ногу, я направил самолет еще ниже к земле. Трассы зеленой молнией сверкнули возле самой кабины. Самолет дернулся, и я тут же увидел две рваных пробоины на левом крыле. Но ничего страшного более не произошло. На высоте пяти — семи метров я выровнял самолет и помчался над верхушками деревьев. Длинная [86] очередь Васиного пулемета застучала сзади. А потом я услышал восторженный крик Вениченко:
— Ура! Подбил гада! Смотри, командир, вон пошел вперед!
Я на мгновение поднял глаза и увидел, как, обгоняя нас, шли вверх два «фоккера» и за одним из них тянулся черный шлейф дыма. На бреющем полете на высоте 7 — 10 метров нельзя отвлекаться от стремительно набегающей на тебя земли, поэтому досмотреть, куда делся подбитый истребитель, не удалось. Сейчас мы летели над самой землей, а самолет сверху был выкрашен зеленой краской с комуфляжем, можно было рассчитывать, что сверху «фоккеры» его вряд ли увидят. Но на всякий случай я сказал стрелку:
— Молодец, Васька, поздравляю! Смотри, чтобы другой «фоккер» не подкрался, а я начну восстанавливать ориентировку.
Действительно, надо было срочно определить, где мы и куда летим? Над чьей территорией находимся? На компасе было около тридцати градусов. Прежде всего надо было взять курс на свою территорию. А это лучше всего довернуть до девяноста градусов, то есть лететь точно на восток.
Я взглянул на часы. С момента вылета прошло один час семь минут. До цели мы летели около пятидесяти минут. Пока атаковали два раза и уходили от цели, ну, прошло еще минут восемь — десять. Значит, бой с «фоккерами» длился всего минут семь — восемь, а мне показалось, что прошло много времени.
Осмотрелся. Нигде никаких самолетов не было. Чтобы лучше рассмотреть местность, надо набрать хотя бы сто — сто пятьдесят метров высоты. Еще раз предупредив Васю, чтобы он смотрел в оба, я перевел самолет в набор. Едва стрелка высотомера достигла полторы сотни метров, как перед самым носом вновь пронеслось несколько трасс. Я рванул ручку на себя и в сторону. И тут же стал скользить. Стреляли с земли. Оказывается, мы находились в районе фашистской передовой. Набирать высоту у вражеских зенитчиков на виду не было никакого смысла. Уж лучше, прикрываясь складками местности и лесом, уйти бреющим полетом на свою территорию, а уж потом начинать восстанавливать ориентировку.
Прижав самолет к верхушкам деревьев, мы минут десять летели курсом на восток. Затем, набрав высоту метров [87] восемьсот, к своей радости, увидели вдали голубое озеро.
Когда мы сели, то только два самолета из нашей шестерки были на своих стоянках — Садчикова и Сухачева. Минут через пятнадцать прилетел еще один «ил» с несколькими пробоинами. Больше не вернулся никто.
Когда стали известны окончательные результаты этого боя, то оказалось, что на нас напали 32 «фоккера». Было сбито два «ила» и три «яка». Противник потерял восемь «фоккеров», не считая того, что подбил Вася Вениченко. На следующий день группа, ведомая Героем Советского Союза гвардии капитаном Павловым, совершала очередной боевой вылет и была атакована тридцатью двумя ФВ-190. Завязался ожесточенный воздушный бой. А происходил он так.
http://militera.lib.ru/memo/russian/gulyaev_vl/08.html