Boris Kasatkin
31.10.2002, 18:49
Доклад Воронинна об Ил-2 понравился майору Иванову и получил высокую оценку руководства. Воронину было присвоено звание капитана, и вместе с новыми погонами он получил очередное задание - написать концепцию русской военной доктрины.
Несколько лет бился Воронин над «русской концепцией», но ничего путного из этого не получалось. Вот и сейчас ,пятнадцатого апреля 1945 года, направив свой Як-9Т в сторону Берлина, он в очередной раз прокручивал в голове возможные подходы к проблеме. На сей раз Воронин решил зайти издалека. «Возьмём Индию, - рассуждал он. - В чём собственно состоит индийский путь? Тысячи лет неторопливые индусы воздвигают грандиозное здание своей метафизики. Веды, брахманы, упанишады... А потом приходит какой-нибудь Будда или Шанкара и говорит, что никакого здания нет, а всё иллюзия и сон. Здание конечно изчезает, и остаётся пустота. Точно также мудрый брахман долго и нудно объясняет своему ученику различия между Атманом и Брахманом, чтобы потом заявить последнюю истину - Атман и есть Брахман (другими словами, ничего нет). Казалось бы, зачем тратить столько времени на объяснение различий между несуществующими вещами, не проще ли сразу оказаться в пустоте, без, так сказать, предварительных процедур? Но не таков индус, чтобы насладиться пустотой, ему нужно сначала поиграть с мыслью, как кошка играет с мышкой. Это и есть индийский путь - игра с несуществующей иллюзией с последующим пребыванием в пустоте.
В Китае пустоты добиваются несколько инными средствами. Там всё основано на равновесии противоположностей. Если есть черное - надо создать белое, инь-ян, плохое-хорошее. Взаимно уравновешивая (уничтожая) друг друга, противоположности образуют пустоту.
И только русская культура вот уже тысячу лет демонстрирует всему миру возможность жить в пустоте, не извлекая из неё каких-то абстрактных метафизических выгод, а используя пустоту исключительно в практических целях. Почему в русских сказках Иван-дурак всегда побеждает своих более умных и изощрённых соперников? Не потому ли, что их отягощенность накопленными в течение жизни опытом и мыслями не позволяют им увидеть вещи такими, как они есть, и, как следствие, найти единственно правильное решение в трудной ситуации? Иван-дурак одновременно является и Иваном- непомнящим. Именно это беспамятство относительно пережитых событий и передуманных мыслей помогает Ивану-дураку всё время держать голову пустой, всегда готовой откликнутся на новый вызов жизни не бесполезным мусором вчерашнего опыта, а вечно свежей пустотой настоящего. На ум пришли слова Чаадаева: «Мы так странно движемся во времени, что с каждым нашим шагом вперёд прошедший миг изчезает для нас безвозвратно». И далее: «Одинокие в мире, мы ничего не дали миру, ничему не научили его; мы не внесли ни одной идеи в массу идей человеческих, ничем не содействовали прогрессу человеческого разума...». "А почему, собственно, единственной формой обучения является восприятие идей,- подумал Воронин,- «...мы ничего не дали миру...», а может, это самое «ничего» и есть как раз то, что мы ему дали, а мир, увлечённый мыслительным процессом, просто не заметил это «ничто»? И кто сказал, что «прогресс человеческого разума» есть единственное благо, которому обязательно надо содействовать?"
Почему многие русские лётчики бестрашно идут на таран вражеских самолётов и закрывают своими телами амбразуры, в то время как немцы считают такие способы ведения войны варварством? Что вообще теряет русский солдат в случае своей смерти и что немецкий? Немец теряет высокий жизненный уровень в своей стране, много мыслей накопленых за жизнь и высокое мнение о себе. Русский не теряет почти ничего. До войны в деревне он жил впроголодь, зарабатывая вместо денег трудодни. После изнурительной работы на государство времени и сил на мысли не оставалось. А ещё, если он не совершит подвиг и вернётся ни с чем, высока вероятность того, что его судят за трусость и растреляют (если ещё раньше заградительный отряд НКВД, не растреляет его без суда).
На язык напрашивалась какая-то формула. И тут Воронин вспомнил фразу, услышаную им в одном из довоенных фильмов: «Русскому солдату нечего терять и в этом и есть наша главная военная тайна».
И вдруг перед Ворониным открылась бездна. Прошлое, настоящее и будущее с одинаковой ясностью предстали перед его взором. Он увидел множество народов на крайнем западе огромного Евразийского континента, которые всё больше погрязая в бесплодных идеях и вечно недодуманных мыслях, всё больше духовно черствея, превращаются в плотную массу безжизненной материи, думающей только о том, как завоевать новое пространство для своего дальнейшего расширения. Уже несколько раз эти народы, безуспешно пытались расшириться за счёт огромного пространства на востоке. «Эта война будет последней войной, когда они попытались завоевать нас открытой силой, - не подумал, а скорее увидел Воронин. - Они сломали слишком много копий, чтобы не понять, что путь открытой борьбы ни к чему их не приведёт. В будущем они попытаются не завоевать нас материей, а превратить нас в материю. Постепенно, шаг за шагом, они будут соблазнять нас различными материальными выгодами, выдавая опасные плоды погрязшего в проблемах и конфликтах ума за «блага цивилизации». Медленно, но верно их техника будет проникать в нашу жизнь, ослабляя нас духовно и подготавливая окончательное завоевание до тех пор, пока в один прекрасный день не окажется, что клещи замкнулись и дороги назад нет. Как в сущности легко наше бремя по сравнению с тем, что придётся испытать тем, кто будет жить после нас. Мы, по крайней мере, знаем где враг, а остальное, как говорится, дело техники. Будущим поколениям для того, чтобы победить врага, придётся сначала победить самих себя, а для этого им надо будет наступить на горло собственым желаниям и потребностям.
Воронин посмотрел на правую плоскость своего самолёта. Благодаря работе механика, который провозился с ней всё ночь, она выглядела почти как новая, а ведь ещё вчера, после напряжённого боя с шестёркой Fw-190А-8, на крыле не было живого места. Воронин мысленно поблагодарил деда Василия (именно так звали механика) и вспомнил один эпизод, связанный с ним.
Однажды, в минуту редкого на фронте отдыха, когда самолёты были в небе и делать было особенно нечего, дед Василий, почесав в затылке и сплюнув на землю, написал докладную записку на имя командира полка, в которой предлагал в целях экономии боеприпасов, уничтожать живую силу противника винтом низколетящего самолёта. Необычное предложение нашло поддержку довольно влиятельных в ВВС лиц. Была образована экспериментальная эскадрилья, которую кто-то, то ли в шутку, то ли всерьёз, назвал летающей кавалерией и проведено несколько пробных вылетов, давших неплохие результаты. Наконец, была образована специальная комиссия, которой было поручено обобщить опыт предварительного использования нового оружия и распространить его по боевым частям. Для пропаганды нового способа борьбы с захватчиками изготовили партию плакатов, на которых изображался летящий на бреющем полёте ИЛ-2 и в страхе разбегающиеся немцы. Надпись на плакатах гласила: «Руби фашистскую сволочь, пока винт не затупился». Слава деда Василия распространилась далеко за пределами полка, и он уже начал сверлить дырку для ордена, как вдруг в дело вмешались международные организации, от которых руководство СССР получило несколько гневных писем. Защитники прав человека писали, что война войной, но даже на войне надо убивать гуманно, а не лишь бы как, и только способами, не противоречащими международным конвенциям. Вожди страны победившего социализма, конечно, крупно имели в виду международные организации, конвенции, права человека и прочие проявления буржуазного сентиментализма. Но тут подали свой весомый голос США, и пригрозили в случае продолжения варварских убийств прекратить поставки по ленд-лизу. Смелому начинанию пришлось дать отбой, и ордена дед Василий так и не дождался.
От воспоминаний Воронина оторвала четвёрка американских P-51, описывающих большие круги несколько выше и правее. Капитан был настороже. Они, конечно, союзники, но... На память пришёл случай, рассказанный Воронину по большому секрету одним подвыпившим полковником из штаба ВВС. Полковник поведал об одном летчике-истребителе, который летал на задания с собакой по кличке «Засекатель», натренированной лаять при нахождении в задней полусфере вражеского самолёта. На появление своих самолётов собака не реагировала. «Засекателем» заинтересовался сам Сталин. В то время он как раз обдумывал возможные варианты послевоенной политики СССР в Европе. Война шла к концу, а некоторые моменты в отношениях с американцами и англичанами заставляли сомневаться в их искренности. Узнав о «Засекателе», Сталин приказал «прогулять» собаку недалеко от какого-нибудь американского самолёта. Как только «Засекатель» увидел силуэт американской летающей крепости, он залаял в несколько раз громче, чем обычно лаял на немцев. "Животное не проведёшь," - мудро заметил тогда вождь, выпуская из трубки дым. А на следующий день Иван Кожедуб сбил два «пробных» американских истребителя...
Воронин прервал воспоминания, чтобы осмотреть заднюю полусферу. На расстоянии примерно одного километра он увидел быстро приближающийся к нему вражеский истребитель. Решив сыграть в дурака, Воронин не предпринял никаких защитных действий и продолжал полёт по прямой. И лишь когда немец был уже совсем близко и явно приготовился стрелять, Воронин резко бросил самолет на горку и закрутил спираль. В глазах потемнело от перегрузки. В верхней точке, переведя машину через крыло на горизонт, он поймал в прицел обогнавший его "Мессершмитт" и выстрелил.
Несколько лет бился Воронин над «русской концепцией», но ничего путного из этого не получалось. Вот и сейчас ,пятнадцатого апреля 1945 года, направив свой Як-9Т в сторону Берлина, он в очередной раз прокручивал в голове возможные подходы к проблеме. На сей раз Воронин решил зайти издалека. «Возьмём Индию, - рассуждал он. - В чём собственно состоит индийский путь? Тысячи лет неторопливые индусы воздвигают грандиозное здание своей метафизики. Веды, брахманы, упанишады... А потом приходит какой-нибудь Будда или Шанкара и говорит, что никакого здания нет, а всё иллюзия и сон. Здание конечно изчезает, и остаётся пустота. Точно также мудрый брахман долго и нудно объясняет своему ученику различия между Атманом и Брахманом, чтобы потом заявить последнюю истину - Атман и есть Брахман (другими словами, ничего нет). Казалось бы, зачем тратить столько времени на объяснение различий между несуществующими вещами, не проще ли сразу оказаться в пустоте, без, так сказать, предварительных процедур? Но не таков индус, чтобы насладиться пустотой, ему нужно сначала поиграть с мыслью, как кошка играет с мышкой. Это и есть индийский путь - игра с несуществующей иллюзией с последующим пребыванием в пустоте.
В Китае пустоты добиваются несколько инными средствами. Там всё основано на равновесии противоположностей. Если есть черное - надо создать белое, инь-ян, плохое-хорошее. Взаимно уравновешивая (уничтожая) друг друга, противоположности образуют пустоту.
И только русская культура вот уже тысячу лет демонстрирует всему миру возможность жить в пустоте, не извлекая из неё каких-то абстрактных метафизических выгод, а используя пустоту исключительно в практических целях. Почему в русских сказках Иван-дурак всегда побеждает своих более умных и изощрённых соперников? Не потому ли, что их отягощенность накопленными в течение жизни опытом и мыслями не позволяют им увидеть вещи такими, как они есть, и, как следствие, найти единственно правильное решение в трудной ситуации? Иван-дурак одновременно является и Иваном- непомнящим. Именно это беспамятство относительно пережитых событий и передуманных мыслей помогает Ивану-дураку всё время держать голову пустой, всегда готовой откликнутся на новый вызов жизни не бесполезным мусором вчерашнего опыта, а вечно свежей пустотой настоящего. На ум пришли слова Чаадаева: «Мы так странно движемся во времени, что с каждым нашим шагом вперёд прошедший миг изчезает для нас безвозвратно». И далее: «Одинокие в мире, мы ничего не дали миру, ничему не научили его; мы не внесли ни одной идеи в массу идей человеческих, ничем не содействовали прогрессу человеческого разума...». "А почему, собственно, единственной формой обучения является восприятие идей,- подумал Воронин,- «...мы ничего не дали миру...», а может, это самое «ничего» и есть как раз то, что мы ему дали, а мир, увлечённый мыслительным процессом, просто не заметил это «ничто»? И кто сказал, что «прогресс человеческого разума» есть единственное благо, которому обязательно надо содействовать?"
Почему многие русские лётчики бестрашно идут на таран вражеских самолётов и закрывают своими телами амбразуры, в то время как немцы считают такие способы ведения войны варварством? Что вообще теряет русский солдат в случае своей смерти и что немецкий? Немец теряет высокий жизненный уровень в своей стране, много мыслей накопленых за жизнь и высокое мнение о себе. Русский не теряет почти ничего. До войны в деревне он жил впроголодь, зарабатывая вместо денег трудодни. После изнурительной работы на государство времени и сил на мысли не оставалось. А ещё, если он не совершит подвиг и вернётся ни с чем, высока вероятность того, что его судят за трусость и растреляют (если ещё раньше заградительный отряд НКВД, не растреляет его без суда).
На язык напрашивалась какая-то формула. И тут Воронин вспомнил фразу, услышаную им в одном из довоенных фильмов: «Русскому солдату нечего терять и в этом и есть наша главная военная тайна».
И вдруг перед Ворониным открылась бездна. Прошлое, настоящее и будущее с одинаковой ясностью предстали перед его взором. Он увидел множество народов на крайнем западе огромного Евразийского континента, которые всё больше погрязая в бесплодных идеях и вечно недодуманных мыслях, всё больше духовно черствея, превращаются в плотную массу безжизненной материи, думающей только о том, как завоевать новое пространство для своего дальнейшего расширения. Уже несколько раз эти народы, безуспешно пытались расшириться за счёт огромного пространства на востоке. «Эта война будет последней войной, когда они попытались завоевать нас открытой силой, - не подумал, а скорее увидел Воронин. - Они сломали слишком много копий, чтобы не понять, что путь открытой борьбы ни к чему их не приведёт. В будущем они попытаются не завоевать нас материей, а превратить нас в материю. Постепенно, шаг за шагом, они будут соблазнять нас различными материальными выгодами, выдавая опасные плоды погрязшего в проблемах и конфликтах ума за «блага цивилизации». Медленно, но верно их техника будет проникать в нашу жизнь, ослабляя нас духовно и подготавливая окончательное завоевание до тех пор, пока в один прекрасный день не окажется, что клещи замкнулись и дороги назад нет. Как в сущности легко наше бремя по сравнению с тем, что придётся испытать тем, кто будет жить после нас. Мы, по крайней мере, знаем где враг, а остальное, как говорится, дело техники. Будущим поколениям для того, чтобы победить врага, придётся сначала победить самих себя, а для этого им надо будет наступить на горло собственым желаниям и потребностям.
Воронин посмотрел на правую плоскость своего самолёта. Благодаря работе механика, который провозился с ней всё ночь, она выглядела почти как новая, а ведь ещё вчера, после напряжённого боя с шестёркой Fw-190А-8, на крыле не было живого места. Воронин мысленно поблагодарил деда Василия (именно так звали механика) и вспомнил один эпизод, связанный с ним.
Однажды, в минуту редкого на фронте отдыха, когда самолёты были в небе и делать было особенно нечего, дед Василий, почесав в затылке и сплюнув на землю, написал докладную записку на имя командира полка, в которой предлагал в целях экономии боеприпасов, уничтожать живую силу противника винтом низколетящего самолёта. Необычное предложение нашло поддержку довольно влиятельных в ВВС лиц. Была образована экспериментальная эскадрилья, которую кто-то, то ли в шутку, то ли всерьёз, назвал летающей кавалерией и проведено несколько пробных вылетов, давших неплохие результаты. Наконец, была образована специальная комиссия, которой было поручено обобщить опыт предварительного использования нового оружия и распространить его по боевым частям. Для пропаганды нового способа борьбы с захватчиками изготовили партию плакатов, на которых изображался летящий на бреющем полёте ИЛ-2 и в страхе разбегающиеся немцы. Надпись на плакатах гласила: «Руби фашистскую сволочь, пока винт не затупился». Слава деда Василия распространилась далеко за пределами полка, и он уже начал сверлить дырку для ордена, как вдруг в дело вмешались международные организации, от которых руководство СССР получило несколько гневных писем. Защитники прав человека писали, что война войной, но даже на войне надо убивать гуманно, а не лишь бы как, и только способами, не противоречащими международным конвенциям. Вожди страны победившего социализма, конечно, крупно имели в виду международные организации, конвенции, права человека и прочие проявления буржуазного сентиментализма. Но тут подали свой весомый голос США, и пригрозили в случае продолжения варварских убийств прекратить поставки по ленд-лизу. Смелому начинанию пришлось дать отбой, и ордена дед Василий так и не дождался.
От воспоминаний Воронина оторвала четвёрка американских P-51, описывающих большие круги несколько выше и правее. Капитан был настороже. Они, конечно, союзники, но... На память пришёл случай, рассказанный Воронину по большому секрету одним подвыпившим полковником из штаба ВВС. Полковник поведал об одном летчике-истребителе, который летал на задания с собакой по кличке «Засекатель», натренированной лаять при нахождении в задней полусфере вражеского самолёта. На появление своих самолётов собака не реагировала. «Засекателем» заинтересовался сам Сталин. В то время он как раз обдумывал возможные варианты послевоенной политики СССР в Европе. Война шла к концу, а некоторые моменты в отношениях с американцами и англичанами заставляли сомневаться в их искренности. Узнав о «Засекателе», Сталин приказал «прогулять» собаку недалеко от какого-нибудь американского самолёта. Как только «Засекатель» увидел силуэт американской летающей крепости, он залаял в несколько раз громче, чем обычно лаял на немцев. "Животное не проведёшь," - мудро заметил тогда вождь, выпуская из трубки дым. А на следующий день Иван Кожедуб сбил два «пробных» американских истребителя...
Воронин прервал воспоминания, чтобы осмотреть заднюю полусферу. На расстоянии примерно одного километра он увидел быстро приближающийся к нему вражеский истребитель. Решив сыграть в дурака, Воронин не предпринял никаких защитных действий и продолжал полёт по прямой. И лишь когда немец был уже совсем близко и явно приготовился стрелять, Воронин резко бросил самолет на горку и закрутил спираль. В глазах потемнело от перегрузки. В верхней точке, переведя машину через крыло на горизонт, он поймал в прицел обогнавший его "Мессершмитт" и выстрелил.