Со стороны солнца - когда и кто написал?

http://airbase.ru/books/fromsun/index.htm


МИНУС 30 МИНУТ
Когда в восемь вечера над КП снова лопается зелёная ракета, уже не остаётся сил взо¬браться на крыло.
Коляныч подпихивает меня вверх, но парашют ещё не застёгнут, он скользит под руками Коляныча, и я едва не падаю на землю. Это почти приводит меня в себя.
- Ну, с богом, - Коляныч придерживает пилотку, струя от винта отталкивает его от само¬лёта, я вижу, как шевелятся его губы, и опять хочу спросить его после вылета, что он там шепчет мне вслед.
Амелин уже взлетает, и я даю полный газ - быстрее, быстрее. Набираю высоту и огляды¬ваюсь вокруг. Все здесь. Все шестеро.
Солнце уже почти село и небо на востоке густеет синевой, но этот проклятый день ви¬димо никогда не кончится.
- Сокол, Сокол, я - Верба! - всё тот же голос наведенца с земли. - В квадрате три-пять группа "юнкерсов" до сорока машин, заходят на бомбометание. В сопровождении "мессеров".
Голос на мгновение замирает и в наушниках слышен только треск и очень далё¬кие го¬лоса - кто-то дерётся на пределе слышимости, и значит здесь мы одни.
- Сокол, - голос наведенца упавший, в нём - безнадежность. - "Мессеров" до тридцати. Приказ - не дать отбомбиться. Быстрее, хлопцы, - добавляет он и замолкает.
- Слышу, атакую. - Голос Амелина лениво - спокоен. - Дима, заходим от солнца. Де¬лай, как я. - Его самолёт забирает с набором высоты влево, Аме¬лин сознательно про¬игрывает во времени подхода к цели, выигрывая во вне¬запности появления. Нас всего шестеро. И я всё не могу вспомнить, в каком вылете, в пятом или четвёртом, погиб сегодня Старик.
- Сокол, я - "тридцать первый", машина не тянет.
Я смотрю вниз и назад. Косолаповская пара медленно отстаёт, они метров на триста ниже, и не похоже, что смогут к нам подтянуться.
Мы идём по широкой дуге, прижимаясь к редким и неплотным розовым обла¬кам. Аме¬лин зарывается в облако, я проскакиваю выше, облако кончается, и прямо под нами - вот они "юнкерсы".
Лёшка переворачивается через крыло, блеснув по рыбьи животом, и крик - "Со¬колы, атака!" - заканчивает с тишиной.
Мы падаем почти отвесно, первые "юнкерсы" уже отбомбились и тянут тяжело вверх, мы сближаемся на встречных курсах, но они всё ещё не видят нас. Их ведущий перево¬дит машину в горизонтальный полёт, пристраиваясь в хвост бесконечной очереди "ла¬потников" и мне в глаза бросается абсолютно белый, снежно-белый, её цвет.
И тут Амелин открывает огонь.
И снег взрывается красным.
Я бью в ведомого, перегрузка рвёт перепонки, мы проваливаемся сквозь строй бомбар¬дировщиков к земле и выходим, выходим из пике, у "лавочкиных" тре¬щат крылья, мы снова лезем сквозь дым вверх, я вижу, что горит Косолапов и кручу головой.
И тут на нас сваливаются "мессеры".

ТОЧКА ОТСЧЁТА
Мы уже совсем рядом с аэродромом, до него рукой подать, и я начинаю верить, что Лёшка дотянет.
Я подхожу совсем близко, гляжу на него, но он по - прежнему не поворачивает головы, вряд ли он вообще что - то видит, потому что лицо у Лёшки в крови, и он то и дело пы¬тается стереть её рукой. Машина его внезапно клюёт носом и проваливается на десяток метров ниже к земле, к бесконечному лесу, в котором, я, как не кручу головой, не вижу ни одной мало-мальски пригодной для вы¬нужденной посадки прогалины.
Он не слышит меня, но я всё повторяю в бесполезные ларинги
- Давай, Лёша, давай. Газу добавь, ручку на себя.
И шепчу про себя "тяни, тяни, тяни, сволочь…" Лёшкин "лавочкин " мед¬ленно вырав¬нивается, и я вижу сверху, как он растерзан. Пушки "фоккера" раз¬несли пол - крыла, и истребитель всё время норовит показать солнцу брюхо.
Я непрерывно осматриваюсь.
На небе - ни облачка, закатная звезда лупит нам в хвосты, и для "пары" гансов, выскаки¬вающих из-под неё с быстротой солнечных лучей, мы лёгкая и желан¬ная добыча. Но их пока не видать.
Небо, солнце и чёртов лес.
И тут Лёшка начинает дымить.
Его снова разворачивает здоровой плоскостью вверх, и тонкая струйка дыма мгновенно набухает чёрным.
- Лёшка - кричу я, но дым уже накрывает кабину и спираль истребителя стано¬вится всё круче.
- Прыгай! - я так близко, совсем рядом.
Сквозь дым, я вижу Лёшку, его рука скользит по фонарю в бессильной попытке его сбросить.
- Лёша - выдыхаю я, и земля проваливается под меня, и вот она уже над голо¬вой, и дым костра падает отвесно в небо, и всё ещё слышен в наушниках почти шёпот "Димка…"
И это - всё.

Блин - немцев почитаешь - так их мало было на Восточном фронте, еле с задачами основными справлялись, только и знали, что скозь сонмы русских истребителей прорывались. :eek: Наших почитаешь - немецких "мессеров" было столько, что темно становилось. :rolleyes:

Не знаю, чего там было, но немцев читать интереснее - они про пьянки писали, про то, что жить хочется... ;)

Про пьянку - оттуда же.


МИНУС 20 ДНЕЙ
- Пойдём со мной, милый.
Я вижу всё сквозь туман. Два часа ночи и все пьяны.
Накурено, и дым слоями ползает под потолком комнаты, напоминая низкую ок¬тябрь¬скую облачность, которую никак не пробить, сколько не тяни вверх.
Глаза женщины совсем близко, она кладёт свою руку на мою, и я чувствую, как рука чуть подрагивает, и пальцы женщины беспокойно перебирают мои.
Я уже почти готов попытаться встать, но на тут на меня наваливается Амелин с очеред¬ным стаканом. Жидкость в стакане одного цвета с папиросным дымом, и я понимаю, что водка кончилась.
- Дима, - он тянется ко мне и рука женщины исчезает.
- Дима, - его лицо бледно и кожа сухо натянута на скулах. - Давай за Саню.
Он тянет стакан кверху и тяжело глотает, запрокидывая голову, жидкость выплёскива¬ется из стакана на гимнастёрку, капли её повисают на "звёздочке" и она вспыхивает своим тя¬жёлым блеском.
Лёшкино лицо передёргивается, глаза блуждают по столу, но мы уже в той ста¬дии, когда закуска не нужна. И взгляд его снова останавливается на мне.
- Дима, - говорит он, булькая пойло в стакан, - за Камала.
В углу поют.
Но голоса поющих расстроены, как и гитара.
Сидя на кровати, моя недавняя связистка держит Косолапова за руку. Он сме¬ётся и це¬лует её в губы. Она вырывается и хохочет тоже.
Амелин тяжело поворачивается на смех. Его рука едет по столу, сметая на пол консервы. Ухватившись за край стола, он тяжело отрывается от скамьи
Песня замолкает, но кто-то уже в полусне всё тянет последнее слово.
Амелин бледен.
- Всем блядям молчать! - шёпотом орёт он, рука его падает на колодку кобуры и ти¬шина становится ватной.
Время дало сбой и повисло длинной паузой. Я всё тянусь к Лёшкиному локтю, когда дверь мгновенно распахивается и, пригнувшись, в мокрой плащ - палатке, в комнату входит Старик. И он трезв как стекло.
Амелин замирает. Взгляд Старика скользит по нему. Волосы связистки упали на глаза, и пальцы шарят в поисках верхней расстёгнутой пуговки.
Амелин распрямляется во "фрунт".
- Встать, смирно! - подаёт он команду. Все столбенеют от такого развития событий, а он уже дробит три шага по направлению к Старику, и медали его звенят
- Вольно. - Старик поворачивается спиной.
- Всем отбой. Дождь. Завтра полётов не будет. Амелин и Ракитин в семь ноль-ноль ко мне.
Дым тянется в открытую дверь, и все переводят дух.
Я выхожу следом. Капли стучат по крыльцу.
Дождь. Немцев тоже прижало к земле.
Полётов не будет.

Ну написано явно сейчас. Кем? Ну вирпилом наверно :)

"Если бы я не ждал, я бы не понял, откуда они появились.
Они выныривают на меня - тающие в солнце тупоносые рыбины, и всё, что я успеваю сделать - довернуть машину и первым открыть огонь.
Ведущий мгновенно проваливается вниз, ведомому времени на это уже не остаётся. Уходя от столкновения лоб в лоб, он пытается проскочить верхом, и на мгновения брюхо "фоккера" заполняет мой прицел. "Лавочкин" вздыхает всем телом, нас встряхивает в спутной струе, и мы свечкой лезем вверх, чтобы, опрокинувшись в "иммельмане" оценить обстановку.
Я выравниваю машину и осматриваюсь.
"Фоккер", оставляя дымный след, круто снижается. И километром западнее тоже лезет вверх чёрно-красный истребитель, теперь я уверен, что это - Шнитке, и я спешу к нему.
Ну, вот мы и встретились. "Дима, сзади!"- кричат мне ребята, и мне некогда думать, откуда они кричат. Я быстро сваливаюсь на крыло и ещё одна пара "фоккеров" проскакивает мимо меня. Я оглядываюсь, ещё пара заходит мне в хвост.
Но Шнитке - вот он, совсем рядом, и я уже на дистанции залпа, я всё ещё выше его, я вижу его задранную вверх голову, он что-то кричит, и я распарываю бесконечной очередью фонарь кабины Шнитке и его самого. "

Ни чего не напоминает? :)

У Крона на авиабазе это было выложено то ли в 98, то ли в 99.
Так что сомнительно.

Цитата:

---

Сообщение от Paramon

Блин - немцев почитаешь - так их мало было на Восточном фронте, еле с задачами основными справлялись, только и знали, что скозь сонмы русских истребителей прорывались. :eek:

---

Надо ж как-то поражение оправдывать... чего им ещё делать остаётся.

Цитата:

---

Сообщение от Strannik

У Крона на авиабазе это было выложено то ли в 98, то ли в 99.
Так что сомнительно.

---

Так не обязательно, что по мотивам "Ила". :)

Цитата:

---

Сообщение от Paramon

Блин - немцев почитаешь - так их мало было на Восточном фронте, еле с задачами основными справлялись, только и знали, что скозь сонмы русских истребителей прорывались. :eek: Наших почитаешь - немецких "мессеров" было столько, что темно становилось. :rolleyes:

Не знаю, чего там было, но немцев читать интереснее - они про пьянки писали, про то, что жить хочется... ;)

---

Ну как раз таки на восточном фронте их было больше, чем где нибудь еще. Собственно от четырех пятых, до двух третей их авиации именно у нас тусили. Ну а по субъективной оценке, если внимательно почитать наших и ихних, то все становится более-менее понятно. Как правило у наших: два звена NN-ской эскадрильи обнаружили две девятки бомбардировщиков в сопровождении шести "фокке-вульфов", из чего делается вполне закономерный вывод, немцев было 24, а нас 8, сбивать-то все равно всех надо, а бомберов так вообще в первую очередь. У немцев тот-же инцидент, чаще всего описывается иначе: прикрывая бомбардировщики(сколько именно не уточняется) шесть "фокке-вульфов" из авиаэскадры NN столкнулись с 8-ю русскими истребителями, т.е. с немецкой точки зрения нас было 6, а русских 8 и по-своему они тоже правы, бомберы истребителей гонять не будут.
"Дуализм языкового знака"(с) однако. :D

У меня такое чувство, что мы немного попутали рамсы))
Т.е. "ЗС" и остальные игрушки первичны, а вот действительные события - не более, чем баг.
Бондарев вот написал "Горячий снег"потому, что в "Блицкриг" поиграл -гаммер он фанатичный.
Богомолов поквестился и родил "Момент истины".
Ну и этот - подержался за джой, ну и пробило его. Дай думает про пацанов напишу.
"В бой идут одни старики" - ну точно геймеры снимали и снимались.
Высоцкий - супергеймер с его "Яком - истребителем" и "Песней о летчике".
Кстати, Скоморохов именно Высоцкому рассказывал историю об отомстившем за ведущего ведомом.
Да и "Со стороны солнца" мне сдаётся не о полёте, о тех, что летали, сбивали и погибали.
О любви и смерти.

Цитата:

---

Сообщение от Alexander =SF=Krogoth

Ну как раз таки на восточном фронте их было больше, чем где нибудь еще...

---

В 41-м - безусловно.
В 42-43-м- временами.

Я так понимаю - надо Крона спросить - was ist das Knjazeff? Что он ещё написал?
А что касается количества гансов, то судя по тексту время действия - конец лета - начало осени 43-го. Самолёты - Ла-5. Вывод - скорее всего место действия - курское направление. Кто - нибудь оспорит, что там было жарко?