Глухой рокот постепенно нарастает до стремительного крещендо. Из-за холмов на бреющей высоте, чтобы не достали «Стингером», выныривают несколько вертолетов с красными звездами, солнечные зайчики хищно поблескивают на бронестеклах кабин и пилонах ракет. Залп, еще залп, снаряд за снарядом вонзается туда, где укрылись моджахеды, разнося глинобитные стены дувалов афганской деревни. И так раз за разом... Эти минуты навсегда остались в памяти Радослава Сикорского, поляка-журналиста BBC - ныне главы министерства иностранных дел Польши, что вместе с моджахедами тайком пробирался в Герат, третий по величине город Афганистана.
Во время афганской войны советским командованием активно использовалась авиация - истребители, штурмовики и вертолеты. С весны 1980 года поджарые пятнистые силуэты Ми-24 все чаще стали появляться в афганском небе, став вскоре настоящим символом этой войны. Атаки «двадцатичетверок», летавших «ниже и медленнее всех», давали много большую результативность, чем удары сверхзвуковых машин, мгновенно проносившихся над целью и без особого уважения прозванных солдатами «свистками». Тем не менее, потери авиации, особенно после того как моджахеды получили зенитные комплексы «Стингер» американского производства, стали расти.
Промахнуться было невозможно
Из воспоминаний Радека Сикорского: «Бомбы упали на серые вершины, в трех километрах от нас и над лесом поднялись тучи пыли. Я поднял голову и увидел, что один из вертолетов начал снижаться. Все-таки он подбит! Вдруг от снижающегося самолета отделился темный, не похожий на бомбу силуэт. После кажущихся вечностью трех секунд вертолет ударился в склон горы и превратился в огромный огненный шар. - Аллах акбар, Аллах акбар! Бог всемогущ, раздался хор голосов с вершины. Темный силуэт на фоне гор превратился в парашют. Огонь пулеметов на мгновение прервался - стрелки с удивлением смотрели на движущуюся цель. Вскоре снова раздались выстрелы. Промахнуться было невозможно».
Сикорский пишет в своей книге: «Во время наступления партизаны сбили вертолет. Пилот уцелел – выскочил из горящих обломков и пустился бежать в направлении гор. Через несколько шагов заметил, что со всех сторон к нему приближаются афганцы. Тогда он остановился, посмотрел вокруг, понял, что бежать некуда, развернулся и пошел обратно, в самое пекло. Какой шанс уцелеть у него был? Может быть, пятьдесят процентов. Афганцы вообще предпочитали брать русских живыми, чтобы потом показывать их журналистам, если только азарт битвы не толкал их к обратному. Тот, однако, выбрал смерть, потому что был убежден, что его ожидают пытки. Впрочем, я думаю, что он только наполовину верил рассказам, которые распространяло советское командование, о зверствах партизан по отношению к военнопленным. Пилот реактивного самолета не в состоянии различать людей, а только долины и скопления домов; из кабины же вертолета отчетливо видно, что и кого ты атакуешь». Врага – моджахедов, прозванных советскими солдатами «душманами», вертолетчики видели в лицо и не были преувеличением слова песни из их богатого
фольклора:
«...Я вижу тебя сквозь сетку прицела,
Сквозь дымку от залпа ракет,
Я вижу тебя пока еще целым -
Винтовку, чалму и бешмет».
Живьем содрали кожу
О том, что сами афганцы в отношении плененных советских военнослужащих были далеко не ангелами, вспоминает далее и сам Радек, когда говорит о бунте афганцев в Герате в марте 1979 года. Тогда, по словам моджахедов, записанных дотошным журналистом Сикорским, толпа, схватив нескольких советских военных советников, живьем содрала с них кожу. А семьи советников, живущие в гостинице, «добродушные» афганцы закидали гранатами.
Путешествие с группой моджахедов в Герат для Сикорского - будущего политика и главы МИД Польши - выдалось нелегким: «Днем убежища партизан обстреливала артиллерия, а ночами из засад нападали отряды советского спецназа. Десантники или спецназовцы в темное время суток высаживались в тылу партизан и следующей ночью организовывали неожиданные вылазки. Партизан расстреливали с близкого расстояния из автоматического оружия, не оставляя никакого шанса защититься». Военный журналист, правда, забыл вспомнить только об одном, что «духи» нападали на блокпосты правительственных войск и советского ограниченного контингента, оставляя за собой штабеля зверски замученных солдат, с выколотыми глазами, распоротыми животами и вырезанными половыми органами - как ни странно, не оставляя последним никакого шанса защититься.
О том, что Радек не собирался оставаться в стороне и просто наблюдать за тем, как его афганские друзья убивают «шурави» из СССР, журналист сам вспоминает в своей книге:
«Тебе нужен «калаш» - неожиданно спросил он. Решение далось нелегко, я ведь был журналистом, а не солдатом, и поэтому не должен был держать в руках оружие, но . . . Какой смысл был придерживаться конвенций, если враг совершенно не считался ни с какими договорами... За оружие я был благодарен. Металл автомата еще не стерся и не был ни исписан арабскими лозунгами, ни оклеен липкой зеленой лентой. Год назад я научился стрелять из автомата Калашникова. Научился целиться, научился как надо чистить – в общем, умел все что надо... Тем не менее я, ни секунды не сомневаясь, использовал бы автомат. Мы каждую секунду могли столкнуться с профессиональными убийцами - десантниками или солдатами советского спецназа. Задача этих солдат - засады на вражеской территории, такие задания рядовым призывникам не поручали. Если только я сам бы не стал жертвой этих «специалистов», не колеблясь сразу бы убил любого из этих бандитов. Призывники - это другое дело. Большинство из них это хорошие ребята, запуганные своими командирами. Я знал нескольких таких. . .».
«Русские» моджахеды
Те русские солдаты, которых знал Радек, были или пленными, захваченными моджахедами во время налетов на советские военные базы, или дезертирами. Иной раз плененным моджахедами шурави не оставалось ничего кроме как принять ислам. Иного пути не оставалось и у дезертиров. Подчас принявшие ислам перебежчики, еще вчера бывшие пленниками, воевали не за страх, а за совесть, в охотку уничтожая своих же вчерашних друзей по роте или взводу. «Когда я познакомился с ними, они уже с осени 1986 года воевали на стороне восставших. Год после побега они были пленниками в укрытии партизан. Кажется, это Владиславу первому в голову пришла идея принять ислам. Афганцы не считали их за дезертиров, а приняли как своих - моджахедов. Вадим приехал в Афганистан уже с мыслью о побеге. У него был дядя в Бостоне, и он мечтал там осесть. Он намеренно оскорбил офицера в своей части, надеясь, что в наказание его пошлют в Афганистан. Через неделю после прибытия сюда он дезертировал. Сергей не планировал побега. Когда мы познакомились, он был весьма этим всем измучен. Выкуривал одну или две пачки сигарет в день – в зависимости от частоты бомбежек. Каждый день мы взбирались на вершину прямо над нашим лагерем, таща с собой ракету «земля-воздух», которой собирались сбить один из пикирующих реактивных самолетов. Вой их двигателей вызывал у Сергея нервные судороги. Этот русский был родом из Перми. Владислав, Сергей и Вадим приносили партизанам несомненную пользу. Я вспоминаю, как Сергей, буквально "приклеив" ухо к наушнику радиостанции, подслушивал переговоры вертолетчиков. Во время атак они монтировали тяжелые пусковые станки для ракет, наводили их на цели и стреляли. Однажды Владислав выпалил в направлении атакующих бомбардировщиков и, похоже, сбил один из них. Я видел, как снаряд взорвался рядом с самолетом, а позднее сообщили, что самолет упал на землю».
Ночная атака
Путешествие военного корреспондента Радека Сикорского через охваченный пожаром войны Афганистан привело его сначала в лагерь известного полевого командира Исмаил-Хана и затем сквозь линии блокпостов правительственных и советских войск в Герат. Здесь в Герате Радек не только собирает сведения о бунте афганцев, произошедшем в марте 1979 года, и о судьбах советских военных советников и их семей, но и принимает деятельное участие в атаках моджахедов на укрепления: «Вскоре мы должны были атаковать советские казармы. В дневнике я писал, что через несколько месяцев слова «если я погибну» или «если доживу до следующего дня» могут показаться смешными. Но теперь-то совсем не смешно. Мы будем атаковать пост и скоро начнут свистеть пули. Скорее всего кто-то из нас погибнет... На моих коленях лежит «калашников». Оружие придало мне спокойствие. Была война, а у меня было оружие. В одном кармане у меня был карамельный батончик, в другом граната, а на бедре болталась фляга с водой. С надлежащим уважением очистил дуло оружия. Что до ремня, то он мне никогда не жал. В подсумке на ремне болталось 6 обойм с 30 патронами каждая. Еще одна обойму я зарядил в автомат - должно было бы хватить. Во время ночной атаки на казармы я расстрелял три обоймы, но как понял, напрасно - все пули только откололи крошки от каменных плит».
Вскоре после боев в Герате Радек решает оставить Афганистан и вернуться в Европу. Сикорский также побывал в Афганистане в период проведения церемонии по выводу советского воинского контингента. В составе большой группы журналистов он наблюдал прохождение колонны БТР по мосту через реку Амударью. Радек, бывший военный корреспондент, «ставший своим среди моджахедов», побывал в Афганистане еще несколько раз, но уже в качестве чиновника высшего ранга польской политической элиты - министра обороны Польши. Будучи на этом посту, Радеку и пришлось принимать решение отправить в Афган в рамках договора НАТО сеять разумное, вечное и насаждать демократию в афганских кишлаках польских военных…
Ярослав КОВАЛЬСКИЙ.
Справка «ЛК»
Радек Сикорский родился в 1963 в Быдгоще в Польше. Его взросление совпало с началом 80-х годов, бурного периода в истории Польской Республики. Он учился в средней школе (I. LO im. Waryńskiego). Там, в марте 1981 он стал председателем стачечного комитета школы, призывал к общенациональному протесту, но вскоре движение «Солидарность» пошло на убыль. Летом того же года он уехал в Великобританию. Сикорский остался в Англии, получил политическое убежище и муниципальную стипендию в Оксфордском университете (где изучал политические науки, философию и экономику). В 1986 году Сикорский получил степень в области политологии и философии и вышел в мир. Сикорский попал в Афганистан летом 1986 года из Пакистана. За десять дней, пока он находился в районе Кабула, Сикорский стал свидетелем организации моджахедами засады военного патруля на дороге Кабул-Джелалабад. Перестрелка продолжалась около часа. После нескольких дней, проведенных среди партизан, Сикорский вернулся в пакистанский Пешавар. Вскоре снова пересекает границу. На этот раз он проводит месяц в районе провинции Нангархар на базе, командиром которой был Абдул Кадир, будущий вице-президент Афганистана, и был свидетелем нападения на близлежащие гарнизоны. В 1987 году он побывал в Герате, Афганистан (а потом написал книгу репортажей «Prochy Świętych – Podróż do Heratu w czas wojny» («Пепел святых. Путешествие в Герат в военное время»). Чтобы попасть в эту провинцию, Сикорскому пришлось преодолеть несколько сотен километров сквозь местность, охваченную военными действиями. Сикорским была предпринята попытка получить информацию об убийстве 30 советских офицеров и членов их семей в марте 1979 года в Герате. В 1992 стал заместителем министра обороны Польши. С 1998 по 2001 - заместитель министра иностранных дел. С 31 октября 2005-го Радослав Сикорский был назначен министром обороны Польши. С 16 ноября 2007 года - министр иностранных дел в правительстве Дональда Туска.
http://www.kurier.lt/?r=21&a=6824
Концовка доставила:
Интересно, а сколько из нашей верхушки с ним за руку здоровались или там в дёсна?Цитата:
Вскоре после боев в Герате Радек решает оставить Афганистан и вернуться в Европу. Сикорский также побывал в Афганистане в период проведения церемонии по выводу советского воинского контингента. В составе большой группы журналистов он наблюдал прохождение колонны БТР по мосту через реку Амударью. Радек, бывший военный корреспондент, «ставший своим среди моджахедов», побывал в Афганистане еще несколько раз, но уже в качестве чиновника высшего ранга польской политической элиты - министра обороны Польши. Будучи на этом посту, Радеку и пришлось принимать решение отправить в Афган в рамках договора НАТО сеять разумное, вечное и насаждать демократию в афганских кишлаках польских военных…
