Был такой замечательный человек.

http://d-pankratov.ru/archives/3033

Человек, который вернул нам часть нашей подлинной истории.


Михаил Михайлович Герасимов родился 15 сентября 1907 г. в Санкт-Петербурге, а детские и юношеские годы провел в Иркутске, куда вскоре переехала семья. С детства он хорошо пел, лепил, рисовал. Школа его не увлекала, однако общительность, веселость, неподдельная доброта притягивали к нему товарищей. Настоящая жизнь началась за школьным порогом.

Жгучий интерес к тому, как жили и выглядели наши предки, определил круг его занятий. Мальчику было 11 лет, когда он вместе с профессором Петроградского университета Б.Э. Петри участвовал в раскопках Верхоленской Горы (Восточная Сибирь). В 14 лет он самостоятельно и на должном по тем временам уровне вскрыл неолитическое погребение в Иркутске, а в семнадцать лет – еще одно. В 18 лет он опубликовал свою первую научную статью о раскопках палеолитического местонахождения у переселенческого пункта в Иркутске.

Не ослабевал интерес и к естественным наукам. В 13 лет Михаил впервые переступил порог анатомического музея при Иркутском университете, где под руководством судебного медика профессора А.Д. Григорьева и анатома А.И. Казанцева занимался анатомией. Природная наблюдательность, зрительная память способствовали накоплению знаний о взаимосвязях мягких тканей лица и костей черепа.


В 1922 г., еще школьником, Михаил начинает работать в Иркутском краеведческом музее. Как археолог он формировался в среде так называемой иркутской школы археологии, главой и душой которой был Б.Э. Петри, человек высокоэрудированный, талантливый, хороший организатор. «Кружок народоведения» проводил в жизнь передовые методы научного исследования, комплексный подход к оценке археологических памятников, учитывающий археологические, геологические и палеозоологические данные. Отсюда естествен и интерес к человеку, оставившему эти памятники: древние стоянки охотников, орудия из камня и кости, украшения…

Идея восстановления внешнего облика человека по костным останкам принадлежит не М.М. Герасимову. Она овладела умами антропологов и анатомов со второй половины XIX в. после блестящих работ французского ученого Ж.Кювье и его учеников. В основе идеи лежало представление о существовании закономерных связей между строением черепа и скелета и покрывающими их мягкими тканями. Однако к первой трети нашего столетия у многих ученых сформировалось негативное отношение к данной проблеме.

Именно к этому времени относятся первые попытки Михаила Михайловича реконструировать облик ископаемого человека. В 1927 г. для Иркутского краеведческого музея он сделал бюсты питекантропа и неандертальца.

Знаменательными стали 1927–1928 гг. Герасимов открывает мезолитическое1 поселение в Хабаровске, опорный многослойный мезолитический памятник на Ангаре – Усть-Белая, могильник китойского времени2 в Иркутске и, наконец, самый главный в своей археологической практике объект и одну из жемчужин эпохи палеолита – стоянку Мальта (недалеко от Иркутска).

Изучение стоянки Мальта стало судьбоносным как для самого исследователя, так и для сибирской археологии в целом. Именно здесь была создана методика послойного вскрытия древнего поселения широкой площадью с полной расчисткой обнаруженных комплексов.

Сенсацией явились открытия женских статуэток, вырезанных из кости (ранее подобные изображения находили только в Европе), фигурок летящих птиц, гравюр на кости. Они сохранены для науки тщательностью раскопок и мастерством Герасимова-реставратора.

Тогда же Михаил Михайлович провел эксперимент по обработке бивня мамонта, трубчатых костей и оленьего рога. Результат – статья, единственная в своем роде до настоящего времени. В связи с предстоящим Международным четвертичным конгрессом (1932 г.) его пригласили в Ленинград, где занятия археологией он сочетал с работой, а затем заведованием реставрационными мастерскими Эрмитажа. Непосредственное общение с высококвалифицированными искусствоведами сыграло большую роль в формировании его как ученого и художника. Однако, даже перебравшись на берега Невы, он постоянно ездил на раскопки в Приангарье.

Говоря о Мальте, надо объединить два периода изучения этого памятника Герасимовым – 1930-е и 1950-е гг. Сейчас, оглядываясь назад, можно утверждать, что роль этой стоянки в сибирской археологии переросла значение ее как уникального памятника древности. Когда Михаил Михайлович начал там работать, он был совсем молодым исследователем, и его вывод о том, что тут обнаружен палеолитический памятник, да еще и «европейского облика», вызывал скептические улыбки у некоторых старших коллег.

Независимо от многочисленных вариаций толкования генетических корней мальтийской культуры, ученый упорно считал ее явлением экзотическим в системе сибирского палеолита, не имеющим связи с другими археологическими комплексами региона. Время показало: он не ошибся. Во всяком случае, геоархеологические полевые изыскания, которые проводятся здесь уже несколько лет Иркутским государственным университетом, Институтом археологии и этнографии СО РАН и Королевскими музеями Искусств и Истории Бельгии подтвердили принципиальную правильность его вывода о геостратиграфическом положении и хронометрии стоянки в пределах абсолютного датирования 20–23 тыс. лет от наших дней.

Герасимовская интерпретация поселения началась с реконструкции его как охотничьего лагеря с круглыми чумообразными жилищами. В 1932–1934 гг. по распоряжению Государственной академии истории материальной культуры (позже Институт истории материальной культуры РАН) мальтийские раскопки инспектировали С.Н. Замятнин и Г.П. Сосновский.
Именно в эти годы под их влиянием Герасимов принял гипотезу о существовании монументальных длинных жилищ в Мальте, демонстрирующую принципиальную культурную идентичность европейского и сибирского палеолита.


Но вот в 1957 г. он обнаруживает непотревоженное круглое жилище, а в 1958 г. оказывается, что валообразные «стены» «монументальных жилищ полуземляночного типа» – остатки зырянского лёсса3. Михаил Михайлович решается на пересмотр навязанной ему концепции и осуществляет его как новый этап исследования. Мы останавливаемся так подробно на этом эпизоде потому, что он ярко иллюстрирует высокую степень честности ученого. Отказаться от привычной, удобной, принятой всеми исследователями мира интерпретации – на это нужны и смелость, и принципиальность.

Обнаружив хорошо сохранившееся жилище, ученый решил создать его точный макет. В нем он передал буквально все детали (плиты, кости, оленьи рога), которые воспроизведены из восковой твердой мастики. Макет поражает своей достоверностью (его много лет экспонировали в Государственном Историческом музее в Москве, а снимок опубликован в школьном учебнике истории). Герасимов мечтал дать полную картину хозяйственной жизни поселения. Некоторые сведения, наблюдения и выводы в этом плане содержатся в его статьях, но работа в целом, к сожалению, осталась незавершенной.

Как ни увлечен был Михаил Михайлович археологией, в нем жила и зрела другая страсть: восстановление внешнего облика некогда живших людей, наших предков. Стремление узнать степень приближения к подлинности в создаваемых портретах побудило его поставить ряд проверочных работ, имея в виду реконструкцию лица современного человека, прижизненное изображение которого сохранилось.

Контрольные опыты, выполненные ученым главным образом на криминалистических объектах, и соответствующие экспертизы подтвердили эффективность применяемой методики и возможность достижения с ее помощью портретного сходства.

Первый такой массовый эксперимент он провел в конце 1940 и начале 1941 г. на базе Лефортовского морга в Москве, откуда в распоряжение Герасимова поступали пронумерованные в соответствии с протоколами черепа. По окончании реконструкции их демонстрировали на специальных заседаниях кафедры судебной медицины 3-го Московского медицинского института. Контрольным материалом служили фотографии, сделанные представителями уголовного розыска и хранящиеся в Лефортовском морге протоколы. Естественно, что Михаил Михайлович не видел эти документы до показа реконструкций. Всего было сделано 12 контрольных опытов по черепам, принадлежавшим русским, украинцам, поляку и китайцу. Полученные результаты превзошли ожидания: во всех 12 случаях констатировано очевидное портретное сходство.

Разработанные ученым методические приемы не претендуют на абсолютную точность, и дело здесь не только в том, что наука еще не овладела знанием корреляций, связывающих человеческий организм в единое целое, но и в том, что сама природа организма не может обойтись без некоторой доли независимости вариаций. Однако Герасимов, по словам своего старшего коллеги, известного антрополога Я.Я. Рогинского, добивался максимального соответствия между черепом и лицом и далеко обогнал в этом отношении своих предшественников.


За годы кропотливого труда Михаил Михайлович собрал богатый материал, усовершенствовал приемы исследования. Он обнаружил, что взаимосвязь форм лицевого скелета и элементов внешности гораздо сильнее, чем было принято считать. Изучая ее, ученый применял различные методические приемы: препарирование и наколы закопченной иглой, поперечные и продольные распилы, рентгенографию. Последняя дала значительную информацию о вариациях формы и толщины мягких тканей, позволила изучить половые различия и возрастную динамику, разработать шкалу толстот.

С помощью препарирования удалось расширить представления об асимметрии мягких покровов, тесно связанной с асимметрией черепа, что при воспроизведении лица в значительной мере обусловливает его индивидуальность. Метод предусматривает обязательный учет мест прикрепления, направления, протяженности и формы отдельных мышц и их вариабельности в соответствии с изменчивостью костной основы. Восстановление отдельных деталей лица – носа, рта, глаз и ушей – определяется величиной, формой и особенностями строения носовых косточек, формой грушевидного отверстия, шириной зубной дуги, формой и величиной зубов, прикусом, особенностями строения нижней челюсти, формой глазницы, ее глубиной, строением ее краев и т.д. и т.п.


Тамерлан реконструкция 1941 года.Указанные работы вызвали большой интерес у криминалистов, которые все чаще стали обращаться к Герасимову за помощью. Каждое «дело» ученый рассматривал как продолжение контрольных опытов, позволяющих выявить возможности метода и учесть ошибки. И хотя исследования шли успешно, многие продолжали смотреть на эту его деятельность, как на своего рода хобби. Веру в значимость и важность поиска, несмотря на материальные и другие трудности, всегда поддерживала его друг и жена Т.С. Вандербеллен.


Многое ему приходилось делать в одиночку, долгое время без поддержки коллег-антропологов. Между тем, за довоенные годы Михаил Михайлович создал по меньшей мере семнадцать портретных реконструкций ископаемых людей, а также реконструкции князей Ярослава Мудрого (ок. 978–1054) и Андрея Боголюбского (ок. 1111–1174). Основное направление использования метода он связывал с проблемами расо- и этногенеза, отводя ему роль еще одного (наряду с традиционными) приема антропологической диагностики.

Забегая несколько вперед, скажем, что Герасимов принимал самое непосредственное участие во всех крупнейших событиях советской палеоантропологии. Прежде всего, это реставрация детского черепа неандертальца из грота Тешик-Таш в Узбекистане. Само изучение этой уникальной находки стало возможным благодаря тщательному и кропотливому труду ученого, который склеил череп из 170 фрагментов. Он работал в комиссии по исследованию детского погребения в пещерной стоянке позднемустьерского4 времени в Староселье близ Бахчисарая и реставрировал череп ребенка. Извлек из земли и реставрировал черепа верхнепалеолитического возраста из погребений на стоянках Костенки-II и Маркина Гора под Воронежем, Сунгиря под Владимиром, по которым затем сделал реконструкции. По просьбе французских коллег-антропологов он реставрировал череп неандертальца из ЛяКина.

Великая Отечественная война застала ученого в Самарканде, где в составе экспедиции, предпринятой по ходатайству АН Узбекской ССР, он участвовал во вскрытии усыпальницы Тимура (Тамерлана) и Тимуридов (династия, правившая в 1370–1507 гг.) в мавзолее Гур-Эмир. Одной из задач экспедиции было установление подлинности его могилы (наличие посвятительной надписи на надгробье не всегда решает этот вопрос положительно).

Народы Востока сохранили до наших дней сотни сказаний о величайшем завоевателе XIV в. Перед именем «железного хромца» трепетала не только Средняя Азия, но и Закавказье, и Индия, а слава о его могуществе и сказочных богатствах доходила до Европы. К сожалению, биографы оставили мало сведений о внешности полководца. Имеющиеся данные противоречили друг другу, а сохранившиеся миниатюры, датируемые более поздним временем, не похожи одна на другую. Есть сведения, что Тимур был сухорук и хром на правую ногу.

Обнаруженный при раскопках в Гур-Эмире скелет, антропологическое описание которого было сделано старейшим среднеазиатским антропологом профессором Л.В. Ошаниным, принадлежал сильному мужчине среднего роста со следами патологических изменений на костях.

Кости правой руки срослись в локтевом суставе, что могло породить легенду о сухорукости Тимура. Правая бедренная кость утончена по сравнению с левой, коленная чашечка срослась с нижним эпифизом бедренной кости так, что нога находилась всегда в полусогнутом положении. Особенности строения черепа прекрасно увязывались со сведениями из письменных источников, свидетельствующих о происхождении Тимура из рода барласов (отюреченный монгольский род).

Сохранность праха позволила документально воспроизвести облик Тимура с длинными свисающими усами и небольшой клиновидной бородой. Костюм и головной убор были воссозданы на основании изучения миниатюр и подлинных вещей эпохи Тимуридов. К сожалению, объем статьи не позволяет подробнее остановиться на реконструкции портретов других представителей одной из самых значительных династий Средней Азии.

Несмотря на трудности военного времени, Герасимов продолжал развивать свой метод, не оставляя занятий археологией. Он обследовал несколько курганов на трассе Североташкентского канала, вместе с археологами В.Ф. Гайдукевичем и М.З. Паничкиной участвовал в раскопках Ширинсайского могильника. По извлеченным оттуда черепам Михаил Михайлович сделал несколько реконструкций, демонстрирующих процесс формирования антропологического типа современных узбеков.

В 1944 г. он с семьей переехал в Москву. Работая в Институте истории материальной культуры, продолжал в одиночку заниматься проблемой восстановления лица по черепу. В 1949 г. в газете «Известия» появилась статья «Поддержать ученого-новатора», подписанная видным археологом А.Я. Брюсовым и рядом других деятелей науки, где говорилось о научном значении исследований М.М. Герасимова и необходимости создания условий для его работы. В том же году М.М. Герасимову была присуждена Сталинская (Государственная) премия III степени за книгу «Основы восстановления лица по черепу». В 1950 г. при Институте этнографии АН СССР, который возглавлял член-корреспондент АН С.П. Толстов, была создана лаборатория пластической реконструкции под руководством Герасимова, что означало признание его метода и дало возможность развернуть дальнейшие исследования.


Скульптурная реконструкция мальчика из грота Тешик-Таш.При создании лаборатории ее сотрудниками стали Т.С. Сурнина, Н.Н. Мамонова и Г.В. Лебединская. Михаил Михайлович с удивительной теплотой и любовью относился к своим коллегам, гордился их успехами и радовался им значительно больше, чем собственным.


Небольшой, но очень дружный коллектив лаборатории занялся массовой реставрацией палеоантропологического материала в связи с основной проблематикой Института – вопросами расо- и этногенеза древнего и современного населения, выполнял скульптурные реконструкции по ископаемым черепам и по заданию следственных органов. А в 1955 г. вышла в свет новая книга Михаила Михайловича «Восстановление лица по черепу (ископаемый и современный человек)».

Лабораторией ученый руководил 20 лет, и все это время ее коллектив представлял собой сплоченную группу, четким принципом которой была коллегиальность. Михаил Михайлович умел не подавлять собеседника своим авторитетом – идеи, советы ученого, новый взгляд на проблему помогли многим его ученикам найти себя. Несмотря на тяжелую болезнь, он не утратил жизнерадостность, юмор, доброжелательность к людям, страсть к работе.

В этот период были созданы портретные реконструкции родоначальника поэзии фарси Рудаки (ок. 860–941), немецкого поэта и драматурга Иоганна Фридриха Шиллера (1759–1805), одного из руководителей освободительной борьбы кавказских горцев Хаджи-Мурата (конец 1790-х гг. – 1852 г.). Была расширена галерея портретов ископаемых предков человека и древних представителей современного вида, продолжены археологические работы.

Итогом исследований в области антропогенеза стала книга «Люди каменного века» (1964), иллюстрированная самим автором. По существу, это краткая энциклопедия по археологии, антропологии и предыстории человеческого общества. Здесь ученый выступает не только как систематизатор сведений в указанных областях знания, он дает их на фоне разработанной им схемы периодизации, отражающей динамику развития человеческого общества: сосуществование нижнепалеолитических и верхнепалеолитических индустрий, человека разумного и примитивного, развивает свои воззрения на стадиальную эволюцию гоминид, происхождение некоторых их локальных форм, а также на прародину человека. И сегодня многие положения книги не утратили значения, а некоторые получили подтверждение в результате новых находок и расширения фактологической базы.

На Международном конгрессе Ассоциации по изучению четвертичного периода (INQWA) в 1969 г., состоявшемся в Париже, была устроена выставка работ М.М. Герасимова, где демонстрировалось 20 скульптурных реконструкций внешнего облика первобытных людей.

Надо сказать, что, желая избежать сенсаций, Михаил Михайлович никогда не брался за восстановление облика исторических лиц по собственной инициативе. Обычно такую работу он выполнял по предложениям различных административных или общественных организаций. Однако изучение костных останков и раскопки Герасимов стремился проводить всегда сам, чтобы не упустить ни одной «мелочи», способной подтвердить или опровергнуть принадлежность черепа тому, кому его приписывали.

Герасимов задумал книгу о деятелях прошлого, над образами которых работал, но осуществить этот замысел не успел. Ярким примером того, насколько она могла быть интересной, является его монография «Опыт воспроизведения документального портрета по скелету из Панджруда (предполагаемый портрет Рудаки)», изданная в 1958 г. в Душанбе. На этот раз он выступал как литературовед, археолог, антрополог и скульптор.

В 1961 г. Академия наук ГДР пригласила Герасимова в Веймар, чтобы с помощью метода пластической реконструкции идентифицировать череп Шиллера. Дело в том, что поэт был похоронен в общем склепе, и только через 20 лет после его смерти прах был перенесен в мавзолей курфюрста Саксонии. Через 53 года после смерти Шиллера анатом Г.Велькер решил проверить подлинность его черепа, сравнив с гипсовой посмертной маской. Пересказывать все события, связанные со 135-летним спором по этому вопросу, нет возможности, скажем только, что Михаил Михайлович успешно справился с поставленной задачей и сделал прекрасный портрет поэта, лежащего на смертном одре, позже переведенный в мрамор.

Одной из последних значительных работ Герасимова была реконструкция облика Ивана IV (1530–1584). Его личность издавна привлекала внимание историков, писателей, художников, не хватало лишь документального портрета, поскольку достоверные иконографические материалы отсутствовали.

Рамки статьи не позволяют нам описать процесс вскрытия гробниц (1964–1965). При восстановлении образа Ивана IV (Грозного) в распоряжении ученого оказался не только череп, но и скелет. «Я весьма тщательно изучал особенности скелета, смонтировал верхнюю часть торса и в процессе этой работы, – писал Михаил Михайлович, – обнаружил ряд таких индивидуальных особенностей, которые дали возможность воспроизвести его характерное, привычное положение головы и плеч». Иван IV предстал атлетически сложенным дородным мужчиной зрелого возраста, с энергичным и слегка брюзгливым выражением лица.

Деятельность Герасимова-археолога всегда оставалась в тени популярности Герасимова- антрополога и скульптора. Однако как археолог он также был фигурой многоплановой и неординарной, работал во многих районах СССР. Он автор ряда усовершенствований и разработок в методике полевого исследования, многих интерпретаций археологического материала различных памятников и разных эпох.

И, наконец, очень важный момент в оценке значимости Герасимова-ученого – его школа. Михаил Михайлович воспитал и полевых исследователей, и археологов теоретического плана. Его основные принципы заключались в доброжелательности и взаимной доверительности, встречном интересе и удивительной увлеченности. Не руководить, а советовать – это самый трудный, но и самый верный, благородный, гуманный принцип обучения.

Раскопки у Герасимова проводились «бригадным» методом, причем каждый участник должен был уметь делать все. Всякая личная инициатива поощрялась. Михаил Михайлович, помня школу Б.Э. Петри, смело выводил на самостоятельные работы своих юных помощников, щедро даря идеи. И, конечно же, он постоянно рассказывал об учителях, коллегах, просто интересных встречах с людьми, оригинальных приемах исследований, о многих археологических курьезах. То были беседы-коллоквиумы необычайно полезного содержания, не только научного, но и морально-этического плана.

Притягательная сила личности Герасимова-ученого, захватив раз человека, уже не оставляла никогда. В Иркутске до сих пор трудятся его ученики, подготовившие и направившие в вузы, музеи, научно-исследовательские институты Сибири более 85 высококвалифицированных археологов, – и это прямой результат деятельности Герасимова-археолога.

Использованы фотографии из архива М.М. Герасимовой

М.М. ГЕРАСИМОВА, канд. ист. наук, Ин-т этнологии и антропологии РАН

Г.И. МЕДВЕДЕВ, докт. ист. наук, Иркутский гос. ун-т