http://airbase.ru/books/fromsun/index.htm
МИНУС 30 МИНУТ
Когда в восемь вечера над КП снова лопается зелёная ракета, уже не остаётся сил взо¬браться на крыло.
Коляныч подпихивает меня вверх, но парашют ещё не застёгнут, он скользит под руками Коляныча, и я едва не падаю на землю. Это почти приводит меня в себя.
- Ну, с богом, - Коляныч придерживает пилотку, струя от винта отталкивает его от само¬лёта, я вижу, как шевелятся его губы, и опять хочу спросить его после вылета, что он там шепчет мне вслед.
Амелин уже взлетает, и я даю полный газ - быстрее, быстрее. Набираю высоту и огляды¬ваюсь вокруг. Все здесь. Все шестеро.
Солнце уже почти село и небо на востоке густеет синевой, но этот проклятый день ви¬димо никогда не кончится.
- Сокол, Сокол, я - Верба! - всё тот же голос наведенца с земли. - В квадрате три-пять группа "юнкерсов" до сорока машин, заходят на бомбометание. В сопровождении "мессеров".
Голос на мгновение замирает и в наушниках слышен только треск и очень далё¬кие го¬лоса - кто-то дерётся на пределе слышимости, и значит здесь мы одни.
- Сокол, - голос наведенца упавший, в нём - безнадежность. - "Мессеров" до тридцати. Приказ - не дать отбомбиться. Быстрее, хлопцы, - добавляет он и замолкает.
- Слышу, атакую. - Голос Амелина лениво - спокоен. - Дима, заходим от солнца. Де¬лай, как я. - Его самолёт забирает с набором высоты влево, Аме¬лин сознательно про¬игрывает во времени подхода к цели, выигрывая во вне¬запности появления. Нас всего шестеро. И я всё не могу вспомнить, в каком вылете, в пятом или четвёртом, погиб сегодня Старик.
- Сокол, я - "тридцать первый", машина не тянет.
Я смотрю вниз и назад. Косолаповская пара медленно отстаёт, они метров на триста ниже, и не похоже, что смогут к нам подтянуться.
Мы идём по широкой дуге, прижимаясь к редким и неплотным розовым обла¬кам. Аме¬лин зарывается в облако, я проскакиваю выше, облако кончается, и прямо под нами - вот они "юнкерсы".
Лёшка переворачивается через крыло, блеснув по рыбьи животом, и крик - "Со¬колы, атака!" - заканчивает с тишиной.
Мы падаем почти отвесно, первые "юнкерсы" уже отбомбились и тянут тяжело вверх, мы сближаемся на встречных курсах, но они всё ещё не видят нас. Их ведущий перево¬дит машину в горизонтальный полёт, пристраиваясь в хвост бесконечной очереди "ла¬потников" и мне в глаза бросается абсолютно белый, снежно-белый, её цвет.
И тут Амелин открывает огонь.
И снег взрывается красным.
Я бью в ведомого, перегрузка рвёт перепонки, мы проваливаемся сквозь строй бомбар¬дировщиков к земле и выходим, выходим из пике, у "лавочкиных" тре¬щат крылья, мы снова лезем сквозь дым вверх, я вижу, что горит Косолапов и кручу головой.
И тут на нас сваливаются "мессеры".
ТОЧКА ОТСЧЁТА
Мы уже совсем рядом с аэродромом, до него рукой подать, и я начинаю верить, что Лёшка дотянет.
Я подхожу совсем близко, гляжу на него, но он по - прежнему не поворачивает головы, вряд ли он вообще что - то видит, потому что лицо у Лёшки в крови, и он то и дело пы¬тается стереть её рукой. Машина его внезапно клюёт носом и проваливается на десяток метров ниже к земле, к бесконечному лесу, в котором, я, как не кручу головой, не вижу ни одной мало-мальски пригодной для вы¬нужденной посадки прогалины.
Он не слышит меня, но я всё повторяю в бесполезные ларинги
- Давай, Лёша, давай. Газу добавь, ручку на себя.
И шепчу про себя "тяни, тяни, тяни, сволочь…" Лёшкин "лавочкин " мед¬ленно вырав¬нивается, и я вижу сверху, как он растерзан. Пушки "фоккера" раз¬несли пол - крыла, и истребитель всё время норовит показать солнцу брюхо.
Я непрерывно осматриваюсь.
На небе - ни облачка, закатная звезда лупит нам в хвосты, и для "пары" гансов, выскаки¬вающих из-под неё с быстротой солнечных лучей, мы лёгкая и желан¬ная добыча. Но их пока не видать.
Небо, солнце и чёртов лес.
И тут Лёшка начинает дымить.
Его снова разворачивает здоровой плоскостью вверх, и тонкая струйка дыма мгновенно набухает чёрным.
- Лёшка - кричу я, но дым уже накрывает кабину и спираль истребителя стано¬вится всё круче.
- Прыгай! - я так близко, совсем рядом.
Сквозь дым, я вижу Лёшку, его рука скользит по фонарю в бессильной попытке его сбросить.
- Лёша - выдыхаю я, и земля проваливается под меня, и вот она уже над голо¬вой, и дым костра падает отвесно в небо, и всё ещё слышен в наушниках почти шёпот "Димка…"
И это - всё.
Ответить с цитированием
Наших почитаешь - немецких "мессеров" было столько, что темно становилось. 
Сообщение от Paramon
