Хотелось бы узнать ваше мнение.

[Old_Pepper]

Привет всем.
Папанька мой ударился в воспоминания-размышления об авиации, людях в небе и о себе.....
Почитайте. Интересно узнать ваше мнение.
Пишет он пока на авиа.ру.

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ФАКТОР

Спасибо за внимание.

[Old_Pepper]

Решил здесь выложить.
________________________________________________________________


ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ФАКТОР.

" ...и всё же с каждым из нас случалось так:
в рейсе, в двух часах от аэродрома, задумаешься
и вдруг ощутишь такое одиночество, такую
оторванность от всего на свете...- и кажется,
уже не будет возврата.'

Антуан Де Сент-Экзюпери. 'Планета людей'.

* * *
Человек рождается в трёхмерном мире. Он с лёгкостью ориентируется в первых двух измерениях, просто и уверенно перемещаясь влево и вправо, вперёд и назад. Третье он не любит, вспоминает о нём с неохотой или не по своей воле, с трудом поднимаясь по лестницам, с боязнью глядя с балкона вниз или ушибаясь при падении. Но странное и смутное ощущение живёт в его подсознании. Иногда, особенно в детстве, оно тревожит и радует в ночном сне. Позже, в минуты взрослого одиночества, оно навевает мимолётные несбыточные желания. Это - ощущение прямой связи третьего измерения и представления о свободе.

Человек всю свою жизнь борется за свободу: свободу выбирать, свободу думать и говорить, действовать и расслабляться, трудиться и отдыхать от трудов. Однако вряд ли он осознаёт, что каждое мгновение своей жизни он обречён быть рабом породившей его матери-планеты. Она навсегда притянула его странной силой к своей поверхности и разрешила ему только ползать по ней в пыли, запретив подниматься над ней и обращая его после смерти в эту же самую пыль.

Как странно: природа, создав свою высшую силу - разум, установила его носителю такой жёсткий запрет.

* * *

Дрожит под каблуками курсантских сапог истёртый до блеска дюралевый пол кабины, вибрирует туго натянутый зелёный перкаль крыльев, блестит и блестит перед капотом почти невидимый диск воздушного винта. Весь мир заполнен приглушенным кашлем мотора, голосами радиоэфира в наушниках кожаного шлема, запахом бензина и аэролака. Всё это смешано с ощущением странной нереальности происходящего. И это ощущение настолько сильно, что заставляет в буквальном смысле встряхнуться и усилием разума вернуть себя к необходимым и конкретным действиям, из которых в конце концов и складывается полёт.

Это - не первый полёт. Страх неведения постепенно рассеян в десятках предыдущих полётов с умелым и мудрым инструктором. Невероятно героические первые виражи и пикирования быстро превратились в обычные элементы полётного задания, и инструктор уже не приговаривал: '...ну-ка давай сделаем вместе', а ворчал: '...ещё один вираж, почище, не заваливай крен, не теряй скорость ...'. Детальные и жёсткие разборы каждого полёта на земле, в присутствии товарищей по лётной группе, уже познакомили вчерашнего школьника с ошеломляющим правилом авиации: всё, что ты делаешь в воздухе, ты обязан делать отлично или, в крайнем случае, хорошо. Общепризнанное 'удовлетворительно' автоматически означает только одно: тебя не выпустят в самостоятельный полёт. Поставивший тебе тройку старший товарищ обязательно впишет в твою лётную книжку приговор: дополнительный полёт с инструктором для отработки слабо усвоенного элемента. И можно быть уверенным, что инструктор не успокоится, увидев, что злополучный элемент ты выполнил в этот раз лучше. Он обязательно помучает тебя, заставляя ещё и ещё раз выполнить ту же работу, пока не убедится, что ты приобрёл устойчивый навык. Значит, оказавшись в небе один, ты, при необходимости, выполнишь этот элемент не задумываясь. И при этом твоё внимание не будет полностью поглощено пилотированием, потому что пилотирование - не самоцель. Ты будешь выполнять поставленную тебе задачу и именно ею будет занята твоя голова.

Я никогда не забуду один ночной полёт на МиГе-двадцать третьем, истребителе с крылом изменяемой геометрии. Предстоящее мне полётное задание я выполнял уже много раз. Надо было обнаружить и атаковать воздушную цель, летящую на малой высоте. Роль цели играл мой товарищ, взлетевший в ночь чуть раньше на таком же самолёте. Это была ночь полнолуния, что, как казалось, облегчало задачу. Я вёл свой МиГ на высоте полукилометра, в слое разорванных облаков. Надо мною, примерно на двухкилометровой высоте, ночное небо накрывал ещё один тонкий рваный слой облачности. Выше и сбоку, где - то между зенитом и горизонтом, висела невероятно яркая луна.
Верхний слой облаков был практически неподвижен, в то время как рваные клочья облаков нижнего слоя быстро неслись куда-то, гонимые приземным ночным ветром.

С первых минут полёта я почувствовал странный дискомфорт. Привычная работа давалась с трудом. Возникло и с каждой минутой росло ощущение крена. Нет, главный прибор на приборной доске моего истребителя - авиагоризонт - говорил: всё в порядке. Но всё сильнее с правой стороны давили привязные ремни, всё настойчивее инстинкт самосохранения требовал довериться ему и выправить самолёт. Луна, мелькающая сбоку в разрывах облаков, предательски подсказывала - я должна быть наверху, в зените. Я понимал: дело именно в ней. Это был единственный ориентир материального мира среди невесомой темноты, призрачных облаков и фантастической игры лунного света в их разрывах. Она притягивала к себе взгляд, она исчезала, снова на секунду сверкала в стороне и кричала:
-Что ты делаешь ! Твой самолёт переворачивается. Посмотри на меня. Что такое твои приборы, их дрожащие стрелки по сравнению с моей вечной надёжностью. Я же вверху, я должна быть прямо над твоей головой ! -
В мучительной борьбе с призрачными лунными бликами и собственными ощущениями я вспомнил совет моих друзей, уже попадавших в подобные ситуации. Это была простая, но мудрая и спасительная рекомендация. Они говорили: 'Закрутит иллюзия - выход один. Опусти голову вниз. Несколько секунд посмотри в пол кабины. Затем медленно, не глядя по сторонам, подними глаза прямо перед собой, зафиксируй взгляд на уровне приборов. С этого момента не верь своим ощущениям, не верь ничему, кроме приборов. Не вздумай повернуть голову влево или вправо ! '.
После полёта мы с товарищем, обозначавшим для меня цель, медленно и молча шли от наших МиГов в лётный домик. Я, ошеломленный ощущениями полёта, постепенно успокаиваясь, размышлял о возможной причине иллюзии такой невероятной силы.
'Что сегодня со мной' - думал я. И услышал голос своего товарища:
- Никогда в моей жизни не было такого трудного ночного полёта -.

Но всё это - потом, через пятнадцать лет. А пока - рокот девяти цилиндров аэроклубовского Яка, подрагивающий дюралевый капот, стрелка указателя скорости - на цифре 'сто восемьдесят' и задача, важнее которой ничего нет в жизни: нормально сесть. Не отлично, не хорошо. Нормально. Поскольку официальная пятибалльная шкала оценок в авиации существует, но используется только в официальных же бумагах. Нормально - это устная оценка. Это значит, что ты не допустил ошибок, ты выполнил поставленную перед тобой задачу, ты не подвёл своего учителя. Слово 'нормально' из уст твоего командира означает, что ты поднялся на очередную ступень лётного мастерства и тебе разрешён следующий шаг.
Выпущено шасси. Рычаг газа - немного вперёд, чтобы компенсировать увеличившееся лобовое сопротивление самолёта. Теперь - определить момент начала третьего разворота. Это - первый и, пожалуй, главный элемент так называемого расчёта на посадку. От того, как точно он будет выполнен, зависит угол наклона глиссады планирования. А планировать в начало посадочной полосы нужно под одним единственным углом. Если угол меньше - будешь идти слишком низко. Придётся увеличивать обороты двигателя, чтобы не потерять скорость. Капот будет задран вверх слишком высоко и, возможно, закроет собой начало полосы. Если угол больше - скорость планирования будет слишком высока и будет труднее выровнять самолёт над началом полосы. Из твоих попыток прижать его к земле возле посадочных знаков ничего не выйдет. Он будет нестись над землёй до тех пор, пока не снизится скорость.
Четвёртый разворот, установлен угол планирования, выпущен посадочный щиток. Двигатель - на малый газ. Он тихонько ворчит, постреливая из выхлопных патрубков. Медленно увеличиваются в размерах посадочные знаки, выложенные на траве из белых матерчатых полотнищ. Надо закончить снижение там, где начинается посадочная полоса, выровнять самолёт на высоте одного метра, дать ему снизить скорость и коснуться земли рядом с огромной белой буквой Т. Несколько секунд надо удерживать его нос выше линии горизонта, затем плавно опустить его переднее колесо на грунт и тормозить, удерживая направление небольшими отклонениями педалей. Теперь остаётся освободить полосу, немного прибавить газу и рулить к месту, где флажками размечена стартовая стоянка. Занято место в ряду с другими самолётами, выключен двигатель, открыт фонарь кабины. Всё. Остаётся подойти к наблюдавшему за полётом инструктору и доложить о выполнении задания. Скажет ли он то самое, короткое и обнадёживающее - 'нормально' ?

[Old_Pepper]

Инструктор аэроклуба. Коренной шкраб или бывший истребитель. Непререкаемый авторитет и старший товарищ. Опытный лётчик и персональный психоаналитик. С ним выполнен первый в жизни полёт на Яке. Вернее - им выполнен. А будущий ас в передней кабине держался за управление и, не в силах бороться с непривычными и неожиданными ощущениями, думал: ' Всё, этому я не научусь никогда в жизни' .
Это ему, инструктору, на его вопрос:
- Скажи, какая у нас высота - мой товарищ по лётной группе, осторожно глянув вниз через прозрачный плекс фонаря, ответил:
- Думаю, метров триста будет.
Представляю себе, какого труда инструктору стоило не рассмеяться. Но он этого не сделал. И никогда в будущем не позволит себе смеяться и шутить над страхами и неумением своих подопечных. Он знает: этот мальчишка, начинающий лётчик, впервые в жизни по настоящему прислушивается к себе, допускает ошибки и напряженно ждёт оценки своих действий. Но небо - не класс, кабина - не школьная парта. И инструктор, в отличие от школьного учителя, не оценивает немедленно ученика:
- Тебе двойка -
Вместо этого он говорит:
- Давай-ка ещё разок сделаем это вместе. И ещё разок. Да не зажимай ты так ручку управления, расслабься. Молодец, уже лучше -
Пожалуй, нигде, кроме авиации, нет такого способа обучения. Двое держатся за ручку управления самолётом, каждый - за свою. Ручка - твоя связь с самолётом и, одновременно, с инструктором. Держи её мягко, но крепко, и ты ощутишь в своей ладони живые воздушные струи, обтекающие рули самолёта. Слегка потяни её на себя. Упругие струи сопротивляются отклонившемуся рулю, но руль уже сделал своё дело. Самолёт задирает нос, тебя слегка вдавливает в сиденье перегрузка и ты вместе с самолётом пишешь в пространстве новую траекторию. Ты хотел именно этого ? Но что это за странные лёгкие постукивания по ручке? А, это инструктор из задней кабины молча подсказывает тебе: отпусти немного, полегче, вот теперь - в самый раз. Иногда инструктор говорит:
- Дай мне управление. Мягко держись за ручку, делаем вместе -
и самолёт, кажется, сам выписывает нужную кривую в пространстве. Инструктор только комментирует происходящее по СПУ. Никакого напряжения, никаких усилий. И так, минута за минутой, фигура за фигурой, из ладони в ладонь перетекает лётный опыт.

* * *

[Old_Pepper]

* * *

Нет более бесполезного занятия, чем попытка научить сразу всему и раз и навсегда. Мы помним тех редких и, кажется, странных учителей, которые на очередном экзамене не замечают учебника на наших коленях под столом. Удачно списав ответ, мы идём отвечать, не понимая, в чём тут дело: он видел, но не сделал замечания.
А он, тем временем, уже сделал свой первый вывод. Ученик, пользуясь великим множеством вариантов ответа, выбрал один. Затем следует вопрос: объясни, почему ты выбрал именно этот вариант ? Объяснил ? Молодец. Ты научился делать главное. Ты умеешь пользоваться не только собственной памятью, а она - далеко не самый надёжный инструмент. Ты понял логику связей в этой науке, поэтому тебе достаточно той скудной информации, которую тебе предоставила конкретная ситуация, чтобы выбрать единственно верное решение.
Не смог объяснить ? Извини, ты не понял пока, о чём эта наука.

Инструктор, научив тебя уверенно выполнять отдельные элементы полёта, неожиданно вводит ошибку. Самолёт вдруг задирает нос, убирается газ, быстро падает скорость, ты больше не видишь спасительного горизонта - и в наушниках звучит команда:
- Действуй -
Ты даёшь полный газ, опускаешь нос самолёта на горизонт, доводишь скорость до необходимой. Нормально.
Но это ещё не экзамен. Экзамен ты будешь сдавать позже, когда, атакуя самолёт условного противника из неудобной позиции, зависнешь с задранным к небу носом и потеряешь скорость. Ты, не перебирая в уме последовательность правил, сделаешь всё, как надо, не свалишься в штопор, не выпустишь из виду самолёт противника и сделаешь то, для чего поднимался в воздух.

Штопор. Слово, которым пугают начинающих лётчиков со времён первой мировой. Тогда слова, сказанные в чей то адрес: 'Он свалился в штопор' означали только одно, и никто не задавал дальнейших вопросов. Погибали герои, погибали прославленные в боях асы. Евграф Крутень, двадцатичетырёхлетний капитан русской армии, признанный ас, одержавший пятнадцать побед - погиб, сорвавшись в штопор при заходе на посадку с сухими баками, с остановившимся двигателем. Смелые люди, уставшие бояться, наконец победили вечного врага и научили этому других. Вот пришло и твоё время ...
Инструктор как-то буднично говорит по СПУ:
- Левый штопор -
Убран газ, покашливает мотор, инструктор подёргивает ручку управления:
- Не давай самолёту опускать нос -
Стрелка указателя скорости медленно ползёт к цифре 120. Пора. Резко, до упора - левая педаль вперёд. Самолёт нехотя ведёт носом по горизонту влево. Теперь - ручку управления на себя. Тряска, короткое сопротивление самолёта - и вот он, штопор ! Рушится весь мир, горизонт в одно мгновение косо уходит вправо-вверх, твоя голова в кожаном шлеме непроизвольно вжимается в плечи. В лобовом стекле вращается зелёное поле.
- Выводи - спокойно говорит инструктор.
Правая педаль - вперёд. Почти мгновенно прекращается вращение. Теперь - педали нейтрально и ручку управления - от себя, чуть за нейтральное положение. Самолёт замирает, плавно разгоняя скорость. Полный газ и вверх, вверх. Так просто, так легко.
Незнакомый мне курсант другого аэроклуба забыл перед полётом подогнать ремни на педалях. На выводе из штопора нога проскочила под ремнём за педаль, крепкий солдатский сапог встал на излом, заклинив педаль и руль поворота. До самой земли, вращаясь в тысячу раз освоенном штопоре и забыв о парашюте, бил и бил инструктор по своей педали.

Спасибо тебе, учебный Як. Ты научил меня многому, ты взлетал снова и снова, терпел и прощал и всегда привозил меня на Землю. Я неумело зависал на петле и ты забрызгивал своё зелёное брюхо маслом из мотора. Я терял скорость на боевом развороте, а ты не валился в штопор, дрожал и ждал, когда же я отпущу ручку управления и переведу тебя на снижение. Я однажды загнал тебя в грозовой ливень, вместо того, чтобы обойти его стороной. Тебя швыряло в стороны, вверх и вниз, но ты понял меня и мы вместе вырвались из темноты и дождя и вернулись на аэродром. Я был готов вновь и вновь садиться в твою кабину, застёгивать ремни, включать зажигание и кричать стоящему у твоего крыла механику:
- От винта !

Но пришло время МиГов.

[Old_Pepper]

* * *
Очень давно, в детстве, мы гоняли мяч с моим другом. От удачного удара мяч ушел в небо свечкой, затем упал на землю, а мой друг так и остался стоять с задранным к небу лицом.
- Смотри - почему-то шепотом сказал он. Я посмотрел вверх и не поверил своим глазам. В полной тишине тонкая белая черта резала голубой свод пополам. Мы перебрали все возможные объяснения этому странному и жуткому явлению и остановились на одной, наиболее вероятной причине. Конец света. Всё.
Отец моего друга, которого мы вытащили на крыльцо, чтобы иметь свидетеля нашего открытия, почему-то не удивился и не испугался. Он глянул в небо и спокойно сказал:
- Реактивный самолёт -

* * *

- Ребята, да вы понимаете, что вы говорите ?
Члены приёмной комиссии, люди в синей форме Аэрофлота с удивлением смотрели на нас из-за стола, заваленного бумагами. Мы с другом молча разглядывали пол.
- Вы только что поступили в лучшее лётное училище гражданской авиации. Семь человек на место. У вас - прекрасные характеристики из аэроклуба !
Я не возьмусь описать сейчас то, что творилось в наших душах. Да, это так. Только что сданы экзамены и побеждены строгие врачи. Мог радоваться за нас наш мудрый инструктор, недавно благословивший нас словами:
- Идите в Аэрофлот. Там сейчас осваивают реактивные -
Но - вчера вечером, отдыхая от экзаменов и медицинских экзекуций, мы с другом пошли в кино. 'Дни лётные'. Фильм о нескольких днях из жизни военных лётчиков. На экране сталкивались самолёты и характеры, создавались и рушились чьи-то судьбы, покачиваясь, заходил на посадку повреждённый МиГ. А мы глазами его пилота смотрели на приближающуюся бетонную полосу и молча переживали своё предательство. Через полтора часа - ещё два билета, второй раз - тёмный зал и слова с экрана: паре - взлёт, форсаж, сверхзвук, катапульта.
На следующее утро - заявление в приёмную комиссию: 'Просим отчислить в связи с переводом документов в военное училище'. Ещё через час мы с другом неслись на вокзал, в наших головах всё громче звучали слова из вчерашнего фильма, и наши лица обдувал ветер сверхзвуковых скоростей.

Крутится цветной калейдоскоп дней и ночей. Утратили таинственность новые слова из фильма. Они стали обозначать вполне прозаические действия и понятия. Нажата гашетка на рычаге газа - вздрагивает длинное тело-веретено истребителя, толкает в спину катапультное кресло, вырывается из реактивного сопла длинный язык пламени.
- Есть форсаж - говорит по радио руководитель полётов.
Полёт на потолок. Сегодня я должен научиться выходить на максимально возможную высоту, на ту, которая называется этим не авиационным словом - потолок. Это - где-то там, где крылья перестают держать самолёт, где двигателю уже не будет хватать кислорода и откуда, как пишут в книгах, днём видны звёзды.
Прежде всего надо выйти на высоту разгона, которая называется тропопаузой. Здесь - граница стратосферы, страшный холод, что-то около минус шестидесяти. Но именно поэтому здесь хорошо тянет двигатель, разреженный воздух меньше сопротивляется рвущемуся вперёд истребителю. Шипит за спиной огромная паяльная лампа форсажа, стрелка указателя Махов упёрлась в единицу и стоит, не в силах преодолеть эту тонкую белую черту. Помогаю ей, опустив нос самолёта ниже горизонта и теряя примерно километр высоты. Вот стрелка, немного подумав, дёрнулась и двинулась дальше. Сверхзвук. Теперь - снова вверх, отталкиваясь от плотных слоёв атмосферы и продолжая разгон.

Я знаю, что к цели приведёт единственно возможная восходящая траектория. Там, почти в пустоте, она изогнётся и обрушится с огромной высоты вниз, где плотные струи снова подопрут крылья, успокоится и отдохнёт двигатель и я открою прозрачный щиток своего гермошлема. Но сейчас - вверх и только вверх. Шелестит кислород в клапанах гермошлёма, как живая, движется назад, к началу шкалы, стрелка топливомера. Истребитель, задрав выше дуги горизонта свой острый нос, медленно всплывает под бархатным куполом стратосферы. Но где же звёзды, о которых писал известный лётчик-испытатель? Нет звёзд.
Некогда огорчаться, некогда их искать. Топливомер, этот главный прибор сверхзвука, выносит безжалостный приговор красотам больших высот. Отключен форсаж, торможение, привязные ремни теперь уже спереди дружески поддерживают плечи. Но не просто отпускает стратосфера. Возвращение с высоты возможно только в узком коридоре, границы которого обозначены двумя стрелками на приборе скорости. Одна, длинная и узкая, показывает мне, как быстро движется мой самолёт относительно окружающего воздуха. Она говорит: - не снижайся так быстро, иначе ты окажешься слишком низко на сверхзвуковой скорости. Ударная волна пройдёт по земле, пострадают люди, посыпятся стёкла из окон -
Другая, короткая и широкая, напоминает: - осторожнее, ты ещё слишком высоко. Воздух разрежен, он плохо держит самолёт. Не совершай резких маневров, это опасно -
Интересно, а знает кто - нибудь на земле, что в моём самолёте два указателя скорости ? Причём один из них сейчас показывает скорость в тысячу восемьсот километров в час, а другой - всего шестьсот. Автолюбитель, случайно поднявший глаза к небу, мог бы свихнуться от такой незадачи.

Четыре тысячи метров. Можно открыть прозрачный щиток гермошлема и вдохнуть воздух кабины.
- Ваш остаток ? - спрашивает руководитель полётов. Отвечаю ему. Мы оба знаем, что теперь я должен подвести самолёт к аэродрому по оптимальной траектории. Руководитель полётов обеспечит мне первоочередную посадку, придержит в пилотажных зонах и на маршрутах тех, у кого побольше топлива в баках.

[Old_Pepper]

* * *
Рапорт начинался весьма убедительными словами, возражать против которых, как мне казалось, было невозможно.
'Хочу быть грамотным, профессиональным летчиком, приносить Родине максимальную пользу ...'- и так далее. Мою подпись обнадеживающе подпирали положительные резолюции командиров эскадрильи, полка и соединения: '...считаем достойным направления в школу летчиков-испытателей ...'.
А в верхнем углу листа, наискосок, крупным жёстким почерком - до слёз простое и конкретное реэюме: 'Хочет быть грамотным - направить в академию. Батицкий'.
Да, это была личная подпись Главкома Войск противовоздушной обороны страны, грозного и непреклонного маршала Батицкого. С этим уже ничего нельзя было поделать. Ни у кого из командиров, направлявших меня в школу летчиков-испытателей, не могла возникнуть даже мысль о том, чтобы отстаивать свою собственную резолюцию.
Я вспомнил разговор с начальником школы испытателей Министерства авиационной промышленности СССР, Львом Фоменко, после заключительного собеседования.
- Мы принимаем тебя в школу - сказал он. - Ты нам подходишь. Я готов вписать в списки школы твою фамилию.. Но, старший лейтенант, я не готов к одному - воевать за тебя с вашим Батицким.. Ты должен уволиться из армии, и тебе предстоит пройти этот путь самому. Желаю удачи.

Не мог понять двадцатипятитилетний старший лейтенант истребительной авиации ПВО, почему в семидесятых годах двадцатого века его судьбу секундным росчерком пера смог изменить престарелый маршал. Почему известные, уважаемые люди не пожелали сказать ни слова в поддержку человека, которого они сами только что приняли в единственное в стране учебное заведение.
Спустя годы я узнал, что именно маршал Батицкий, исполняя приговор суда, пустил пулю в лоб Берии в подвале штаба Московского округа ПВО, которым в то время командовал. Что на проводимых им учениях многозвездные генералы не знали, удастся ли сохранить к концу дня свою должность и звание. Что, уже находясь в отставке, на пенсии, бесстрашный Батицкий во главе собранного им отряда маршалов-отставников являлся в кабинет министра обороны и прямо заявлял о его ошибках и плохой работе его ведомства.
Итак, авторитет главкома непререкаем, его мнение - правильно, его решение - закон, учеба в командной академии ВВС вместо школы испытателей - неизбежна.






* * *

Самые стойкие воспоминания от трех лет академической жизни, кроме учебы - коридор и парады на Красной площади.
Академическое общежитие, или авианосец 'Энтерпрайз', как прозвали этот четырёхэтажный дом слушатели, как будто специально предназначалось для закалки характеров и воли будущих командиров. Четырнадцать комнат на этаже, по одиннадцати квадратных метров каждая, с выходом в общий коридор. В комнате - семья с двумя, как правило, детьми. Двадцать восемь детей в возрасте от трех до восьми лет. На кухне - три газовых плиты. Одна ванна. 'Двухместный' туалет. Узкий длинный коридор с дощатым полом - замечательный полигон для гонок на велосипедах, санках, машинках и т.д. и т. п. Грохот. писк, плач и смех четырнадцать часов в сутки, с перерывом на обед и ужин. Приготовление еды - проблема для жен, которую они, четырнадцать молодых женщин, вопреки правилам арифметики успешно решают на трех плитках.
За два-три месяца до выпуска из академии очередного курса коридор превращается в горное ущелье. Выпускники , собравшиеся ехать в отдаленные, иногда у черта на куличках, гарнизоны, покупают в Москве мебель, холодильники, стиральные машины. Всё это умело нагромождается вдоль коридорных стен до потолка Академическое начальство раз в год, перед выпуском, прибывает в 'Энтерпрайз' для наведения порядка и обеспечения пожарной безопасности. Следует категорический приказ: всё убрать. Но история академии не знает случаев, чтобы дружный коридор был побежден начальством.

Подготовка к ежегодному ноябрьскому параду на Красной площади - отдушина в напряженной учебе, но, одновременно, большая физическая нагрузка. Начиналась она за два месяца до праздника. Первым делом тщательно подбирались по росту шеренги, по двадцать человек в каждой. Шеренг сорок, две 'коробочки'. Затем - массовый пошив новых шинелей, брюк, замена ботинок и фуражек. Любой элемент обмундирования менялся на новый при малейших признаках износа.
Строевая подготовка - по нескольку часов ежедневно, на бетонной полосе монинского аэродрома. Заключительные сводные репетиции всего парадного расчета и боевой техники проходили на поле центрального аэродрома Москвы, старинной Ходынки. Этими репетициями руководил сам Министр обороны, тщательно разбирая с командирами парадных частей каждый элемент.

Запомнился парад 7 ноября 1974 года. Войска заняли исходные позиции; академия ВВС - самую интересную, точно напротив ГУМа, перед мавзолеем Ленина. Интересна позиция была тем, что с неё было хорошо видно и, благодаря чувствительным микрофонам, слышно всё, что происходило на трибуне мавзолея.
Министр Гречко читал свою речь. Когда он взялся за Китай и его антисоветскую политику, на трибуне для гостей обозначилось какое-то движение. Косыгин подтолкнул локтем Брежнева -Смотри, китайцы, китайцы- явственно послышался из динамиков его голос. Глаза неподвижно стоящих участников парада устремились на гостевую трибуну.
Два рослых, упитанных китайца в длинных зеленых пальто военного покроя, с меховыми воротниками, активно пробирались сквозь ряды гостей явно в направлении телекамер. У самой кромки площади путь им преградил дежурный офицер с красной повязкой на рукаве. Брежнев , Косыгин и Громыко, повернув головы, наблюдали сверху за развитием событий. Гречко продолжал читать.
Маневры китайцев по обходу офицера и дальнейшему перемещению к объективам телекамер оказались безуспешными. Офицер сделал почти незаметное резкое движение. Первый китаец споткнулся, второй вынужден был поддержать его. Они повернули направо и через минуту скрылись в воротах Спасской башни.
Телезрители заметили только, что какое-то время руководители партии и государства одновременно смотрели направо и вниз.
-Ну вот, как в сорок первом, с Красной площади и на фронт - мрачно и тихо пошутил кто-то.

* * *

Окончена академия. Прозвучал приказ о назначении для дальнейшего прохождения службы. Отправился с Казанского вокзала столицы поезд, увозя выпускника к новой должности с интригующим, но не совсем понятным названием: лётчик - исследователь тактики воздушного боя истребителей ПВО.

[naryv]

Просто здорово. Спасибо!

[kedik]

Это не просто здорово... это... А ещё будет?

[Old_Pepper]

.. А ещё будет?

Сам жду.
И надеюсь.

[Das_Reich]

Супер! Ишшо

[Old_Pepper]

"....И так, минута за минутой, фигура за фигурой, из ладони в ладонь перетекает лётный опыт. " (С)
Чего-то меня эти слова "торкнули".
Вообще не ожидал такого от своего отца - человека достаточно жёсткого , не терпящего всяких сентиментов и при слове "лирика" , по моему, только воспитание не позволит ему сплюнуть на пол.
Эх... чего тоска по небу с людьми делает...

[Das_Reich]

"....И так, минута за минутой, фигура за фигурой, из ладони в ладонь перетекает лётный опыт. " (С)
Чего-то меня эти слова "торкнули".

Аналогично

[Krylatik]

Пожалуй, нигде, кроме авиации, нет такого способа обучения. Двое держатся за ручку управления самолётом, каждый - за свою. Ручка - твоя связь с самолётом и, одновременно, с инструктором. Держи её мягко, но крепко, и ты ощутишь в своей ладони живые воздушные струи, обтекающие рули самолёта. Слегка потяни её на себя. Упругие струи сопротивляются отклонившемуся рулю, но руль уже сделал своё дело. Самолёт задирает нос, тебя слегка вдавливает в сиденье перегрузка и ты вместе с самолётом пишешь в пространстве новую траекторию. Ты хотел именно этого ? Но что это за странные лёгкие постукивания по ручке? А, это инструктор из задней кабины молча подсказывает тебе: отпусти немного, полегче, вот теперь - в самый раз. Иногда инструктор говорит:
- Дай мне управление. Мягко держись за ручку, делаем вместе -
и самолёт, кажется, сам выписывает нужную кривую в пространстве. Инструктор только комментирует происходящее по СПУ. Никакого напряжения, никаких усилий. И так, минута за минутой, фигура за фигурой, из ладони в ладонь перетекает лётный опыт.

* * *

...Дим, а дело в том, что именно такие люди, как твой отец, могут так писать.. Потому что именно в сердцах ТАКИХ людей живёт ТАКАЯ любовь к Небу.. у других - другая, не значит, что плохая, но другая. Не любые слова, воспоминания о полётах задевают, например, не прочти я в своё время Баха, я бы не летала сейчас. Благодаря таким людям, как твой отец, "советские" ребята замечают как будто в первый раз Небо, чувствуют вкус ТОЙ романтики, слышат запах самолётов, хотят быть похожими на ТЕХ лётчиков . Счастливый человек твой папа . Удачи ему и здоровья

[Old_Pepper]

Спасибо. Передам.

[VALES]

ЗДОРОВО!!!

[Bond.K]

Хых!
ЗдОрово!

[Merlin00Z]

!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

[Mirage]

Книжку! Книжку! Книжку!

И пусть меня обзовут бандерлогом!

Пеппер - спасибо, что выложил!

С уважением,
Mirage.

[ПРОФ]

Хорошо бы ещё........и побольше..........побольше.....

[Krylatik]

Да .. зело просим ещё!

[Old_Pepper]

Стучат колёса, угадываются за ночным окном леса и торфяники восточного Подмосковья, спят на узких полках жена и два маленьких сына. Не спится капитану авиации ПВО. Не даёт покоя одна мысль: а что я умею ? Какой из меня исследователь - испытатель ?
Академия ? Да. С отличием. Неплохой набор теоретических знаний о том, как командовать авиационной частью, как принимать грамотные решения в боевой обстановке, как громить врага на карте:: Теоретических.

Что же было до этого ?

* * *

Боже, кто придумал начинать полёты в такую рань !
Трясётся на стыках узкой бетонной дороги военный тягач 'Урал', трясутся на жёстких скамейках вдоль кузова, накрытого брезентовым тентом, сонные пока лётчики третьей эскадрильи. Прохладно.
Впереди, у самой кабины, жалуется кому-то старый - 36 лет - командир звена Ким Петрович Фёдоров:
- Понимаешь, каждое утро - одно и то же безобразие ! Выхожу, а из банки с молоком возле двери уже кто-то отпил ! -
Ещё более старый по лейтенантским меркам - 38 лет - замкомэска Виктор Фадеев, мудрый, умелый лётчик и балагур, сидя в другом конце кузова и услышав жалобы Кима, заводит с соседом громкий разговор.
- А чего ты так поздно встаёшь ? Полезно утречком пробежаться по лесу:. И потом: спускаешься по лестнице, смотришь - молочко парное молочница принесла. Отпиваешь пол-банки - так хорошо бегается ! -
Ким настораживается. Эскадрилья дружно смеётся. Все проснулись.

[Old_Pepper]

* * *

Грохнул форсажом по верхушкам сосен трубообразный Су - одиннадцатый. Нехотя стронулся с места, всё быстрее побежал по серой полосе, задрал к небу свой длинный нос и ушел куда-то на маршрут. Ким полетел обозначать цель.
Вырулившая за ним пара замерла в начале полосы на несколько секунд. Потом синхронно загрохотала на максимале. Заложило уши у высыпавших на рулёжку лейтенантов. Вылетели из огромных сопел и запульсировали в утреннем воздухе десятиметровые хвосты форсажного фиолетового пламени. Сосны снова дрогнули от двойного пушечного раската. 'Сушки' слегка опустили к бетону свои носы, принюхались и дружно понеслись по следу. Догонят Кима, точно - догонят.

А мне пора одевать свой ЗШ. Сегодня волнующий и долгожданный день. Сегодня - первый полёт на 'длинной' спарке. Спарка Су-девятая получила прозвище 'длинная' неспроста. И без того длинный веретенообразный боевой Су-девять ещё удлинили за счёт размещения задней, инструкторской кабины.
Да, я её изучил. Да, проведены десятки тренажей в кабине; я, вначале потрясенный безмерным количеством приборов, переключателей, рычажков и АЗС-ов, уже спокоен на этот счёт. С закрытыми глазами - пожалуйста ! Действия в особых случаях - нет проблем ! На земле.

Закрыт фонарь, запущен двигатель. Включено, нажато, проверено, осмотрено.
- Отпускай тормоз, выруливай - спокойный голос по СПУ из задней кабины. Правая педаль - вперёд, обороты, пальцы правой руки приотпускают рычаг тормоза на ручке управления. Вздрогнула спарка, мы стронулись с места.
Куда-а !
Несмотря на полностью данную ногу и зажатый рычаг тормоза, длинное чудовище прёт прямо на курилку, расположенную на противоположной стороне стоянки. Бдительные и опытные курильщики мгновенно разбегаются в разные стороны.
-Отсекай ! - чуть громче, чем прежде, слышится по СПУ.
Отсёк. То есть нажал рычажок на РУДе - секторе газа и дёрнул РУД назад. Двигатель, обиженно затихая, встал. Курильщики совершенно спокойно и заученно уже собрались слева и справа возле носа спарки и дружно упёрлись в него руками.
- Раз-два ! - командует инженер эскадрильи. Медленно ползём назад. Ни живой, ни мёртвый лейтенант ждёт, когда подставят стремянку, высадят его из кабины и погонят с аэродрома навсегда.
- Забыл тебя предупредить - говорит совершенно спокойное СПУ.
- Она в первом рулении плохо разворачивается. Пока гидрожидкость не прогреется. А зимой вообще кошмар. Сейчас запустим и порулим нормально. -

Вот она, белая осевая полоса. Куда поведёт ?
Ревём, дрожим на максимале. Ручка управления взята на себя до упора.
-Включай форсаж-
Включаю. Ощутимый толчок в спину. Отпущен тормоз. Инструктор несколько раз мелко подрабатывает педалями, обеспечивая прямолинейное начало движения.
Ох, вот это понесло !
Скорость 210. Нос спарки начинает подниматься. Надо плавно и совсем немного отдать ручку от себя как раз в тот момент, когда нос поднимется до взлётного положения.
390. Прекратилась тряска - мы в воздухе.
-Шасси !
Убираю.
- Тяни, тяни ручку - требует инструктор. Куда же тянуть, когда впереди вижу только небо ?
- Тяни, скорость растёт !
Да где же он, этот прибор скорости ?! Я же его - с закрытыми глазами:.Ладно, потом найду. Тянуть надо, раз командир говорит.

Пилотажная зона. Огромный куб воздушного пространства размером примерно тридцать на тридцать километров. И вверх от земли - ещё на десять.
Господи, какой же он маленький ! Как удержать в его границах это стремящееся только вперёд серебристое бревно ? Первое впечатление от спарки - именно бревно, но плавающее в воде и постоянно норовящее перевернуться. Крылышек-то треугольных почти нету ! Вираж, который предложил сделать инструктор, почему-то похож на свёрнутую в кольцо огромную синусоиду с амплитудой по сто метров вверх - вниз. Выгонят, вы-го-нят из авиации !
-Слушай, как ты её удерживаешь ? - интересуются сзади.

Заход на посадку. Надо выйти на дальний привод - четыре километра от торца полосы - на высоте четыреста метров. При этом я уже знаю: на этих высотах и углах атаки приёмник воздушного давления начинает безбожно врать. Если пройти над полосой на большой скорости и высоте метров двадцать, высотомер покажет 'минус' двести метров. Так что истинная высота прохода дальнего привода намного больше. Но твёрдая установка инструктора: ниже четырёхсот по прибору - ни метра. Можно и не сесть.

Вежливая, почти ласковая просьба инструктора:
- Ты только зайди по полосе, а остальное мы сделаем -
Знаю, предупреждён. Особенность спарки - из задней кабины прямо вперёд не видно ничего. То есть абсолютно ничего ! Только влево - вправо. Когда окажемся над полосой и инструктор увидит её левый край - он посадит. А сейчас, как можно раньше, надо выйти на посадочный курс и встать точно по осевой линии ВПП. Мне поручили. Попробуем:

На глиссаде снижения держать заданные обороты двигателя - дело архиважное, почти святое. На два процента больше - растёт и без того громадная скорость. На пять процентов меньше - откроются так называемые ленты перепуска воздуха в компрессоре двигателя. Тяга упадёт скачком. А вместе с ней - и мы. Согласовать все факторы: скорость, тяга двигателя и заданный угол снижения, помогает лучший друг лётчика на самолётах 'Су' - торчащая вперёд длинная штанга приёмника воздушных давлений, ПВД.
Над дальним инструктор говорит:
- ПВД - на одну треть на полосу !
Кладём треть длины штанги на начало полосы. Гремим вниз.
- Середину ПВД на торец !
Есть.
Ближний привод. Скорость 410. До торца полосы - ровно километр, около семи - восьми секунд.
Полоса летит навстречу, увеличиваясь в размерах с пугающей скоростью.
- Поддержи ! -
Ой ! Да не может быть : Глаза на секунду предательски закрылись !
Смотреть !
Бум-м-м : - делает спарка колёсами об бетон, мелко сотрясаясь.
- Отлично ! - возглас из задней кабины.
Неуместно - пугающая лихорадочная мысль: если это 'отлично', то как же тогда будет 'хорошо' ?!
- Держи, держи нос в посадочном положении -
Пытаюсь. Тормозим, пока об воздух, всей нижней поверхностью фюзеляжа и крыла, высоко задрав кверху нос.
Скорость 200. Опустить нос.
- Парашют !
Дёргаю переключатель выпуска парашюта вверх-вниз. Повисаем на секунду на ремнях. Есть парашют. И не оборвался. Полосы должно хватить.

[Krylatik]

..затаив дыхание
Супер!

[naryv]

!

[Old_Pepper]

Добавил (от себя) илюстраций.