Это интервью было взято Виктором Ниту [Victor Nitu] и Клаудиу Штумером [Claudiu Stumer] дождливым утром в Сентябре 2002 в Бухаресте [примечания в таких скобках - переводчика, т.е. мои - Евгений Величко].
Claudiu Stumer: Когда Вы били ребёнком, довелось ли Вам летать на самолётах? Насколько я знаю, Вы полюбили авиацию с того самого времени.
Ioan Dobran: Да, на самом деле небыло такого мальчишки кто не любил бы авиацию! Я увлекался авиамоделизмом. Но впевые познакомился с авиацией в 35-36 году, на поле рядом с Высшей Военной Школой, где приземлился самолёт. Я решил посмотреть на него. Но когда я подошёл поближе, я был разочарован. Он был такой старый и расхлябанный… Я не знал, какой тип, но это было что-то очень старое. Мне кажется, это был Потез XIV. Мне было интересно - как же эта рухлядь будет взлетать? Затем я вступил в ARPA (Румынская Ассоциация Пропаганды Авиации). Также я подвписался на журнал "Cerul nostru" (Старое небо). Я имел небольшие технические навыки, но в школе я не очень старался. Я учился в школе Св.Савы (одна из лучших школ Бухареста даже в настоящее время). Когда у меня было свободное время, я работал в масерской, ремонтировал велосипеды и радио. Когда я был в 4, 5, 6 классе родители беспокоились за меня, и наняли мне репетиора. Как я мог его провести? Я учил урок, который был в школе в тот день, и рассказывал его ему, а не тот, что должен был быть на следующий день. И получалось так, что у меня вроде бы всё в порядке. «Миссис Добран - я не понимаю! Кажется, что ваш сын выучивает урок вместе со мной! Я не понимаю почему в школе он всё забывает!». Вот так родители послали меня в высшую военную школу. Дисциплина, надзор.
«Хорошо! - сказал я. - Но Вы позволите мне вступить в авиацию поле окончания школы!»
«Ты молод! Подростёшь - у тебя будут другие интересы!»
Но после того, как я окончил школу, я был принят в Офицерскую Школу Военно-воздушных сил, и 1 сентября 1939, в первый день войны, я впервые вошёл в школьные ворота. Я окончил школу 10 мая 1941, [национальный румынский праздник в то время].
Все новоиспечённые младшие лейтенанты построились в линию от Площади Победы до Статуи Авиаторов. Старший лейтенант Мариус Константинеску, пехотинец, стоял в почётном карауле. Пехота всё ещё была королевой полей. Он погиб позже в том же году при осаде Одессы. Нас направили в Жимбав, недалеко от Брашова. Там должны были определить, в какой вид авиации нас направят. Мы перелетели на место, и там нам сказали - «Вы идёте в истребители, вы - в бомбардировщики, вы - в разведчики,» и т.д., согласно навыкам каждого из нас. В Жимбаве мы продолжили тренировки на истребителе IAR-27, моноплане с низкорасположенным крылом, на котором мы отрабатывали пилотаж, и на Nardi (FN-305). Это был очень маневренный самолёт - беспомощный пингвин на земле и превосходный в воздухе. После этого мы получили лицензию на полёты на PZL P.11, одноместный моноплан с высокорасположенным крылом, вооружённы двумя пулемётами. Он служил как лёгкий истребитель в боях в Бессарабии и под Одессой в 1941, но потом все они были переданы в учебные части, т.к. окончательно устарели. В октябре мы были рапределены по боевым частям. Я был переведён в 1 истребительную [Vanatoare] флотилла [Flotilla - аналог Geschwader или Авиаивизии], которая была тогда единственной Флотилла состоящей из трёх Групуль [Grupul - аналог Gruppen или Полков]. Групуль состоял из трёх Эскадрилла [Escadrilla - аналог Staffel или Эскадрилья], по 12 самолётов в каждой, плюс три в резерве. Здесь я начал летать на IAR-80. Я сразу полюбил этот самолёт. Но перед этим мы немного полетали на немецких самолётах.
Claudiu Stumer: На He-112B?
Ioan Dobran: Да, но только на очень коротки период. Это был хороший самолёт, но мы не могли больше его использовать на фронте. В 1942 мы впервые пребывали в положении «Боевой тревоги», из за американского рейда «Halpro» 212 июня они бомбили Плоешти. Но они не появлялись до 1 августа 1943. В 1943 нас направили в Тирасполь для тренировки на Bf-109. Это был захватывающий опыт для меня. Нашим инструктором был Хельмут Липферт. Сначала мы летали на Bf109F, но сразу начали летать на «Жеу» [Так Румынские пилоты называли «Густава»]. Я был первым, кто полетел на нём, вместе с «Бацу» Кантакузино, который вскоре отправился на фронт во второй раз (первый раз был в 1941). Он был полностью «спортсмен» по своей натуре. Война была не более чем спортом для него.
В любом случае, я попал на фронт 15 августа 1943.
Victor Nitu: Сначала я бы хотел спросить Вас. Почему Вас называли «Факир»?
Ioan Dobran: Липферт назвал меня так. У нас было состязание. Он сказал, что может летать ниже всех в Люфтваффе. Я ответил ему, что я могу лететь ниже чем он, если буду одти в одной келулэ [celulă - Румынский аналог Rotte или Пары, также как patrulă «патрулэ» - аналог звена или Schwarm] с ним. Он согласился. Мы пролетим налд аэродромом и наши товарищи скажут, кто был ниже. У мессершмитта было отверстие в фюзеляже, через которое механики просовывали стрежень, с помощью которго было удобнее передвигать самолёт на аэродроме. Очень просто. Если в полёте один из нас сможет занять позицию, чтобы мог смотреть сквозь это отверстие - значит он летит ниже другого. Липферт пытался быть ниже меня - но не смог, мы прошли низко над аэродромом и потом начали набирать высоту. Но мой самолёт был немного медленнее. Что случилось? - Я зацепил зеплю пропеллером и потерял примерно 2-3 см каждой лопасти. Позже на земле нашли 14 обломков пропеллера.
Claudiu Stumer: Вы что-нибудь почувствовали?
Ioan Dobran: Нет. Но ещё немного ниже и мог быть несчастный случай со смертельным осходом. Мы приземлились, и я припарковал свой мессершмитт рядом с самолётом Липферта. Он подошёл ко мне и сказал: «Факир - ты был ниже меня. Ты на самом деле факир!» [скороее всего в смысле «Трюкач», или «Фокусник»]. На задней обложке моей книги есть рисунок, сделанный Василе Шкрипеану [пилотом Hs-129B-2, погибшим в авиакатастрофе в начале 1945], паказывающий меня в роли факира из мультфильма, сидящего на доске, утыканной гвоздями.
Claudiu Stumer: Что Вы можете ещё сказать о Липферте?
Ioan Dobran: Я встретил его в Николаеве, во время длительного отступления. Это упомянуто в книге. Он назвал меня «Факир! Факир!».
Claudiu Stumer: Насколько мне известно, Вы встречались С Хартманном и Руделем.
Ioan Dobran: Я встретил Хартманна в 1944 в Румынии. Они были в Хуши, где было два аэродрома: один для истребителей и другой для «Штукасов». На первом могли разместиться три эскадрильи. Однажды нам пришлось приземлиться там для перезаправки и я встретил его. Он был раздет до пояса и сидел на двигателе своего самолёта. Он что-то копался в пулемётах своей машины. Но В тоже время на шее у него был Рыцарский Крест! Ещё я видел Руделя, когда несколько солдат помогали ему забраться в самолёт. Я встречал его раньше, когда мне пришлось приземлиться в Михайловке. Они взяли меня с собой и посадили за стол. Немцы буквально замучили меня своей этикетом! Я был в своём лётном костюме, а они были одеты в свою униформу, как будто они собирались в Ритц [ресторан или отель - х. его з.
Victor Nitu: Это было в Октябре, когда вы получили попадание в двигатель?
Ioan Dobran: Русский попал мне по двигателю, и подумал что он меня сбил. Мне пришлось посадить самолёт на брюхо, потому что я терял охлаждающую жидкость. Я удачно приземлился, но не знал где. Я оставил самолёт на краю деса, и неожиданно увидел машину, приближающуюся ко мне. На ней было буква «W», что значило «Wehrmacht». Я был на своей территории. На слдующий день я пытался дозвониться до своих товарищей, не не мог ни слышать их, ни сказать что-либо им. Наверное не хватало денег. [очень странная фраза - у них что там платные телефоны были?] Немецкий Fi-156 прилетел и забрал меня, но полетел не на юг, где располагалась моя Групуль, а на север, где базировалась группа Руделя. Я сидел справа от него за столом. "Ein Kamerad notgelandet!" Товарищ, совершивший вынужденную посадку - вот что это значило. Они держали меня у себя два дня, даже приставили ко мне водителя чтобы он открывал передо мною дверь и т.д. Я просто не мог выдержать этого больше, и наконец Шербанеску прилетел и забрал меня.
Claudiu Stumer: На чём?
Ioan Dobran: На Bf108 «Тайфун». Небольшой четырёхместный лимузин. Очень красивый. Он отвёз меня в Умань, и взял другой самолёт.
Claudiu Stumer: Этот самолёт был после ремонта?
Ioan Dobran: Нет. Фронт разваливался, и немцы не были в состоянии ремонтировать самолёты. По их мнению, если на этом самолёте было сбито три вражеских - он окупил себя. Не было смысла ремонтировать каждый. Ресурс двигателя был всего 100 часов. После этого его заменяли.
Claudiu Stumer: Как долго обычно длился боевой вылет?
Ioan Dobran: Зависело от обстоятельств. Когда нам нужно было отразить Советскe. атаку, поддерживая штурмовиков, мы просто снижались вместе с ними и стреляли изо всех стволов. Потом быстро возвращались на базу. Это могло занимать 35-40 минут. Однажды я даже сделал 5 таких вылетов за один день. Самы йдлинный вылет мог длиться до полутора часов. В этом случае мы прикрывали бомбардировщики. С подвесными баками радиус нашего действия мог быть увеличен
Claudiu Stumer: Вам разрешалось сбрасывать подвесные баки?
Ioan Dobran: Конечно! Ты используешь топливо сначала из этого бака, а когда видишь противника - поворачиваешь рукоять и он отлетает. Так на чём мы остановились?
Ответить с цитированием
Сообщение от Owl-99
