Болванка вошла нам прямо в лоб. Машина дергается назад, ярчайшая вспышка неземного, мертвецкого света на миг ослепляет нас. В уши, в голову, в самый центр мозга врывется короткий, но оглушительный звериный рев. Упругим воздухом меня припечатывает к задней броне, и во всем теле вспыхивают и сразу же гаснут тысячи острых огоньков. В слледующее мгновение я уже переваливаюсь спиной через заднию броню, как прыгун через планку. Сверху на меня навалился Венька, но только на миг, и мы оба плюхаемся на мягкую влажную землю. Рядом падает Гриша.
Ну вот, это случилось. С виноватыми полуулыбками мы смотрим друг на друга. Лица у Веньки и Гриши белее мела. У меня, наверное, такое же. Гриша припадымается на локте, чтобы встать, но сразу же кревит рот и хватается за бок.
- Задело - шепчет Венька.
Гриша кивает головой, но вдруг злобно вскрикивает:
-К механику!
Ужом я ползу мимо катков к переднему люку и вижу в метрах трехста густые кусты и уползающий серый ящик. Вот он, гад! "Тигр"!. Врезал нам -- и деру! А ты все-таки боишься нас, сволочь. Нагадил и в кусты! А мы-то, раззявы... Ведь смотрели же во все глаза, смотрели, ждали этого удара и вот прошляпили! Опоздали! На какие-то секунды опоздали. Ведь смотрел же Гриша в бинокль на эти кусты! И уже хотел что-то крикнуть...
Крышка над люком механика поднята, из под нее тянется белый дымок, и висит вниз головой без шапки Коля. Правый бок его фуфайки в серых клочьях ваты. Осколки. Скользнули они по фуфайке или.. Судорожно дергаясь, Коля пытается серо-масляными пальцами уцепиться за коричневую землю и вылезти из машины. Рядом с люком, в сантиметрах тридцати, чернеет на броне оплавленная дыра величеной с кулак, из нее тоже тянется белый дымок. Ударило в моторы, не в бензобакю И на том спасибо.
Я выдергиваю Колю за плечи из машины и вижу, что правой ноги от колена у него нет.
- Ногу, ногу достань. Сгорит же, - очень спокойно говорит Коля, переваливается на здаровый бок и поднимает обрубок кверху. Нога чуть ниже колена оттяпана наискосок, словно огромной бритвой, кровь не идет - шок. Это потом она забъет толчками, а сейчас среди разноцветныхкругов из серой ваты брюк, белого белья, белой кожи и ярких мыжц точно в центре светитьсяаккуратно разрезанное крутое яйцо - белая кость. Тлько в место желтка там поблескивает розовое.
Я чувствую тошнотный толчок и ныряю в дымный люк. Зажмурив глаза и задержа дыхание шарю, среди рычагов ипедалей и сразу же нащупываю горячую и липкую кирзу тяжелого, наполненного сапога. Молча, не сознавая, чтоделаю, я протягиваюсапог Коле.
- Пшел ты ... - Коля запрокидывает голову и скрипит зубами.
В этот момент над нами с хряском ударила о броню разрывная.Сапог вываливается у меня из рук, и, пригибаясь, рывками я тащу Колю от машины в низинку к развалинам дома, откуда раздаются голоса: "Сюда! Сюда!"
В развалинах с десяток напуганных солдат, есть и офицеры, НП тут, наверное. И здесь же оказывется санинструктор - тощий, небритый дядька лет пятидесяти в новеньком зеленом бушлате. Вполголоса он запричитал:
- И опять пацан, да когда жеэти тварюги перестанут...

Константин Колесов. Самоходка номер 120.

Все обсуждаете, лучше-хуже, немецкая оптика, а там наши деды горели....