Дядя Лёша умер в начале семидесятых. Работал директором школы в своём селе. Коммунист был отчаянный, и всё с Богом воевал, на Пасху народ в церковь, а дядька мой хату красит, и всё тут. Умер совсем ещё нестарым, прости его, Господи. А ещё через несколько лет мы с отцом приехали к нему на родину. Мне тогда было 17.
Помню, заходим во двор дядилёшиного дома. Вижу, больно бате от того, что уже нет его брата. Приехали мы в начале осени, и ещё было тепло, заходим во двор, а во дворе большая куча опавших листьев. И среди листьев разбросанные игрушки уже дядиных внуков. И вдруг, я замечаю среди этой павшей листвы и мусора ордена. Красного Знамени, ещё без колодки, из тех, что прикручивались к гимнастёрке, и два ордена Красной Звезды. И отец тоже увидел.
Он опустился в листву на колени, собрал в руку ордена брата, смотрит на них, и словно, чего-то понять не может. А потом, так, с низу вверх посмотрел на меня, а в глазах его такая беззащитность: как же, мол, вы так с нами, ребята? И страх: неужели всё это может быть забыто?
Сейчас мне уже столько же лет, сколько было моему отцу, когда он рассказывал мне о той войне, и рассказал-то только один единственный раз. Я давно уехал из дому, и редко вижу отца. Но замечаю за собой, что все последние годы на день Победы, после того, как отслужу панихиду по погибшим воинам и поздравлю ветеранов с Праздником, прихожу домой и сажусь за стол. Сажусь один, передо мной простая закуска и бутылка водки, которую я никогда и не выпью в одиночку. Да я и не ставлю такой цели, она скорее для меня символ, ведь и отец её никогда не выпивал. Сижу и целый день смотрю фильмы о войне. И никак не могу понять, почему для меня это стало так важно, почему не моя боль стала моей? Ведь я же не воевал, тогда почему?
Может быть это и хорошо, что внуки играют боевыми наградами дедов, но только нельзя нам, вырастая из детства, забывать их вот так, на мусорной куче, нельзя, ребята.
Ответить с цитированием