Юрий Болдырев: Почему Путин и Зюганов антиподы.
Накопилось множество вопросов, и так как они содержательны, эту статью я построил как ответы на них. Объем статьи на этот раз мне удалось уложить ответы лишь на три вопроса: о Центральном банке, о законности «кредитно-залоговых аукционов» и о сравнении экономических программ кандидатов Владимира Путина и Геннадия Зюганова.
Центральный банк – меняльная лавка или мощный инструмент возрождения национальной экономики?
Ряд вопросов был связан с Центральным банком страны, его ролью, с тем, почему мы выбираем «какого-то президента, а не главу ЦБ», а также с тем, что «ни один из кандидатов не заикнулся о реформе ЦБ». Что ж, это вопросы по существу, и попробую на них ответить.
В современном мире банковско-финансовая система – действительно, некая «священная корова», на которую якобы публичная государственная власть ни в коем случае не должна посягать. Якобы - исключительно ради «стабильности финансовой системы». Но, очевидно же, ни продовольственная, ни санитарная, ни лекарственная стабильность и безопасность национальных государств не беспокоит международные организации в такой степени, как стабильность финансовая. Значит, дело не в защите интересов граждан этих государств, а совсем в другом – в выведении высшей финансовой власти государств из-под контроля национальных правительств и, шире, из-под контроля общества. Значит, высшие финансовые власти государств становятся независимыми? Совсем-совсем независимыми? Так, что руководить ими должны непременно верные гайдаровцы (Улюкаев) и чубайсовцы (Игнатьев)?
Пример из несколько иной, но близкой сферы. Когда мы в 1994 году разрабатывали концепцию и законопроект «О Счетной палате Российской Федерации» (я был соруководителем рабочей группы от Совета Федерации), одним из важных стал вопрос о независимости Палаты и о механизмах обеспечения этой независимости. И было две точки зрения. Одна: Палата должна быть абсолютно и полностью во всем совершенно самостоятельна. Другая, в частности, моя точка зрения: абсолютной независимости не бывает, а изображать полную независимость – это уводить реальные и возникающие зависимости в тень, скрывать их. Если же мы хотим добиться объективности, то нужно, во-первых, сбалансировать зависимости. И, во-вторых, сделать эти сбалансированные зависимости публичными, открытыми и наблюдаемыми.
Удалось отстоять эту мою точку зрения. В результате Счетная палата стала, с одной стороны, самостоятельной в принятии оперативных решений, причем, по процедурам, не допускающим чьего-либо вмешательства. Но, с другой стороны, практически подконтрольной парламенту и даже обществу – в силу требования публичности ряда важнейших процедур и результатов контроля. Более того, с правом не только большинства, но и меньшинства в 20% депутатов давать Палате прямые поручения о проведении проверок, обязательные к исполнению. То есть, независимость не в том, что не слушаем ни «правых», ни «левых», но в том, что равно выполняем поручения и тех, и других, причем, независимо от сиюминутного соотношения сил в Парламенте. А при рассмотрении результатов и те, и другие вправе присутствовать, а члены Коллегии Палаты, не согласные с решением большинства, имеют право на «особое мнение», которое обязательно публикуется вместе с решением.
Понятно, что вышеописанный механизм, неидеальный, но как показала практика, весьма эффективный, относится к тогдашней Счетной палате. Теперь, при «вертикали», все иначе, хотя формально многое сохранено. Но в целом, и это даже закреплено юридически, радикально более зависимо от тех, от кого зависимости категорически быть не должно – от подконтрольных, то есть от исполнительной власти.
Какое отношение приведенный пример имеет к Центральному банку страны? Самое прямое. При принятии в 1995 году закона о Центробанке была целенаправленно пролоббирована идея «независимости» ЦБ. Опытные и ответственные люди, каковых в первом выборном составе Совета Федерации было большинство, категорически воспротивились принятию закона в таком виде (вдумайтесь: ЦБ – вообще не орган власти, а нечто совершенно неопределенное…). После чего вето СФ по закону о высшей финансово-экономической власти страны (!) было дважды (!) преодолено Думой по заведомо мошеннической схеме. При практически уже пустом зале (один раз – уже по окончании времени заседания, в разделе «разное», и один раз – в обеденный перерыв), без предупреждения заранее и, разумеется, без предоставления слова представителям СФ для изложения оснований вето. И даже без раздачи депутатам или зачитывания весьма краткого официального документа СФ – замечаний и предложений СФ к закону.
Подробно эта история описана в моей книге «О бочках меда и ложках дегтя», а главка, посвященная вопросу о статусе ЦБ, называется: «Не мышонок, не лягушка, а неведома зверюшка»…
То есть, это была, без преувеличения, спецоперация, участники которой были затем нашей олигархической властью щедро вознаграждены. За что? Ведь, казалось бы, даже не в интересах власти действовали, а в интересах, без преувеличения, третьих, заокеанских лиц? Но, напомню, происходило все это всего через полтора года после госпереворота осенью 1993 года, когда весь «демократический» Запад тут же признал узурпатора. Не безвозмездно, о чем я писал в предыдущей статье. И так же, как затем в истории с СРП, власть «отрабатывала» перед Западом, отнимая у нас и передавая ему самое главное – суверенитет страны.
Соответственно, в предыдущей статье я ставил вопрос о том, почему же применительно к «новой экономике» ни слова о ключевом – о финансово-экономической власти? Расшифрую: какая производительная экономика без финансовых ресурсов на условиях не хуже, чем у конкурентов? Какое сложное и высокотехнологичное производство без так называемых «длинных» денег, выдаваемых из расчета окупаемости сложных и дорогостоящих проектов в течение пятнадцати-двадцати лет? Наконец, какие инвестиции в развитие, если и без этого практически исключительно на финансово-спекулятивных операциях банковская система который год демонстрирует завидную и даже беспрецедентную прибыль? За 2010 год – 500 млрд.руб., за 2011 – уже 750 млрд.руб.? И это – не игра «невидимой руки рынка», а результат исключительно целенаправленного регулирования – законодателем, правительством и, еще более того, Центральным банком.
Но следует ли из этого, что, как предложил или пошутил наш комментатор, нужно вообще выбирать не «какого-то президента», а именно председателя ЦБ? Вовсе нет. Нужно выбирать парламент, принимающий тот или иной закон о ЦБ, а также президента, ветирующего законы или, напротив, их инициирующего. И в нашей стране, очевидно, оказывающего и сверх формальных полномочий решающее значение на общественное мнение и на законодательство, а, значит, и на организацию, цели, смыслы и всю работу Центрального банка. Другими словами, на финансовую систему, которая может быть либо повернута на национальное промышленное и технологическое развитие, либо, напротив, как сейчас, жестко пресекать саму возможность этого развития. Но на радикальный поворот в этой ключевой сфере экономического регулирования нужна политическая воля. Но есть ли у кого-либо из кандидатов такая воля?
И вот здесь, пожалуйста, внимание. Кандидатов можно классифицировать по самым разным признакам: «левее» или «правее», более национально-ориентированные или, напротив, более прозападные. Но это все чистая риторика. Есть же вопросы, которые, это верно заметил наш комментатор, почти никто просто не решается ставить. Понятно. Одно дело – выступать за все хорошее, включая национальное развитие, и против тех или иных отдельных недостатков. И дело совсем другое – выступить ясно и однозначно против всей отечественной и мировой финансовой мафии. Даже из тактических соображений (на выборы, как известно, нужны средства) на это решиться нелегко.
Равна ли национализация гражданской войне?
Комментатор приводит утверждение кандидата Прохорова о том, что залоговые аукционы были нечестными и несправедливыми, но в точном соответствии с законами. И затем, что национализация означает «залить страну кровью». Что ж, со лжи начинает, ложным выводом, естественно, и пугает далее.
Первое – аспект моральный. Если бы Прохоров стоял перед присяжными заседателями в суде, его утверждение, что все было якобы по закону (ложное утверждение, о чем ниже), имело бы хотя бы какой-то оправдательный смысл. Но это заявляет не подсудимый, а кандидат в Президенты. Разве же нам для избрания на высший государственный пост достаточно того, что человек лишь не нарушал законы, даже если бы и, действительно, не нарушал? Или же нам для противоположного, для того, чтобы ему безусловно отказать в доверии, достаточно признания того, что он принимал участие в деле нечестном и несправедливом. Причем, не краем, не боком, не случайно и чуть-чуть, но целенаправленно и чрезвычайно масштабно. И на этом необыкновенно обогатился. Это моральный вопрос. Далее же вопрос и юридический.
Юридически «кредитно-залоговые аукционы» были сделкой изначально противозаконной, ставящей своей истинной целью обход действовавшего закона о приватизации и госпрограммы приватизации, в которую тогдашний парламент (совокупно преимущественно левый) отказывался включать ключевые стратегические объекты. Истинная цель прикрывалась столь же заведомым обманом – взятием у банков под залог якобы в долг тех денег, которые непосредственно перед этим были предоставлены этим банкам государством без всякого залога как «временно свободные» средства (при этом не оплачивался госзаказ, задерживались зарплаты, пособия, пенсии). И подобный циничный и даже неприкрытый обман – законен? Это была откровенно, совершенно сознательно для всех участников притворная сделка, которая по закону ничтожна. И это было четко задокументировано и продемонстрировано тогдашней Счетной палатой, за что, в том числе, ее так ненавидели и поносили в «независимых» СМИ самыми последними словами.
Эта история также описана в моей книге «О бочках меда и ложках дегтя». Кстати, только что на юбилее замечательного человека, депутата Госдумы Олега Николаевича Смолина, вручая ему эту книгу, я ее так ему и представил: «Это вам - практическое пособие по борьбе с грабителями России, пособниками грабителей и скупщиками краденного». Надеюсь, будет использовано и поможет кому-то не быть еще раз нагло и цинично обманутыми – не даст откровенным лжецам, бандитам или, как минимум, скупщикам краденного, представить себя чуть ли ни подвижниками.
Притворная сделка ничтожна. И справедливость должна быть восстановлена, пусть и спустя полтора-два десятка лет. При этом, применительно к столь очевидно и нагло отобранному (не просто украденному, а именно отнятому в процессе ограбления, спустя всего пару лет после расстрела из танков парламента страны), какие могут быть аргументы в пользу сохранения статус-кво? Сказочки о «добросовестных приобретателях» (применительно к «Норильскому никелю», «ЮКОСу» и т.п.) оставьте в стороне. Скупщики краденного, а также те, кто потакали преступлению и прикрывали грабителей, совершенно однозначно, мало чем отличаются от изначальных преступников-выгодоприобретателей.
Что же касается «гражданской войны», так кто с кем будет воевать? Если хотя бы минимально довести истинную информацию до людей, то не то что за этих «профессионалов» и «трудоголиков» никто в их защиту пальцем не пошевелит, напротив, они же еще будут просить новую власть защитить их от массового праведного людского гнева.
Экономические программы антиподов
Комментатор просила меня сравнить экономические программы кандидатов Путина и Зюганова. Специально не искал, но полагаю, что подобное можно найти в сети, скорее всего, даже и в форме какой-нибудь сравнительной таблицы. Но нужно ли все это здесь приводить? Ведь достаточно очевидно, что это программы антиподов.
У них принципиально разная идейная база. Хотя оба кандидата в своих программах и программных заявления частично отказываются от строгого следования изначальным идейным основам. В результате программа кандидата Путина, по сравнению с классической либерально-монетаристской моделью, сдвигается в сторону формирования той или иной целенаправленной промышленной политики, защиты отечественного производителя, некоторого госпатернализма и социализации. Программа же Зюганова отличается от классической коммунистической программы признанием многопартийности и политической конкуренции и, кроме того, так же, как и программы коммунистических партий в Китае и Вьетнаме, роли свободной конкуренции, рынка и многоукладной экономики. Это то, в чем эти программы, в конечном счете, сближаются.
Но есть и принципиальные различия. Из них я выделил бы несколько главных.
Первое. В программе кандидата Зюганова предусмотрена национализация природных ресурсов. Программа кандидата Путина предусматривает, напротив, дальнейшую приватизацию ключевых корпораций. А заявленный кандидат в премьеры и нынешний президент Медведев недавно декларировал дальнейшее развитие процесса именно приватизации ключевых стратегических предприятий страны, включая и те, что обеспечивают контроль за природно-ресурсным комплексом. В частности, исключил из числа стратегических геофизические активы.
Второе. В программах обоих кандидатов в том или ином виде предусмотрена реиндустриализация, но различно видятся ее источники. У кандидата Путина это в большей степени частные инвестиции, Кандидат Зюганов же делает особый акцент на госинвестиции. Тем не менее, и это различие можно считать не слишком существенным – оба кандидата планируют использование всех возможных источников.
Более существенно различие иное: мы знаем, что практика накапливания так называемых «нефтегазовых доходов», их «стерилизация» (недопущение поступления в свою национальную экономику), хранение и учет вне бюджета в различных «инструментах», каковыми являются ценные бумаги иных государств, поддерживается кандидатом Путиным. В то время как кандидатом Зюгановым это отвергается: он планирует использовать «нефтегазовые доходы» как госинвестиции в развитие.
Кроме того, очевидно различное отношение к инфраструктурным отраслям: кандидат Путин, будучи президентом, проводил реформирование (разделение) РАО ЕЭС России, кандидат Зюганов же, напротив, планирует восстановить Единую электроэнергетическую систему страны.
Кстати, один комментатор меня спрашивал, почему премьер не может предлагать приоритеты развития промышленности? Разумеется, может и должен – я в своей статье говорил о том, что такие претензии предъявляют к программе премьера либералы-монетаристы, и подчеркивал, что мои претензии совсем иные.
Третье. В программе кандидата Путина нет ничего о каком-либо принципиальном изменении роли и места в экономике Центрального банка и банковской системы, кандидат же в премьер-министры нынешний президент Медведев, как известно, является даже и автором идеи создания в Москве международного финансового центра. В то же время, программа кандидата Зюганова предусматривает поворот всей банковско-финансовой системы на обеспечение нужд реального сектора экономики. Основой такой политики кандидат Зюганов видит систему государственных банков.
Четвертое. Различны подходы кандидатов к налоговой системе. Кандидат Путин не планирует принципиальных изменений в этой сфере, но предложил дополнительный налог на роскошь. Кандидат Зюганов планирует иное: относительный перенос центра тяжести налогообложения с налогов на предприятия (предполагается снижение налогов) на подоходное налогообложение. Предполагается введение прогрессивной шкалы, предусматривающей уплату богатыми и сверхбогатыми существенно большей доли своего дохода. А также, в противоположность нынешней ситуации, когда дивиденды от акций облагаются меньше, чем доходы от трудовой деятельности, кандидат Зюганов предлагает обложить рентные доходы более высокими налогами, нежели доходы от трудовой деятельности.
Пятое. Различны подходы кандидатов к развитию науки и образования. Различие сводится, прежде всего, к разнице приоритетов, объемов и источников финансирования, а также к отношению к реформам последних лет – кандидат Зюганов их в основном отвергает.
Шестое. Программа Путина базируется на представлении о возможности широкого международного сотрудничества с Западом в обеспечении нашего научно-технологического развития, в то время как в программе Зюганова основной акцент на выстраивании своей собственной территории развития – объединении основных бывших союзных республик.
Седьмое. Насколько известно, у кандидатов принципиально разное отношение к чрезвычайно актуальному вопросу – о вступлении страны в ВТО. Владимир Путин – за, Геннадий Зюганов – против. Хотя среди специально выделенных семи приоритетов экономической политики кандидата Зюганова вопрос о ВТО (о недопущении вступления в ВТО на нынешних условиях, в полном объеме до сих пор практически засекреченных даже от депутатов, и без референдума) не фигурирует. А ведь соглашения уже подписаны, и остался лишь один шаг – ратификация парламентом. Мне представляется, что этот вопрос должен был бы быть выделен среди приоритетных.
Более того, мне, разумеется, хотелось бы видеть положение о недопущении ратификации ныне уже подписанных соглашений о присоединении к ВТО и о вынесении столь фундаментального вопроса на общенародный референдум в программах всех кандидатов, имеющих шансы на успех…
И восьмое. В предыдущей статье я говорил о том, что главная подробность нынешних экономических программ – те кадры, которые призывают для их реализации. Применительно к кандидату Путину мы имеем кандидатуру премьера (нынешний президент Медведев) и общее продекларированное намерение сменить правительственную команду. Кандидат же Зюганов публично заявил ключевые фигуры своей будущей команды, что, стоит отметить, дружно практически «замолчали» наши массовые СМИ.
Статья полностью: (с) http://www.stoletie.ru/poziciya/kont...2012-02-13.htm
Сообщение от =RP=SIR
