Originally posted by Виктор ( =SF=BELLA-RUS )
Я очень сомневаюсь что на траектории и устойчивости бронебойной пули скажется пробитие 0,8-1,5мм дюраля даже под острым углом .
Я не возмусь вам объяснять как оно там по шагам происходит, потому как сам не сильно понимаю, да и вообще тема для отдельного большого разговора, но то что 7.62-7.92 не пробивает 8-мм бронеспинку имхо факт несопоримый, потому как примеров тому в мемуарах, начиная с Халхин-Гола просто море:

Добивать поврежденный самолет, пока он не рухнет на землю, — к этому у врага особое пристрастие. "Мессершмитты", уверенные в своей безопасности, поочередно заходили и расстреливали дымящий, медленно терявший скорость и устойчивость самолет. Врагам, конечно, хотелось увидеть падение МИГа, взрыв, огненный столб. Но я еще мог бороться. Спустился ниже на сиденье, чтобы меня защищала бронеспинка, и стараюсь уклоняться от новых попаданий.

В эти горькие минуты я постиг одну методическую тонкость стрельбы немецких истребителей по моему самолету. Они сначала выпускали длинную очередь из пулемета, потом посылали несколько снарядов. Это открытие спасло самолет и мою жизнь. Услыхав, как тарахтят в бронеспинку пули, я отсчитывал эти удары почти так же, как толчки пульса, и улавливал момент, когда надо было, теряя драгоценную высоту, бросить самолет влево или вправо. Пушечная трасса проносилась мимо. Я летел дальше.

Покрышкин Александр Иванович
Небо войны


Разворачиваюсь для атаки. За мной никто не идет, решаю атаковать один. Азарт увлекает меня, и я направляю самолет в самую гущу боя. Где он, мой ведомый, я не знаю. Никого из группы тоже не вижу. «Юнкерсов» атакуют Яки и ЛаГГи. Откуда они сейчас здесь — разбираться недосуг. Главное, что не один. Готовлюсь зайти со стороны солнца, и...

Самолет сотрясается, все в кабине летит вверх тормашками, в тартарары, к чертям. Приборы разбиты вдребезги, кабина наполняется дымом, гидросмесь льется прямо мне на колени, ощущаю сильный запах бензина и слышу, что мотор мой, чихая и кашляя, медленно издыхает.

«Подбили», — скриплю зубами от злости и, не вполне еще понимая, что могло быть и хуже, бросаю истребитель вниз, пытаясь уйти из-под огня. По мне бьют два «мессера», чьи точные очереди и вывели мою машину из строя. Спиралью ухожу под облака — «мессеры» за мной. Понимаю, что подбитый самолет — для них хорошая мишень, и решаюсь на крайний шаг: вывожу самолет из спирали и выхожу под своих преследователей, бросив машину вниз и навстречу их курсу. Расчет простой: я «поднырну» под Ме-109 прежде, чем они развернутся, и на фоне местности «мессеры» меня потеряют.

Все я правильно рассчитал, только одного не учел: мотор-то у меня на ладан дышит. Работает с перебоями и еле тянет, скорость близка к посадочной. «Мессеры»-то меня потеряли, но высота катастрофически падает. Смотрю вниз — до земли метров триста: прыгать уже поздно. Маневра у меня практически никакого, потому что скорость минимальная. На приборы я не смотрю — бесполезно, все они разбиты, но я по времени знаю, что бензина до аэродрома у меня не хватит. Не хватит и высоты — лечу с пологим снижением, шасси выпустить не решаюсь. Утешает только то, что буду садиться на своей стороне. Значит, в случае чего... [32]

О, черт побери! Оглядываюсь назад и вижу, снова меня преследуют два самолета. Неужели «мессеры»? Расстрелять меня никакой трудности для них не представляет: я весь как на ладони. Что ж, разворачиваю опять свой «лавочкин» со снижением, применяя тот же маневр: пролетаю под самолетами и вижу, что никакие это не «мессеры», а наши родимые Яки — истребители эти часто путают с «мессершмиттами» из-за одинаково узких носов.

Высота у меня уже метров 150. Мотор окончательно замолк. Планирую прямо по курсу и высматриваю более или менее пригодную площадку для посадки... Сажусь на «живот», без шасси. Меня тряхнуло, и самолет, скрежеща брюхом, прополз по земле метров двести. Все! Больше от меня ничего не зависит. И ничто мне не угрожает. Самолет ползет все тише и тише и наконец останавливается.

Вокруг — неправдоподобная тишина. Поле, заросшее бурьяном, и ни души. Вылезаю из кабины и вижу метрах в трех от самолета огромный овраг. Еще немного — и гореть бы мне в этом овраге ярким пламенем. Какой ангел-хранитель оберегал меня сегодня?

Осматриваю самолет: бак пробит, бензин течет, на плоскостях и фюзеляже — пробоина на пробоине. Насчитал сотню, а потом и считать перестал. На приборную доску жалко смотреть.

Впрочем, тут уж не до эмоций. Выгребаю со дна фюзеляжа две горсти пуль, так и не пробивших бронеспинку моего сиденья, кладу их в карман гимнастерки — на память. Беру рацию, вешаю на плечо парашют и иду искать дорогу. Знаю, что где-то рядом проходит шоссе Обоянь — Белгород. Выхожу на дорогу и примерно через час голосую на шоссе. На попутной машине добираюсь до Обояни, а оттуда, опять же на попутке, — до своего полка.

Куманичкин Александр Сергеевич
Чтобы жить...


Originally posted by Виктор ( =SF=BELLA-RUS )

Лично видел Ми-8МТ с прострелом грузовой кабины - пуля 7.62 попала в борт , прошла через шпангоут ( около 40-50мм алюминиевого сплава ) и вышла в противоположный борт через ~2м , причём выходное отверстие было круглым , уж из чего душманы стреляли - из АК или ПК или Энфильда я не знаю , дырка была от 7.62 .
Пуля под каким углом к обшивке вошла ?