- Повеселятся - и успокоятся. Это странно, но мне кажется, что я лучше тебя понимаю твоих воинов - на Рубеже тишина все лето и твои мужи просто заскучали...

Крики стали громче, вверх полетели доски и какие-то обрывки.

- На Житний Торг въехали. - машинально отметил Владимир.
- ...в конце концов, - невозмутимо продолжала Апраксия. - Ты должен радоваться тому, что твои избранные от скуки устраивают дебоши, а не заговоры.
- Ну, у нас не Царьград, - ворчливо ответил. - князь. Князь на князя - еще куда ни шло. Та-а-ак, вот они на мост въехали...

Обычно на мосту через Днепр места хватало аккурат разъехаться четырем телегам. Но стоило Бурке вылететь на деревянный настил и путая ржание и человеческую речь предупредить всех на скаку о грядущих колесничьих, как середина волшебным образом освободилась. Алеша, за которого держалось уже три девки ("Нарочно что ли они под колеса лезут?" - подумал Илья) ухитрился провести телегу так, что столкнул в воду только пять возов. Вылетев на Дарницу, Серко и Вороной пошли галопом. Бурко, летевший впереди с девкой на спине начал находить своеобразное удовольствие в этой гонке и во все горло орал песню Иолая из свитка про подвиги Геракла: "С дороги лети быстрокрылая птица скорее! Зверь мохношкурый в дебрях скрывайся, не медли! Видишь клубы над дорогой широкой поднялись! Быстрые кони летят словно ветер пред ними!"

- И долго мы так будем скакать? - пискнул кто-то Илье на ухо.

Богатырь пошарил за спиной и вытащил испуганную девчонку лет шестнадцати. Краем глаза он увидел, что похабник Алешка перехватил вожжи зубами, обнимая за талии уцепившихся за него киевлянок. При этом, он как-то ухитрился ухватил всех троих и, похоже, жизнью был доволен. Добрыня уже пришел в себя и, судя по движениям рук, прикидывал, как оно будет - стрелять с телеги. Илья вздохнул.

- Тебя как звать? - крикнул он девчонке.
- Маняша, - тонко ответила та.
- Ну, Маняша, кони добрые и разогнались от души! Раньше Рубежа не остановятся!
- Мне нельзя - испуганно заверещала Маняша, перекрывая грохот телеги. - Меня мама дома ждет к вечеру!
- Да не боись! У нас на заставе парни хорошие, не обидят. Они меня боятся. А то еще может телега раньше развалится.

Маняша в ужасе замолчала и лишь глядела вперед круглыми глазами. Илья, которого тоже захватила бешеная скорость начал подпевать Бурку: "И налетев с поворота по медноблистающим дружно! Вставшим рядами врагам копья гремящие бросит! Юный воитель с щитом меднокованным крепким!" Добрыня обернулся к Илье и проорал:

- Лук зря не взяли! Я уже стоять приноровился!
- А мне и так хорошо! - отозвался спереди Алеша, перехватывая попутчиц поудобнее.

Илья мог бы поклясться, что услышал дружное тройное хихиканье. Впереди на почему-то резко ставшей пустынной дороги показалась черная точка.

- Побереги-и-иго-гогось! - заревел из пыли Бурко, и вдруг осекся.

Серко и Ворон как-то внезапно перешли на рысь. Илья вглядывался вперед, но из-за поднявшихся клубов ничего видно не было. Кони перешли на шаг. Муромец вдруг понял, что Бурко с кем-то говорит, причем, судя по ноющему тону, оправдывается. Догадка одновременно обрушилась на друзей. Алешка резко убрал руки за спину, Илья осторожно посадил Маняшу рядом, а Добрыня встал смирно и принялся старательно разглядывать ладони. Пыль опускалась, кони встали. Из клубов показался странно склонивший голову Бурко, рядом шел, держа коня за ухо...

- Отец Серафим, - выдохнул Илья.

Подскакавший было сзади Казарин резко развернулся и помчался обратно к Киеву.

- Ах ты скотина четвероногая, - выговаривал поп коню. - Ты что творишь? По дорогам людей топчешь, девок воруешь? Илья надоумил или сам сподобился?

С отцом Серафимом у Бурка отношения были сложные, хотя, в общем добрые. Сперва священник считал, что говорящий конь одержим бесом, но когда Бурко позволил окропить себя святой водой (да еще немало выдул так, ловко сунув в ведро морду) и, не моргнув глазом, стоял, пока тот осенял его крестным знамением и окуривал ладаном, отец Серафим смирился и сказал, что пути Господни неисповедимы и чудеса являлись раньше, являются и сейчас. Окончательно он принял Бурка, когда на память надиктовал ему из Аристотеля и сказал, что читал "Апокалипсис", хотя и ничего не понял. Иногда конь приходил к священнику на двор и подолгу с ним беседовал, хотя и сильно робел отца Серафима. Когда же буйная серафимова паства в очередной раз учиняла какую-нибудь молодецкую пакость, маленький поп в сердцах говорил: "Один среди вас человек - да и тот конь."
Сейчас отец Серафим дергал коня за ухо, а тот скуляще оправдывался:

- Да что, вы, отец Серафим! Я же ни сном ни духом! Они сами все! Я им "Илиаду" Гомера преславного читал, а Казарин говорит: "А давайте на телеге попробуем". И девку я не воровал - я ее из под копыт спас. Ой, ухо больно!

Поп отпустил коня и медленно подошел к телеге. Девчонки как мыши спрятались за спины понурившихся богатырей.

- Что ми шумит, что ми гремит, столь рано пред зорями? - ядовито начал священник. - То не печенези поганые на Киев налетели, не варязи буйныя на Днепре ратятся. То гуляют мои чада любимые, Илюшенка, да Добрынюшка, да Алешенька. Не на борзых конях в чистом поле поскакивают, но гоняют на телеге ломаной по Киеву, девок красных хватают да лавки на торгу переворачивают. И откуда же печенегам под КИевом взятися - небось сами убежали к морю Хвалынскому, когда тут такие звери со скуки бесятся!

- Отец Серафим, мы нечаянно, - пробормотал Алеша. - Мы хотели медленно сперва, а она под горку как пошла...
- мы проверить хотели, сноровисто ли так воевать, - начал объяснять Добрыня. - А девки просто случайно подвернулись, мы их из под колес выдернули.
- Что-то ни одного мужика вы из под колес, я смотрю, не достали! - сердито ответил священник.
- Мой грех, - решил взять на себя вину Илья. - Это все дурость моя и скверноумие. А девок мы правда случайно подхватили, правда, Маняша?

Маняша испуганно закивала.

- Тьфу. Ну что с вами делать теперь?
- Отче, прости! - богатыри попрыгали с телеги и бухнулись священнику в ноги. Бурко подумал немного, и тоже опустился передними ногами на колени.
- Не пришибли никого?
- Нет, - твердо ответил Алеша. - Я смотрел. Ну, кого может в Днепр с возом скинули, кого с лавкой перевернули, но насмерть нарочно никого не придавили.
- Отче Серафиме, прости, - прогудел Илья, избегая смотреть попу в глаза.
- Все что порушили людям возместите, - строго сказа отец Серафим.
- Мы возместим! - радостно заголосил Алеша. - Мы... Да! У нас еще с прошлого года, как на хиновей ходили добыча не пропита!
- Мы же на нее церковь поставить обещали! - толкнул Алешу в бок Добрыня.
- Церковь мы с печенежской добычи поставим, - решительно сказал Илья.
- Так мы же ее еще с ребятами не подуванили, - удивился Добрыня
- Сейчас все людям возместим, быстро на Заставу метнемся и подуваним, - подытожил Илья и робко посмотрел на отца Серафима.
- Эх вы, головорезы, - покачал головой священник. - ладно, идите в город, просите у людей прощенья.

Богатыри весело побежали к коням.

- Пешком идите! - прикрикнул отец Серафим. - на конях я девиц по домам развезу. НЕ доверяю я вам.
- Да мы бы и сами, отвезли, честно. - неубедительно возмутился Алеша и осекся, когда поп показал ему маленький сухой кулак. - Да я что, я ничего.

Богатыри медленно побрели по дороге к Киеву.

- Эй, - донеслось из-за спины. - Чтобы когда я в Киев приду - все уже поправили.

Илья вздохнул и припустил бегом.

И. Кошкин