Григорий Масленников, начальник связи 55 ИАП/16 ГИАП
“…Не раз мне доводилось слышать по радио предупреждения немцев своим пилотам: ”Внимание! Внимание! Покрышкин в воздухе!”

Николай Уманский, в 1943 году — личный водитель командующего 4-й ВА К. А. Вершинина,
“Был такой случай, когда К. А. Вершинин почти трое суток находился в конце апреля 1943 г. на РСКП (радиостанция командного пункта) у станицы Абинской, и в это время, примерно часов в 11 утра, Александр Иванович и его ведомый Г. Г. Голубев барражировали между Краснодаром (там был штаб фронта) и Абинской. Появилось восемь «мессершмиттов», нахально направившихся к нашим двум «аэрокобрам», и вот тут командующий армией совершенно спокой-но взял микрофон (что делал очень редко) и сказал: «Саша, держись, проучи этих спесивых стервятников»... В то же мгновение закрутилась «карусель», море огня. Пока подошло вызванное подкрепление, Александр Иванович и Георгий Гордеевич сбили троих фашистов, упавших на нашей территории. Один из летчиков, большой чин, остался жив, лежал в люцерне, которая в то время была уже полметра высотой, а косить было некому — война... Когда допрашивали этого летчика, он был страшно потрясен и все время лепетал, что его сбил «Покрышкин», видимо, считая это большой честью.
Командующий мог себе позволить такое открытое обращение, потому что любил и уважал этого человека... Я больше никогда подобного не слышал. Хотя на РСКП бывал часто и только с начальством.
…
..о воздушной схватке Александра Ивановича, которую я наблюдал своими глазами. Это было где-то в районе станицы Варениковской — погода была очень хорошая, и находились мы не на КП, а просто в этом районе боевых действий нашей авиации. В это время в воздухе появилось восемь «аэрокобр». Так как тогда еще «аэрокобр» было не так много в нашей армии, и мы все эти полки знали, то мы решили, что это Покрышкин, уж больно лидер этой восьмерки смело руководил ими. Как потом выяснилось, так оно и было. Александр Иванович имел задание со своей группой расчистить путь для штурмовиков, которые появились через 10 минут после разгрома немцев, шли они на Мысхако: 27 «илов» и, по-моему, столько же прикрывающих их «яков». 20 «мессершмиттов» шли разделаться с «илами», как об этом сообщил сбитый летчик. Он сказал также в нашем присутствии, что они не знали, что Покрышкин в воздухе, их бы не послали, а полетели бы асы, которые, впрочем, тоже не испытывают удовольствия от встреч с Покрышкиным…”

Анна Тимофеева-Егорова, летчик, ГСС, 805-й ШАП
“Со мной произошел следующий случай. В одном из первых своих боевых вылетов после заходов на штурмовку мой «Ил» отбился от строя... Практически весь боезапас был израсходован, немецкие истребители взяли меня в ”клещи”... Вдруг слышу в наушниках: «Горбатый» (так называли штурмовики Ил-2 из-за их характерного силуэта. — А. Т.-Е.), спокойно... Я тебя прикрою». Немцев словно ветром сдуло. Наша «аэрокобра» проводила меня до самого аэродрома, сделав над ним прощальный круг. После посадки мой командир сказал, что не стоять бы мне в этом строю, если бы не капитан из 16-го гвардейского полка Покрышкин...
Не однажды доводилось нам слышать по радио: «Внимание! Внимание! В воздухе Покрышкин!» Открытым текстом радировали предостережение немецкие посты наблюдения, и фашистские асы без промедления покидали жаркое кубанское небо...”

Юрий Гольдберг, летчик, 104-ый ГИАП
“..Сделав неимоверный маневр (после окончания войны я еще очень долго летал и пытался повторить маневр, который я сделал в том бою, но, увы, так и не смог), выйдя снизу на встречный курс, я с дистанции 100 метров открыл огонь. Самолет противника взорвался, начал рассыпаться на куски, а летчик вывалился словно куль и, открыв парашют, приземлился на аэродроме, который он должен был найти. Летчиком этим оказался немецкий ас гауптман Бруно Ворм, награжденный Железными крестами и сбивший до этого девять американских «летающих крепостей» и несколько английских истребителей. На советско-германском фронте он выполнял первый вылет, оказавшийся для него и последним. Когда он узнал, что его сбил молодой летчик, он до моего показа на руках атакующего маневра в это не верил, заявив: «Меня мог сбить только Покрышкин…”
Кстати, этот эпизод допроса Бруно Ворма, насколько я помню, вошел в док.фильм “В небе Покрышкин”

Хочу привести еще один эпизод, который на первый взгляд не имеет прямого отношения к авиации, поскольку он из мемуаров танкиста, но имхо самое оно, в свете того, что обсуждалось в этой ветке
Пенежко Григорий, летом 1941 командир разведроты 34 тд, 8-го мк.
«Записки советского офицера» http://militera.lib.ru/memo/russia/p..._gi/index.html

Пленный — обер-лейтенант, адъютант командира танкового полка, немолодой, уже седеющий немец — хорошо владеет русским языком, который он изучил к молодости, когда работал где-то в России инженером-механиком. Он стоит в стойке «смирно». Отвечает на вопросы дерзко, иногда с иронией.

— Скажите, — спрашивает его полковник:

— Известно ли вам, почему Германия воюет против России?

— Известно, — отвечает он.

— Почему?

— Фюрер приказал.

— Это не объяснение. Я хочу знать мотивы.

— Фюрер мотивы объявил, — говорит пленный. — Они должны быть вам известны. И вообще я недоумеваю, почему вы, русский полковник, не спросили меня первым делом, какого я полка и какой дивизии, а задаёте не относящиеся к делу политические вопросы. Я не политик, я рядовой германский офицер. За два месяца до войны я знал вас по карточке, знал, что вы Васильев, командир танковой дивизии, участвовали в финской и монгольской кампаниях, награждены высшим орденом. Я знаю всех ваших командиров полков. Знаю вашего начальника разведки. А кого вы знаете из немецких старших офицеров? Я вчера каждые два часа знал, где ваша дивизия, а вы не знали даже, что мы идём на перехват вас.

Он вдруг поворачивается ко мне и спрашивает:

— Какое сейчас время?

Недоумеваю, но всё же смотрю на часы, отвечаю:

— Ровно ноль тридцать.

— Вот видите, господин полковник, — говорит, немец, — разница в четыре минуты — на ваших часах ноль тридцать четыре, — он показывает кивком на ручные часы Васильева.

Васильев не шевелится, не убирает руки, лежащей на спинке стула. Часы — перед глазами пленного. Немец повышает голос:

— Разве так можно воевать? Вы уже проиграли войну.

Polar
загляни в приват.