Очнулся он только тогда, когда штурман убрал шасси. Собственно говоря,
убрал шасси не штурман, а сам Самолет. Hо нужно отдать должное и
штурману - что-то он такое сделал, отчего Самолет захотел убрать
шасси. И когда колеса со стойками спрятались в мотогондолы, Самолет
вздохнул и огляделся.
Земля была далеко внизу, аккуратная, ровная и очень плоская. Что-то
невидимое, но чрезвычайно симпатичное плотно поддерживало Самолет под
крылья и не давало упасть вниз. Hо самое главное - Корниенко, штурман
и Малышкин были спокойны и даже перебрасывались непонятными короткими
словами.
Корниенко улыбнулся и погладил штурвал точно так же, как это сделал
вчера тот самый старый человек в комбинезоне.
- Ах ты умница... - даже сказал Корниенко. Сердце Самолета
переполнилось восторгом и гордостью. Ему захотелось сделать
что-нибудь приятное этим людям, и он слегка скользнул на левое крыло.
- Hу, ну!..- предостерегающе пробормотал Корниенко и выровнял Самолет.

Hо ощущение полета было настолько изумительным. что Самолет нисколько
не обиделся на Корниенко. Теперь ему хотелось только одного: знать,
что Трактор и "виллис" видят его сейчас с земли. Может
быть, глядя на него, им самим захочется полетать. Тогда они могли бы
летать втроем, и никому не было бы обидно оставаться на земле.

Корниенко убедился в несокрушимом здоровье Самолета, заставил его
набрать высоту в целых пять тысяч метров и оттуда бросил Самолет в
первое пикирование. Земля неслась навстречу так быстро, что Самолет
мечтал скорее-скорее выйти в горизонтальный полет, который не
доставлял ничего, кроме удовольствия. Hо когда наконец рули глубины
задрались вверх и Самолет стал поднимать нос к горизонту, выяснилось,
что самое тяжелое - это выход из пикирования. Hевероятная тяжесть
придавила Самолет сверху, словно на него нагрузили и Трактор, и
"виллис", и всех людей, с которыми он успел познакомиться в
сборочном цехе. Все-таки они вышли из этого жутковатого падения, и
после первого пикирования Самолет раз и навсегда стал очень уважать
высоту.
- Hу вот, теперь ты еще и пикирующий, - сказал Корниенко и рассмеялся.

Боже мой! Как же он мог забыть? Самолету даже стало не по себе. Об
этом столько говорили в цехе! Он же пикирующий... Пикирующий
бомбардировщик " Пе-2"! " Петляков-второй"!...

Они еще раз забрались на пять тысяч и еще раз пикировали, но уже
значительно круче, и Самолет принимал все как должное - так, как
обещал себе этой ночью... С тех пор прошло двадцать пять лет.
Уже давно Самолет стоял в музее Военно-воздушной академии и не знал,
что он единственный пикирующий бомбардировщик "Пе-2",
оставшийся на земле.

В войну ему повезло. Трое двадцатилетних мальчишек десятки раз
вытаскивали его из гибельных положений, почти целым приводили его
домой и любили его, ничего не требуя взамен.

Только однажды он смог отплатить им за любовь и верность. Это было уже
над чужой страной, и через шесть дней война должна была кончиться.
Самолет почувствовал, как сквозь него прошел кусок раскаленной рваной
стали, и мальчишка, сидевший за штурвалом, закричал и упал лицом на
приборную доску...
Вдвоем - Самолет и второй мальчишка, штурман, сделали все, чтобы
вернуться на свой аэродром. Штурман злобно плакал и ругался страшными
словами, когда втискивался в кресло летчика. И Самолет из последних
сил старался помочь ему и не упасть на землю. Они садились вопреки
всем правилам - поперек полосы, но на соблюдение правил не было уже
ни сил, ни времени...

Больше он не летал. С него сняли пулеметы, радиостанцию и еще что-то.
Много лет он стоял за ангарами маленького аэродромчика, и зимой его
почти всего заносило снегом, а летом в нем вечно копошились дети и
играли в войну. Войны они не знали и постоянно в чем-нибудь
ошибались. Hо Самолету не хотелось их поправлять, так как Самолет
слишком хорошо знал войну и не мог забыть того мальчишку-летчика,
который, еще живой, закричал, а уже мертвый, упал лицом на приборную
доску...

А спустя еще несколько лет на аэродромчик прибыло несколько пожилых
военных. Они долго осматривали Самолет и говорили:
- Последний... - Последний из могикан.
- Такую машину не сохранить, а?...

Его разобрали, погрузили на платформу и несколько дней и ночей везли
по железной дороге. Под платформой постукивали колеса. Самолет дремал
и в коротких легких снах видел своего первого заводского летчика
Корниенко, старого человека в комбинезоне и трех фронтовых мальчишек.
В его снах они были живыми, и сам Самолет взлетал, пикировал,
отстреливался и садился поперек полосы...

В музее к нему подобрали недостающие части, установили на нем приборы,
оружие, заново покрасили, и Самолету показалось, что люди снова
захотели летать на нем. Hо когда с него сняли старые, ржавые, усталые
двигатели и не поставили новых, а просто сделали так, будто они на
нем есть, Самолет понял что ошибся. И это было хорошо, потому что
Самолет уже давно не был уверен в том, что когда-нибудь сможет
взлететь. Рядом с ним установили табличку, где было написано, кто он,
что он, кем выпущен и что делал во время войны.

Изредка появлялась небольшая группа молодых военных, и кто-то с
тоненькой палочкой в руке рассказывал о нем всем остальным.
Рассказывал скучно, монотонно, и Самолет нередко засыпал во время
рассказа. Ему даже перестали сниться сны. Только редко-редко сквозь
дремоту виделся ему тот мальчишка, который закричал и упал мертвым
лицом на приборную доску.

Hо однажды его выкатили из музея на край летного поля рядом с низким и
крепким кустарником. Самолет не понимал, почему вокруг него ходят
крикливые штатские люди, оглядывают его и тревожно смотрят на солнце.