… Такси подбросило на очередной московской колдобине. Желтая Волга летела сквозь ночь и пургу, подпрыгивая на неровностях и проскальзывая на присыпанной снегом мостовой. Таксист, услышав «Шереметьево-1», не посмотрел сочувственно, а только автоматически назвал астрономическую сумму, к которой, впрочем, я был морально готов. Таксисту было все равно. Он не знал куда мы собрались в такую погоду, да если бы даже и знал, ему наверняка было бы наплевать.

У входа меня встретил Серега, провел одному ему известными ходами на летное поле, и мы побрели к самолету, поеживаясь от колючего, резкого ветра. Самолет стоял не очень далеко от здания аэровокзала, но пока мы прошли эти несколько сот метров, уже окончательно задубели. Быстро юркнули в салон, в котором сидели какие-то господа в дорогих дубленках и с кейсами и оживленно лопотали на французском. Перед ними уже стояла початая бутылочка водки и немного простой закуски. Бельгийцы, - догадался я. При виде нас бельгаши заулыбались и затараторили еще оживленнее. Я по-французски знал только «Бонжур-тужур-абажур-парашют», поэтому только улыбнулся в ответ и поздоровался, а Серега, более подкованный в иностранных языках, сказал им пару фраз и повел меня в кабину.
- Извнини, не сказал – этот господин Бонэ с компаньонами на меня сам как снег на голову свалился. Специально приехал, чтобы с нами лететь. И двух своих приятелей, которые по делам здесь были, соблазнил с нами лететь. Им-то, думаю, не столько приключений хочется, сколько сэкономить на билетах решили, жмоты. Так что полетим в веселой компании, не обессудь.
- Ну, в веселой, так в веселой. Лишь бы в кабину не лезли.
- Да судя по тому, как они разминаются водочкой, скоро повырубаются все. Ладно, ты пока запускай и грей, а я сбегаю, улажу все формальности.
- Давай.
На часах было без четверти семь. Неохота было вылезать из теплой кабины на мороз, но предполетный осмотр провести надо. Вышел, обошел вокруг самолета. Колодки под колесами, струбцины сняты, течей и видимых повреждений нет, ПВД чистый. Вернулся, сел в кабину, включил питание, магнето, открыл баки. Раскрутил стартер, включил сцепление. Мотор чихнул несколько раз и зарокотал. Установил обороты на 800, проверил закрыты ли створки капота и маслорадиатор, включил генератор и пощелкал тумблерами преобразователей. Самолет ожил, зажглись огньки АНО, мягким зеленым светом засветились приборы и тумблеры, запели гироскопы. Откинулся в кресле, поплотнее закутался в дубленку и стал ждать.
Самолет вздрагивал и покачивался на амортизаторах от порывов ветра, на стекло наметало снег, и он быстро таял, стекая струйками. Ну и погодка! Неужели опять на всем маршруте то же самое? Похоже, господину Бонэ придется первым делом после посадки проводить полную химчистку салона…
Температура масла достигла 25 градусов, я перевел РУД вперед и установил 1400 оборотов. Заарретировал и установил компас и авиагоризонт, послушал АТИС: ветер юго- восточный, 15 метров в секунду (опа! Минимум вдвое выше, чем максимально разрешенная скорость бокового ветра. Интересно, выпустят? И, если выпустят, как взлетать будем?), видимость 4 километра, сплошная облачность на 900 метрах, давление 735 мм рт. столба, температура воздуха –8 градусов, рабочие полосы 7L и 7R.
Извлек на свет божий схемы заходов-выходов, сверился с СИДами, настроился на ближний привод и Бужарово, через которое будем выходить, сразу установил на радиокомпасе курс 250, на котором мы должны на него выйти.
Пока занимался всем этим, температура головок почти подползла к отметке 100 градусов. Можно уже выруливать.
Хлопнула дверь – вернулся Сергей.
- Ну ты точно меченый атом! – с ходу гаркнул он, плюхаясь в левое кресло. – На всем маршруте ветер от 10 до 20 метров в секунду, снег, туман и почти везде сплошная облачность. И как тебе удается навлечь на себя все силы природы? – и он расхохотался.
- Выпустят? – осторожно спросил я.
- Куда денутся, - он напялил гарнитуру и стал серьезным, - Давай-ка поговорим. Генератор.
- Включен.
- Закрылки.
- Проверены.
- Триммера.
- Отклонение правильное.
- Двигатель.
- В норме.
- Авиагоризонты.
- Включены, разарретированы, риски совмещены.
- Компасы.
- Включены, согласованы.
- Опознавание.
- Включено, работает.
- ПВД.
- Обогрев включен.
- АНО, фары.
- Включены, фара рулежная.
- Порядок, - Серега покрутил ручку УКВ. – Антонов 55721, прошу подтверждение на полет по приборам, Брест.
- Антонов 55721, вылет в Брест по приборам разрешаю. Код 4266, частота 122.3.
- Антонов 55721, понял, вылет разрешен, код 4266.
- Антонов 55721, принято, частота земли 119.0
Серега опять покрутил верньер.
- Антонов 55721, прошу руление с грузовой стоянки.
- Антонов 55721, руление на полосу 7R разрешаю через 31 М2 21. На исполнительном свяжитесь с башней, частота 120.7.
- Антонов 55721, понял, руление через 31 М2 21 на полосу 7R.
- Ну, - повернулся он ко мне, - с богом? Снимай колодки.
Я выбежал из самолета, выбил колодки, вернулся обратно. Серега кивнул, установил обороты на 1500 и отпустил тормоза. Аннушка нехотя развернулась и, набирая скорость, покатилась по стоянке. Выкатились на М21 и неспешно, вальяжно, покатили мимо светящихся теплым, янтарным светом окон аэровокзала. Как обычно в такой ситуации, защемило сердце – куда летим в такую погоду? Сидели бы сейчас дома, в тепле и уюте…
- А ветерок и впрям нехилый, - отвлек меня от дум голос Сергея. На-ка, порули…
Я поставил ноги на педали и тут же почувствовал как самолет тянет влево. Пришлось изрядно дать правую педаль, чтобы самолет не сошел с осевой. И вправду, сдувает не по-детски. Глянул на часы: 7:20. Чуть задержались. Но не страшно. Когда же кончится эта рулежка? Уже, наверное, с километр по ней ковыляем… Мимо окна лениво проплывали указатели въездов: 23, 22… Ну вот наконец и 21-ый. Сворачиваем и выкатываемся на исполнительный, выравниваем самолет вдоль полосы, ставим на тормоз.
Следует традиционная скороговорка:
- Компасы.
- Согласованы, на взлетном.
- Двигатель.
- В норме.
- Створки капота и маслорадиатора.
- Черт… Теперь открыты
- Бензокран.
- На обе группы.
- Закрылки.
- Для взлета, 20.
- Триммер руля высоты.
- В нейтрали.
Все в порядке, можно лететь.
- Башня, Антонов 55721, прошу взлет, Брест, ППП.
- Антонов 55721, взлет разрешаю, полоса 7R.
- Антонов 55721, принято, взлет разрешен, полоса 7R.
Тормоза отущены, короткий разбег, отрыв… И самолет тут же сносит в сторону. Работаем рулями, стараясь удержать его над полосой.
- Серега,- кричит мой КВС, - запомни каким курсом идем сейчас, пока полосу видно.
- 85!
- Ок, дальше идем тем же курсом, а то сдует!
Земля медленно уходит вниз, самолет как будто завис между ее темной громадой и свинцовой глыбой низких туч. Полосу уже не видно за капотом, самолет треплет и швыряет, мы вцепились в управление и только успеваем коситься на альтиметр, авиагоризонт, вариометр и компас. В салоне слышится звон посуды и ругань – выпивка и закуска явно уже на полу.
- Серега, выгляни в окно, полоса уже кончилась?
Упираюсь лбом в холодное стекло
- Нет, еще под нами.
- Понял. Ты поглядывай, как кончится, надо ложиться на курс 45 градусов.
- Хорошо, буду поглядывать.
Высота уже 300 метров, болтать стало чуть меньше.
- Все, можно начинать поворот.
Самолет чуть накреняется и выписывает длинную дугу, ложась на курс 045.
- Серега, сверься с СИДом, докуда идем?
- До пеленга 057 с ближним приводом.
- Не понял, у меня уже около того!
- Да быть не может. Хм… Точно. Наверное, из-за того, что взлетный курс почти совпадает с пеленгом. Тут точно не определишь. Лады, сейчас возьму пеленг с Челобитьево.
Быстренько перенастраиваю частоту. Да, вот теперь все правильно, еще не долетели до точки разворота.
Стрелка радиокомпаса медленно приближается к отметке 134 и наконец достигает ее.
- Все, поворачиваем на курс 250, на Бужарово.
Пока самолет прописывает 3,5-километровую дугу, перенастраиваю дальний привод обратно на Бужарово, а Сергей меняет режим двигателя со взлетного на номинальный.
- Что-то лениво он сегодня ползет, - недовольно ворчит Серега.
- А ты б закрылки убрал... И фару, кстати, тоже можно уже вырубить.
- Что?! Бл.., с этой свистопляской совсем про них забыл! Склеротик чертов! – Серега щелкает тумблерами.
Мы уже идем на Бужарово, высота около километра, слева сквозь разрывы низких туч иногда пробиваются такие далекие теперь светлячки посадочных огней Шереметьево.