Отправил А.Сухоруков 7 августа 2002 года в 20:04

Недавно мне удалось познакомиться с Николаем Герасимовичем Голодниковым, генерал-майором авиации в отставке, кавалером многих боевых орденов, летчиком 2-го Гвардейского авиационного полка им. Дважды Героя Советского Союза Б.Ф.Сафонова, в котором он и воевал с марта 1942г. и до конца войны. Ас, имеет на личном счету семь сбитых, более 160-ти боевых вылетов, из них 24 воздушных боя и 30 разведок.
Я беседовал с ним несколько раз и постараюсь обязательно наши беседы продолжить.
Меня прежде всего интересовали особенности боевого применения истребителй на которых он воевал: И-16, "харикейн", Р-40 и Р-39.
Общее впечатление от бесед с ним: истребитель он "крутой", это чувствуется даже сейчас, рассуждает на редкость здраво и не тревиально, ни малейшего намека на старческую дряблость и слабоумие.
Материал подчерпнутый из бесед с ним, я разделил на несколько частей, по типу истребителя. Я постарался осветить технические аспекты использования и специально не касался особенностей тактики. Тактике я постараюсь посвятить отдельный разговор (вообще-то материал по тактике уже есть, но он обрабатывается и требует уточнения).
Мне кажется, что уважаемому форуму будет интересно и будет, что обсудить. Материал изложен в форме "вопрос-ответ".
Итак, Н.Г.Голодников о истребителе И-16:
"А.С. Николай Герасимович, в каком училище вы обучались? На каких типах И-16 вы обучались?

Н.Г. В Ейском военно-морском училище летчиков им. И.В. Сталина. Срок обучения нашего курса был два года. Мы были первым выпуском нашего училища который был выпущен сержантами, до нас выпускали младших лейтенантов. Я был в училище сержантом и выпустился сержантом. Для нас уже были мерки сняты на командирское обмундирование, но тут вышел приказ маршала Тимошенко, о том, что всех закончивших авиаучилища в 1941 году, вне зависимости от срока обучения, выпускать сержантами. Наш выпуск был за три дня до начала войны.
После выпуска меня назначили инструктором-летчиком в училище, и я попал на фронт только в марте 1942 года. С началом войны с июня 1941 года по март 1942 училище неоднократно перебазировали, последним местом моей службы в ущилище был Моздок. За время службы в училище я неоднократно подавал рапорты о назначении в действующий полк. Моя просьба была удовлетворена только в марте 1942 года, меня назначили летчиком на Северный Краснознаменный Флот, в 72 смешанный авиационный полк ВВС КСФ, который позже стал 2-м Гвардейским истребительным авиаполком, а после гибели его командира Дважды Героя Советского Союза Б.Ф.Сафонова полку было присвоено его имя. В этом полку я провоевал всю войну.
В полку я последовательно занимал должности летчика, старшего летчика, командира звена, заместителя командира эскадрильи и, уже после войны, командира эскадрильи. Уже после окончания Великой Отечественной войны я был назначен начальником воздушно-стрелковой подготовки ВВС КСФ, а затем старшим инспектором по технике пилотирования и теории полета летной инспекции ВВС КСФ. Затем была учеба в Военно-морской академии им. К.Е.Ворошилова в г. Ленинграде, а после ее окончания служба в авиации ВМФ и ПВО страны, на самых различных командных должностях, словом от сержанта до генерал-майора авиации, ни одной ступени не перешагнул.
В училище, будучи курсантом авиаэскадрильи, мне пришлось изучать самолеты И-5 и И-15бис. Потом, из числа курсантов уже летавших на И-15бис, выбрали 10 человек (в том числе и меня) и перевели в эскадрилью готовивших курсантов на И-16. В этой эскадрилье мы изучали И-16 4, 5, 10, 17 и 21, типов, но 21-х было мало. В конце 1941 года самолеты всех типов, имеющих двигатели М-25, мы передали в строевые части, довооружив их направляющими под реактивные снаряды и крупнокалиберными пулеметами. Для учебы у нас остались И-16 4-го типа, с двигателем М-22. В отличие от М-25, у этого двигателя было левое вращение винта, а для смазки использовалось касторовое масло.

А.С. Николай Герасимович, сколько вы имели налета после окончания училища, «в сумме» и на боевом истребителе?

Н.Г. Когда я был курсантом, я имел «чистого» налета на «боевом» И-16 порядка 40-45-ти часов.
Если посчитать все мое «летное» время до выпуска - это часов где-то 60-т на У-2 в аэроклубе, там же на УТ-1, УТ-2 по 5-6 полетов, потом я был в т.н. «тренотряде» (еще до авиаучилища), где мы летали на Р-5, да курсантом на УТИ-4 - то в сумме выйдет часов 110-120-ть. Это, конечно, было выше, чем у других курсантов. У курсантов, время налета на «боевом» самолете и на УТИ-4, «в сумме», давало часов 30-35-ть. Я же, в отличие от остальных, только на И-16 налетал часов 45-ть и вот почему. В нашем звене был И-16 «десятого» типа, с некоторой особенностью. Очевидно, после ремонта и замены плоскости он не «любил» высокого выравнивания, к моменту приземления он буквально «падал» на правое крыло. Я эту особенность хорошо знал, буквально, «поймал» с первого полета и инструктор мне на этом самолете планировал полеты с полной нагрузкой. Из курсантов, на этом самолете летал только я, поскольку остальным курсантам командир отряда на этой машине летать запретил, после случая, когда курсант не удержал направления на пробеге. Вот и летали на этом И-16 только инструкторы и я. После передачи самолетов на фронт, этот И-16 так и остался в нашем звене, в действующую часть его отдать просто не рискнули.
В 1939-40 годах война уже «чувствовалась», поэтому учили нас довольно интенсивно.
Перед выпуском я выполнил весь курс боевой подготовки – стрельбы по наземным целям, стрельбы по воздушным целям (по конусу) и воздушный бой. Считалось, что наш курс был полностью подготовлен по боевому применению, вот перед нами был ускоренный (годичный) курс, младшие лейтенанты, так они были выпущены без «боевого применения».
Ну, а ко времени прибытия в боевой полк, я имел большой налет на истребителях, я же инструктор. «В зоне» помотался! Допустим, дают летное задание «в зону» на 6-ть курсантов, то, будь добр сделать так чтобы все слетали. А в зоне каждый курсант пытается свою «крутость» продемонстрировать, перегрузки на УТИ-4 о-го-го! Кое-кому надо было и по два раза слетать для закрепления навыка, добавляли с разрешения командира звена. Вообщем, пока все не слетают и задания не выполнят, со «старта» не уходил.
Кроме того, в училище, кроме И-16, мы изучали ЛаГГ-3. Их было несколько штук и поступили они за месяц до войны. Курсантов на них не готовили, только инструкторов. Естественно, я его освоил. Вначале ЛаГГи были Таганрогского завода, пятибачные, потом пошли Тбилисского, трехбачные, облегченные.
Я и на фронт-то попал со своей последней группой. Выпустил в марте 10 человек и с 5-ю из них пошел на фронт старшим. Вначале «Дугласом» в Москву, потом «Дугласом» в Архангельск, а оттуда, в бомболюке СБ, в Североморск.

А.С. На каких типах И-16 пришлось воевать?

Когда я попал на Север, то в полку я сразу стал летать на 28-м, 29-м типах, с «63-м» двигателем. Хотя 29-х у нас всего шесть штук было, потом после бомбежки всего два осталось и они особой роли не играли, их потом в соседний полк передали.

А.С. Ваше общее впечатление об И-16?

Н.Г. И-16 был самолетом сложным, строгим в технике пилотирования, малейшее «перетягивание» ручки и он сваливался в штопор. Правда и выходил быстро, хоть из простого, хоть из перевернутого. И-16 был очень маневренным, выполнял любой пилотаж. Я любил этот истребитель.

А.С. Николай Герасимович, это правда, что на И-16 можно было «сделать вираж вокруг телеграфного столба»?

Н.Г. Правда, по горизонтальной маневренности это был уникальный самолет.

А.С. А по вертикальной?

Н.Г. От типа все зависело, от двигателя. У большинства, с М-25, средне.

А.С. Говорят, на И-16 была на редкость неудобная кабина?

Н.Г. Как вам сказать, она была маленькая, но это потому, что И-16 был сам по себе маленьким самолетом, ее и расширить было нельзя.

А.С. Обзор был плохой?

Н.Г. Лоб большой, двигатель близко к кабине, спереди он большой угол закрывает. Конечно, если по прямой идешь, то обзор был не очень, но мы по прямой на И-16 никогда не ходили, «змейка», крены вправо-влево, это постоянно. Когда приноровишься, то обзор нормальный.
На наших самолетах в полку были сдвижные фонари, но перед боем мы их постоянно открывали. Во-первых – на фонаре имелось большое количество перемычек и целлулоид фонарей был «темный», видно через него было плохо, во вторых боялись, что фонарь заест. Если подобьют и выпрыгивать надо, то не сбросишь.

А.С. Так, что фонарь целлулоидный был? Это, что какой-то «самопал»? И, что фонарь был без аварийного сброса?

Н.Г. Нет, фонарь был заводской. Целлулоидный, не плексигласовый. Двигался на салазках «взад-вперед».
На некоторых самолетах аварийный сброс фонаря был, на некоторых - не было.

А.С. Что еще можете сказать о кабине?

Н.Г. Ручка управления была нормальная, истребительная, т.е. ходила и «вперед-назад» и «вправо-влево» у самого основания. На ней гашетки управления огнем, удобные, можно было управлять одной рукой. Кроме гашеток на ручке ничего не было. «Чистая» ручка.

А.С. Отопление специальное было?

Н.Г. Специального отопления не было. От двигателя много тепла шло. Не мерзли, а вот лицо морозили. Для предотвращения обморожения лица были специальные маски из меха крота, но ими почти никогда не пользовались, они в бою мешали.

А.С. Радиостанции на И-16 были?

Н.Г. Радиостанция на И-16 были где-то начиная с 17-го типа. Отвратительные радиостанции! Дрянь! В них контуры были на такой основе, что-то вроде картона. Как только этот «картон» хоть чуть отсыревает, емкость контура изменяется и вся настройка «летит», ничего не слышно, треск один.
Ларингофоны были такие большие, неудобные коробки, шею натирали.
Управление группой в воздухе осуществлялось маневром самолета (напр. покачиванием крыльев), руками (жестикуляцией), пальцами, поворотом головы и т.д.
Показываешь, допустим, два пальца, а потом взмах рукой вправо – означает «Пара вправо». Тут мимика многое играет, особенности жестикуляции.

А.С. Бронеспинка и бронестекло были?

Н.Г. Бронестекла не было. Козырек из обычного плекса. В лобовой атаке двигателем прикрывались. Это было сильное качество И-16, он в лобовых атаках очень хорош был. Бронеспинка у И-16 была, с бронезаголовником. Надежная. Пули держала. Снаряды и крупнокалиберные пули, понятно, прошивали ее насквозь, но, она была не для них была предназначена.