30 апреля агент ГРУ "Старшина" сообщил из Берлина: "Источник в штабе Люфтваффе сообщает... согласно информа-ции, полученной от офицера связи между Германским МИДом и штабом Люфтваффе, вопрос о действиях Германии против Советского Союза окончательно решен, и его выполнение ожидается со дня на день. Риббентроп, который до этих пор не поддерживал акцию против Советского Союза, зная твердую решимость Гитлера в этом деле, изменил свою позицию и начал защищать атаку на Советский Союз" (Евгеньев, с.38). Далее "Старшина" повторял немецкие оценки вероятной неэффективности советских ВВС в бою".
5 мая Голиков составил специальный рапорт № 660477 о концентрации немецких войск на западных границах СССР. В нем сообщалось, что силы немцев достигли к тому моменту 113 дивизий, среди которых было 12 танковых, 8 мото-ризованных и 5 горных, повсюду велись строительные работы, население приграничной зоны от Балтики до Венгрии эвакуировалось, велась интенсивная разведка приграничных районов. Этот рапорт и другие свидетельства побудили Жукова выдвинуть 15 мая предложение о предупредительной атаке накапливающихся немецких войск. Оно начина-лось следующими словами: "Учитывая, что Германия, в настоящее время мобилизует свои силы и тыловые службы, она имеет возможность предупредить наше сосредоточение и нанести неожиданный удар. Для того, чтобы избежать такой ситуации, я считаю что необходимо не отдавать инициативу в руки немецкого командования, а предупредить вражеское сосредоточение и атаковать немецкую армию в тот момент, когда она находится в процессе концентрации и еще не успела организовать фронт и взаимодействие сил" (Карпов, с. 67). Далее в отчете содержались конкретные стратегические цели предлагаемой операции, которая должна была привести к уничтожению 100 немецких дивизий, сосредоточенных в восточной Польше. Тем не менее, советские силы к 15 мая были еще недостаточны для проведения такого наступления. Во-первых, на Западном и Юго-западном направлениях находилось к тому моменту всего 102 ди-визии. Второй эшелон и резервы только начинали свое выдвижение и могли прибыть к местам дислокации лишь к на-чалу июля. К тому времени (за два месяца) немцы могли обнаружить приготовления Красной Армии и принять соот-ветствующие контрмеры. Во-вторых, как свидетельствуют источники, Красная армия была не в состоянии начать та-кое амбициозное наступление и Сталин хорошо отдавал себе в этом отчет. Несмотря на то, что о докладе Жукова сей-час хорошо известно, нет никаких доказательств того, что Сталин вообще с ним знакомился.
15 мая агент ГРУ "Рамзай", немецкий журналист Рихард Зорге, солдат немецкой армии во время первой мировой вой-ны, а в 1941 - корреспондент влиятельной немецкой газеты Frankfurter Zeitung в Японии, близкий друг и доверенное лицо немецкого посла в Токио и военного атташе посольства, передал в Москву краткое сообщение: "Война начнется 20-22 июня". 19 мая он проинформировал Москву, что "9 армий и 150 немецких дивизий будут брошены против Со-ветского Союза» (Данилов, с.18). 30 мая он послал ГРУ следующую телеграмму: "Берлин проинформировал Отта, что немецкое наступление против Советского Союза начнется во второй половине июня. Отт на 95 процентов уверен, что война начнется. ... Я вижу в настоящее время следующие свидетельства этого: ... Отт потребовал чтобы он [военный атташе - Е.К.] не передавал никакой важной информации через СССР. Транспортировка каучука через СССР должна быть сведена к минимуму. Причины немецкого нападения: сила Красной Армии не дает Германии возможность рас-ширения войны в Африке, потому что Германия должна держать большую армию в Европе. Для того чтобы полностью ликвидировать угрозу со стороны СССР, Красная Армия должна быть уничтожена как можно скорее" (Евгеньев, с.41)
В начале мая Гитлер сообщил японским официальным лицам, находившимся в Германии, о своих планах нападения на Советский Союз и выразил уверенность в том, что Япония одновременно атакует на Дальнем Востоке. В середине мая жены и дети немецких дипломатов стали паковать свои вещи и уезжать на родину. Работники немецкого консульства в Ленинграде отменили все заказы на пошив одежды в городских ателье. 11 июня Сталину сообщили, что чиновники немецкого посольства начали сжигать документы и готовиться к отъезду. 17 июня адмирал Кузнецов сообщил Моло-тову, что немецкие торговые суда спешно покидают советские порты. "Только дурак на нас нападет", ответил Моло-тов.
К лету 1941 года активность германской наземной разведки еще более возросла. Агенты сбрасывались без радиостан-ций и получали задание вернуться на немецкую сторону не позднее 15-18 июня, с тем, чтобы их сведения могли быть эффективно использованы немецким командованием (Хорьков, с.45).
2 июня полк пограничной охраны в Бресте сообщил о том, что немцы готовят понтоны, плоты и лодки во многих мес-тах по реке Буг.
5 июня ГРУ получило сообщение о том, что "в район Ясс прибывает ежедневно до 200 вагонов с боеприпасами, воен-ным снаряжением, и продовольствием. Все запасы сосредоточены вдоль железной дороги под временными навесами. Полностью организованы телефонные линии связи между батареями, командными и наблюдательными постами" (Хорьков, с. 47).
Днем 18 июня советский секретный агент в Швейцарии Александр Фут начал передавать копию немецкой сводки пла-на "Барбаросса", неожиданного нападения, которое должно было привести к молниеносному уничтожению России и предоставить в распоряжение Гитлера экономические ресурсы всей ее территории к западу от Урала. Информация Фу-та была столь подробной, что ее передача в Москву заняла целых три дня. Но его корреспондентам в Москве не нужно было ждать так долго, чтобы понять суть. В первых же строчках документа содержалось самое главное: "Общая атака на территории, оккупированные Советским Союзом, начнется в воскресенье, 22 июня, в 3 часа 15 минут утра".
Поздно вечером 18 июня на столе полковника Ивана Федюнинского, командира корпуса, расквартированного на самой границе, зазвенел телефон. На линии был сосед - командир пограничной заставы. Он сказал, задыхаясь от волнения: "Только что я допрашивал немца-перебежчика. Говорит невероятные вещи. Не знаю, можно ли ему верить?". Через полчаса Федюнинский лично прибыл на заставу. "Узнай, почему он перебежал", попросил он переводчика. "Я напился и ударил офицера", сказал солдат, "если бы я не сбежал, меня бы судили военно-полевым судом. Я всегда хорошо от-носился к русским, мой отец был коммунистом". И добавил: "Меня пощадят"? Но почему русские должны были сде-лать что-то плохое солдату армии соседнего государства, с которым почти два года назад был заключен пакт о мире? "Потому что скоро начнется война", ответил дезертир. "В 4 часа утра 22 июня немецкие солдаты перейдут границу".
Федюнинский посчитал эту информацию неправдоподобной. Только 4 дня назад, 14 июня, ТАСС назвал слухи о напа-дении немцев полностью необоснованными и объявил их неуклюжей пропагандой сил, враждебных СССР и Германии, которые заинтересованы в продолжении войны, прямо намекая на США и Великобританию. Но немец настаивал: "Ес-ли в 5 часов утра 22 июня никакого нападения не будет, можете меня расстрелять!". Федюнинский связался с генерал-майором Потаповым, командующим 5-й армией. На Потапова новости не произвели впечатления: "Не поддавайся на провокации. Немец из страха что хочешь наболтает".