К середине июня немецкая армия заняла позиции для атаки. Уверенность в победе крепла. На границе с Россией было сосредоточено три миллиона солдат, то есть более 80% немецкой армии, сведенных в 148 дивизий, из которых 19 были танковыми, и 14 - моторизованными. В дополнение к этому на фронте находилось 14 румынских дивизий и 25 июня к силам вторжения присоединилось еще 20 финских. Атаку должны были поддержать 6000 тяжелых орудий и 3000 са-молетов.
Но Сталин, казалось, игнорировал эту угрозу, по крайней мере, внешне. Точные мотивы его странного поведения ос-таются неясными до сих пор. После войны на этот счет было высказано много догадок. Может быть, говорили одни, он думал, что Гитлер не рискнет начинать вторжение, пока Англия еще не выведена из войны или пока Советский Союз снабжает Германию зерном, нефтью, хромом и марганцевой рудой? Даже медь СССР закупал в Америке и пере-продавал Германии. Может быть, полагали другие, Сталин считал, что концентрация немецких войск на границе нуж-на всего лишь для отвода глаз и победа над Англией продолжает оставаться главной целью? Но, скорее всего дело бы-ло в другом. 5 мая 1941 года в секретной речи выпускников военных академий Сталин заявил (и эти его слова попали в "Правду"): "мы должны быть готовы к любым неожиданностям". В той же речи он сказал (и эти слова по очевидными причинам не были напечатаны), что война с Германией неизбежна - потому что фашизм и коммунизм являются извеч-ными врагами, и если она не начнется раньше, Советский Союз сам ее начнет в 1942 году. Но в данный момент, сказал Сталин, Красная Армия слишком плохо снаряжена и тренирована, и поэтому отсрочка даст шанс укрепить ее силы. Если немцы промешкают еще несколько месяцев, начнется зима и Россия будет застрахована от нападения до сле-дующей весны. Самый опасный период, объяснил Сталин своим слушателям, продлится до августа месяца.
Логику Сталина можно понять (но принять?). Война не должна начаться до августа! Не следует давать Гитлеру повода для вторжения, возможно, придется пойти на торговые или даже территориальные уступки, если он как обычно будет выдвигать намеченной жертве какие-либо ультиматумы. Любой ценой купить этот год, необходимый для завершения "реформ Тимошенко", для оснащения армии новой техникой, учета опыта войны в Европе и компаний в Финляндии и Монголии. Слепо уверовав, что он сможет оттянуть начало войны, Сталин пропускал мимо ушей все мрачные предос-тережения и свидетельства. Судьба России была поставлена им на кон в азартной игре по умиротворению Гитлера, которая только что окончилась такой катастрофой для Франции и Англии.
Сталин настоял, чтобы никто не препятствовал немецким самолетам-разведчикам нарушать воздушное пространство СССР. Он приказывал снабжать Германию стратегическими материалами точно по графику, несмотря на то, что Гер-мания уже давно стала задерживать поставку своих собственных промышленных товаров. Сталин по своей инициати-ве, даже не получив никаких предупреждений от Гитлера, закрыл в мае посольства Югославии и Греции, тем самым молчаливо одобрив агрессию Германии против этих стран. Но самое большое деморализующее последствие имело то, что он публично отрицал возможность войны и запретил любые оборонительные мероприятия, которые могли бы по-казаться немцам враждебными.
Сообщение ТАСС от 14 июня было составлено в самых миролюбивых тонах и его целью было, возможно, получить ответное подтверждение Гитлера, что и Германия не хочет войны. Но никакого ответа не последовало. Сообщение ТАСС в Германии вообще не было опубликовано и кроме нацистской верхушки о нем никто не знал. "Сталин дрожит от страха!", прокомментировал Геббельс в своем дневнике. Хотя сообщение ТАСС не оказало никакого влияния на немецкую армию, для Красной армии эффект безусловно был деморализующим. Полковник Илья Старинов, 21 июня находясь на границе в районе Бреста, заметил на железнодорожной станции толпу солдат. Ему объяснили: "Всего лишь несколько дней назад они спали, не снимая сапог, а сейчас им разрешили идти в увольнение". "Почему?", спро-сил Старинов. "Из-за того заявления ТАСС", ответили ему.
Никто не готовился к немецкой атаке. Грузовики и тракторы, вместо того чтобы тянуть орудия, были направлены на строительство полевых укреплений. В районе Бреста солдаты находились на маневрах в летних лагерях. Многие офи-церы проводили выходные со своими семьями. Гарнизон Брестской крепости маршировал под бравурные звуки орке-стра под удивленными взглядами немецких офицеров, авианаводчиков и корректировщиков артогня, наблюдавших с западного берега Буга. Командующий Прибалтийским округом генерал Кузнецов сумел передвинуть часть своих пу-шек для отражения возможной атаки, но у них не было снарядов.
Напротив, на немецкой стороне границы все было в полной боевой готовности. Гитлер выехал в свою ставку непода-леку от Растенбурга в Восточной Пруссии. Гудериан провел весь день накануне вторжения, рассматривая в стереотру-бу Брестскую крепость, которую он всего два года назад отобрал у поляков, теперь ему предстояло проделать то же самое еще раз, только с русскими. Он был уверен в успехе. Какое- то время он колебался и даже планировал отменить артобстрел крепости как "ненужную меру", но потом все-таки решил ничего не менять "чтобы спасти жизни немецких солдат".
20 июня между пограничными знаками 300 и 301 немецкие солдаты начертили буквы "СССР" на песчаном берегу За-падного Буга и затем затоптали буквы своими сапогами, угрожая оружием советским пограничникам.
Вечером 21 июня все немецкие войска были построены, и им был зачитан приказ фюрера о предстоящей наутро атаке "в целях спасения всей европейской цивилизации и культуры". Было приказано соблюдать строгое радиомолчание. Но шум танков, бронетранспортеров, самоходных орудий и грузовиков, перевозивших солдат на рубеж атаки, скрыть не удалось. Шум двигателей все нарастал и начал тревожить советских офицеров по другую сторону границы. Из района Гродно пришло сообщение, что немцы снимают свою колючую проволоку, открывая дороги, ведущие через границу.
21 июня Сталин получил доклады, которые не оставляли уже никаких сомнений - война начнется завтра! Его политика умиротворения провалилась! Красной Армии придется встречать врага в том состоянии, в котором она находилась, то есть не готовой к войне. Но надежды не покидали его. Может быть, Гитлер пытается спровоцировать Красную армию? В 2 часа пополудни он приказал привести ПВО Москвы в боевую готовность, но только на 75%. В 5 часов вечера он выслушал наркома обороны Тимошенко, который хотел поднять войска пограничных округов по тревоге, но отказался следовать его советам, чтобы "не создавать панику без причины".
Уже ночью с 21 на 22 июня Сталин дал себя уговорить и отдал приказ №1 о приведении войск округов в полную бое-вую готовность и занятии полевых укреплений, - но "тайно", чтобы немцы не воспользовались этим для оправдания своей атаки. В пункте б) приказывалось рассредоточить и замаскировать самолеты на всех аэродромах "перед рассве-том", но в последнем пункте д) содержалось предупреждение, чтобы без специального приказа никаких других мер не предпринималось. Шифровка и передача сообщения были закончены в 30 минут первого ночи 22 июня, менее чем за три часа до вторжения. Западный округ закончил передачу приказа №1 в штабы подчиненных подразделений между 02:25 и 02:35 ночи. Получив и расшифровав сообщение, что заняло также определенное время, командующие окру-гами и корпусами запросили уточнений. "Можно ли открывать огонь, если враг ступит на нашу территорию?", запра-шивал Родион Малиновский, тогда занимавший должность командира корпуса. Ответ из Москвы: "На провокации не поддаваться, огня не открывать". Многие офицеры из-за плохой связи вообще не имели возможности что-либо уточ-нить. Прежде чем директива дошла до них, некоторых из них уже не было в живых.
Генерал Маландин в журнале боевых действий Западного фронта от 22 июня отмечает: "Примерно в 1 час ночи из Мо-сквы было получено зашифрованное сообщение с приказом привести войска в состояние полной боевой готовности на случай неожиданной атаки Германии утром 22 июня. Примерно в 02.00-02.30 [для передачи войскам округа - Е.К.] было подготовлено аналогичное сообщение о срочном занятии УРов. По сигналу "Шторм" следовало вскрыть "Крас-ный пакет", который содержал план прикрытия госграницы. Как оказалось, зашифрованное сообщение из штаба окру-га было получено штабами частей слишком поздно. 3-я и 4-я армия расшифровали приказ и начали отдавать распоря-жения, но в 10 армии приказ был расшифрован, когда война уже началась. В 04.00 немецкая артиллерия открыла огонь по нашим частям, расквартированным на границе, в округ стали поступать доклады (в основном по каналам ПВО) о воздушных бомбардировках. В 04.30 проводные коммуникации между 3-й, 10-й и 14-й армиями были прерваны. В 05.00 немцы начали наступление по всему фронту" (Первые дни..., с.45-46).
Генерал Павлов, командующий Западным округом, поздно вечером 21 июня смотрел комедию Александра Корнейчука в Минском доме офицеров. Во время представления к нему подошел начальник разведки и прошептал что-то на ухо. "Этого быть не может", ответил Павлов. Он повернулся к своему заму, генералу Ивану Болдину и назвал это сообще-ние о том, что немцы стреляют в пограничников "чепухой".