А ведь катастрофа 22 июня 1941 г. На советско-германском фронте повторилась, пусть и в неизмеримо меньшем мас-штабе, ровно через три года:
"На востоке Люфтваффе удалось нанести последний внезапный удар. Бомбардировщики IV воздушного флота под командованием генерала Рудольфа Мейстера в ночь с 21 на 22 июня [1944 г. - Е.К.] атаковали аэродром в Полтаве, на котором несколько часов назад приземлилось 114 "Летающих крепостей" Восьмой воздушной армии США, выпол-нявшие первый "маятниковый" полет (это, кстати, "брошенные" машины или нет?). После того как бомбы-маркеры, сброшенные самолетами KG4, обозначили аэродром, бомбардировщики из KG27, KG53 и KG55 смогли уничтожить 43 американских "Летающих крепости" и 15 "Мустангов", а также повредили еще 26 машин" (Becker, 529). Уничтожив 58 (ровно столько же, сколько во время злополучного налета американцев на подшипниковые заводы в Швейнфурте 17 августа 1943 г.) и выведя из строя 26 машин, немцы потерь вообще не понесли.
А какими силами Люфтваффе могло "полностью уничтожить" советские самолеты на 66 (!) аэродромах? Разве у немцев на Востоке было, по крайней мере, 66 истребительных и штурмовых авиаполков?
Теоретически для удара по аэродромам Люфтваффе располагало только одним типом самолетов – пикирующим Ju-87. Но их было крайне мало (340, а по другим источникам - 275 единиц) и командование вермахта настояло на исполь-зовании пикировщиков для огневой поддержки наземных сил. Над Прибалтикой и Украиной 22 июня вообще не было НИ ОДНОГО пикировщика. Упоминаний об использовании Ju-87 для штурмовки аэродромов практически нет. Фак-тически в налетах на аэродромы использовались обычные, "горизонтальные", как их тогда называли, "Юнкерсы" и "Хенкели", небольшими группами по 9-10, иногда по 3 самолета, или даже одиночные бомбардировщики.
О прицельном бомбометании по точечной цели, каковой является самолет (длина И-16 6 метров), с таких самолетов не могло быть и речи. Более эффективным оказалось применение для штурмовки аэродромов "Мессершмиттов", но их боезапас (60 снарядов на пушку) и небольшая продолжительность полета значительно ограничивали объем ре-шаемых боевых задач. Из карты, приведенной в [15], видно, что даже в приграничных округах половина крупных аэ-родромов вообще не подверглась какому-то воздействию авиации противника, над некоторыми из числа 62 "разру-шенных" аэродромов немцы фактически только "отметились". Так, в полосе Юго-Западного фронта Люфтваффе произвело всего 400 вылетов за весь день 22 июня [18]. И это – на все: и на огневую поддержку наземных сил, и на разрушение коммуникаций в оперативном тылу советских войск, и на демонстративную бомбардировку Киева… Что же осталось для налета на 22 (или 23) аэродрома фронта?
Для того, чтобы вывести из строя самолеты на земле с помощью осколочных бомб не нужно прямого попадания в са-молет, это еще в Испании было доказано, бомба - это не кованая стрела - "флешетта", которые пытались бросать на землю в 1915 году и потом перестали, потому что ни в кого было не попасть. Для удара по советским аэродромам ис-пользовались не только Ю-87, Ю-88, и Хе-111, но также Мессершмитты 109 и 110, оснащенные не только авиацион-ными пушками, но и пулеметами, о которых автор почему-то не упоминает (хотя и одной пулевой пробоины в двига-теле может быть достаточно, чтобы вывести его из строя), а также осколочными бомбами. Например, Ме-109 Хейнца Ноке из JG-51 (как и другие машины его гешвадера) был оснащен специальной подвеской, на которой в контейнере находилось 100(!) 2-кг осколочных бомб (Knoke, р. 45). Появление даже одного такого самолета над советским аэро-дромам, на котором самолеты стояли "крылом к крылу" могло иметь самые катастрофические последствия. А "Хейн-кель", который один мог нести до 1000 осколочных бомб, в десять раз больше чем "Эмиль" Ноке? Сумели же всего лишь три таких самолета вывести из строя всю мифическую 23 авиадивизию? Не удивляет же нас факт, что для унич-тожения скажем японского авианосца "Акаги" с сотней самолетов американцам в битве при Мидуэе понадобилось сбросить всего 2 бомбы? Начался пожар, вспыхнуло горючее, детонировали торпеды и бомбы на летной и нижней па-лубах - вот причина. Аэродром, на котором самолеты заправлены, снаряжены и стоят "крылом к крылу" в этом смысле не так уж сильно отличается от авианосца в смысле пожароопасности - разве что не тонет. А за 22 июня Ноке успел совершить шесть боевых вылетов - и сколько самолетов он мог вывести из строя? (Не вывел, летал, в основном, при-крывая Ю-87).
Наконец, если уж штурмовка аэродромов была в те времена таким чудодейственным способом уничтожения враже-ской авиации за ОДИН день, то что объективно мешало нанести такой же удар с Востока на Запад? Ведь расстоя-ние от немецких до советских аэродромов было точно такое же, как от советских до немецких. Зато возможности у командования ВВС РККА - в распоряжении которого было более тысячи новейших штурмовиков и пикировщиков (Су-2, Ил-2 [а вода в карбюраторе у Илов всего полка? А отсутствие на них бортстрелков до 1942? – Е.К.], Пе-2) и многие тысячи "устаревших" И-16 и И-153 с ракетным вооружением (РС-82) [кстати, эти пресловутые ракеты из-за их крайне невысокой точности, связанной с «проседанием» при пуске, не произвели на немцев никакого впечатления и те не стали их даже копировать, хотя такой вопрос и поднимался - Е.К.] – для решения такой задачи были гораздо большими…
Попытки бомбить немецкую территорию предпринимались, и неоднократно, но, по разным причинам, относящимся прежде всего к качеству советских ВВС, кончились они плачевно. Послушаем капитана Герберта Пабста, командира стаффеля Ю-87 (6/STG77):
"Это случилось после того, как группа майора барона фон Шёнберна из STG77 села на аэродром после первой атаки полевых укреплений вдоль реки Буг. Мы услышали пять взрывов и увидели на краю аэродрома пять грибовидных столбов черного дыма. Только тогда были замечены бомбардировщики: шесть двухмоторных машин [СБ – Е.К.], раз-ворачивающихся, чтобы лечь на обратный курс. В этот момент к ним на полной скорости приблизились две или три маленькие точки: немецкие истребители. Когда стал стрелять первый, нам показалось, что темные дымные нити со-единили его с бомбардировщиком. Накренившись, большая птица сверкнула серебром, затем с воем рухнула верти-кально вниз. В момент удара о землю вверх выстрелил огромный язык пламени. Второй бомбардировщик окутался огненным шлейфом и взорвался во время пикирования, только обломки полетели вниз, кружась как осенние листья. Третий перевернулся под огнем вверх колесами и понесся к земле. Та же судьба постигла и остальных, последний упал прямо в деревню и горел больше часа. Над горизонтом поднимались шесть столбов дыма. Все шестеро были сбиты. ...Русские летели к нашему аэродрому весь вечер, ... всего был сбит двадцать один самолет, не ушел ни один" (Becker, р. 316-317). Вот и Симонова не понадобилось, любой человек сможет найти нужные слова, если стал свидетелем по-добной трагедии.
А вот что вспоминает Гюнтер Ралл (275 побед на восточном фронте), начавший войну в Румынии, командиром 8/JG52. Задача, поставленная перед его стаффелем заключалась в защите нефтедобычи Плоешти. Первой его встречей с совет-скими летчиками стало отражение налета на Плоешти советских бомбардировщиков ДБ-3:
"В июне 1941 я был переведен в Констанцу на Черном море. Здесь у румын были нефтеперерабатывающие заводы и ожидалось, что русские будут их атаковать. Я приземлился, – думаю, это было 25 июня, - поздно вечером. Мы стояли на травянистом поле в равнинной местности и жили в палатках. Здесь был только мой стаффель, 8-й из III/JG52. Каж-дый из наших двенадцати 109-х был вооружен пушками и пулеметами. Я взял машину и отправился в Констанцу, в расположение полка зенитной артиллерии, чтобы узнать новости. Мы были уверены, что русские появятся на следую-щий день и рано утром я приказал всем пилотам находиться в своих машинах в полной боевой готовности, а двоих отправил патрулировать над Черным морем. Прошло совсем немного времени и патруль сообщил: “Sie Кommen!”, «Они идут!».
Мы немедленно поднялись в воздух. Русские бомбардировщики шли на высоте 3000 метров, двухмоторные ДБ-3, и мы полетели на северо-восток, чтобы их перехватить. Взлетело только шесть или семь машин, потому что у нас не хватало запчастей, – их доставил позже Ю-52. Когда мы поднялись в воздух, русские находились уже в 15 км и вскоре мы уви-дели их прямо перед собой. Они шли, я думаю, со стороны Крыма, и пара наших 109-х уже атаковала их, и некоторых сбили. Когда они увидели, что мы выходим навстречу – мы все еще находились ниже их, - они тут же начали повора-чивать на восток, некоторые сбрасывали свои бомбы. Они были серебристого или белого цвета, и погоня началась. Мы атаковали снизу и сзади и многих из них сбили. Я прицелился в правый двигатель одного из них и зажег его. Он вошел в штопор. Мы продолжали наши атаки, пока у нас не кончилось топливо, и мы должны были повернуть на нашу базу. У них не было эскорта, и все оказалось просто. Это была наша первая атака и кончилась она вполне успешно. Мы все вернулись в целости и сохранности, хотя некоторые из наших самолетов получили пробоины... Когда я вернулся на базу, было еще раннее утро, солнце только что осветило два металлических ангара на летном поле” (Sims, p.149). За несколько дней налетов стаффель Ралла сбил 45 советских бомбардировщиков, а месторождения Плоешти продолжали давать немцам нефть до лета 1944 года, до тех пор, пока Румыния, наконец, не вышла из войны.