«Коммондор гешвадера, оберст Вернер Мельдерс сбил пять машин …» (глава 4, с. 2). - О великий и могучий русский язык, как не любит тобою пользоваться дилетант от авиации! Как это «по-импортному», когда немецкие (в данном случае) слова пишутся русскими буквами. Позволю себе обратить ясновельможное внимание пана Ковалева, что в данном контексте «коммондор» переводится как «командир», «гешвадер» традиционно переводится как «эскадра», а «оберст» - «полковник». В итоге и по-русски получается вполне складно – «командир эскадры полковник Вернер Мельдерс» и далее по тексту.
Кстати, уместно будет сообщить Е.Ковалеву, что слово «стаффель», которое он тоже очень любит использовать в сво-ем материале, применительно к данному контексту переводится как «группа», которая, в свою очередь, состояла из эскадрилий. Поэтому организация немецкой авиации в тактическом и оперативно-тактическом звене: эскадрилия – группа – эскадра, с большими оговорками, но аналогична структуре советских ВВС: эскадрилия – полк – дивизия.
Воистину получается, как в известной авиационной байке: "Летчики полеты летают, штурманы бомбы бомбят, техни-ки матчасть устраняют, а вы, ..." г-н Ковалев, опусы пишите?
Тема вторая
Эмоциональная
Уже отмечалось, что Евгений Ковалев в своем материале широко цитирует западные источники. Хотелось бы поддер-жать его в этом стремлении. Нельзя объективно представить все многообразие столь драматических исторических со-бытий (Вторая мировая война), не зная точку зрения другой стороны. Но объективность предполагает и разумный ба-ланс информации, аргументов обеих сторон. А этичность, тактичность и корректность подачи таких сложных и проти-воречивых по своей сути материалов должна быть у настоящего историка безупречной.
Большая часть третьей и четвертой глав комментируемого материала посвящена цитированию немецких источников. Складывается впечатление, что, пользуясь нынешней свободой, Е.Ковалев действует от обратного. Еще 15-20 лет на-зад все советское было только со знаком «+», то теперь стало модно «переосмысление», т.е. оценивать все только со знаком «-», а в этом деле автор явно преуспел. Так, что иной раз кажется, - материал готовил не историк, а специалист по пропаганде. Единственно, мне не ясно: «пропагандист» из ведомства Щербакова или Геббельса?
Приведенные Е.Ковалевым цитаты дают широкую картину той катастрофы, которая постигла Красную Армию летом 41-го. Но почему «историческое» полотно, рисуемое в данном материале, содержит прямые оскорбления в адрес тех, кому Евгений Ковалев якобы посвятил свой опус? Например: «Я с удовольствием сброшу бомбы Ивану под его гряз-ные ноги» (глава 3, с.2) или «Ну, погодите, сейчас будет мой черед повеселиться, ублюдки!» (глава 3, с.3) или еще «Для нас настоящее удовольствие – втоптать большевиков в грязь, из которой они произросли» (глава 3, с.3). Понят-но, что это цитаты, но цитаты подобраны и опубликованы Ковалевым!
Складывается впечатление, что автор просто смакует подробности величайшей трагедии. И в порыве «исторического» аффекта доходит до потери здравого смысла. Например, чего стоит такой пассаж: «… Эти По-2… Тоже, в принципе боевые машины! Не давали спать немецким солдатам. Важная миссия, если подумать!» (глава 4, с.5). А давайте действительно подумаем! Если соседи не дадут спать «историку» Ковалеву несколько ночей? Что он напишет? А как он будет управлять, хотя бы, легковым автомобилем? «Некоторые из моих коллег, ночевавшие в палатке, разбитой в лесу, стали их (ПО-2) жертвами», - цитирует Е.Ковалев Ганса Руделя (глава 4, с.5). Но ведь из таких маленьких успе-хов, в данном случае пилотов-ночников, складывалось превосходство советских ВВС после лета 1943 г. И таким обра-зом, в том числе, уничтожались немецкие асы, которыми так восхищается Е.Ковалев. Но что заставляет автора опуса с таким пренебрежением относится к советским летчикам?
В этой связи не могу не привести оценку генерал (в 1943 г.) Чуйкова действий летчиков-ночников в период Сталин-градской битвы: "А как исключительно хорошо действовали летчики-ночники! Мы заранее сообщали им расположе-ние штабов, артиллерийских позиций, места наибольшего сосредоточения немецких войск… Прорываясь через плот-ные завесы зенитного огня, они отыскивали заданную цель и метко обрушивали на нее свои бомбы. И так длилось до рассвета. К утру ночники так изматывали фашистские войска, что нам было уже значительно легче выкуривать их из нор, истреблять или сдерживать натиск превосходящих сил" (Цит. по И.В.Тимохович «В небе войны», с.115).
Апофеозом же «объективности» Евгения Ковалева, на мой взгляд, стала фраза «опустим описания подвигов советских летчиков» (глава 4, с.12). Действительно, я не нашел в многостраничном материале ни одного описания успешного для советских летчиков воздушного боя. Описанию, точнее, цитированию рассказов немецких летчиков о действиях в ию-не 41-го, Е.Ковалев посвящает 9 страниц. Да и зачем описывать, как воевали летом 41-го «Иваны с грязными ногами»? Ведь все они были «толпой любителей». Так чего на них тратить место в своем опусе? Достаточно лицемерно напи-сать на первой странице - «Памяти советских летчиков, павших в боях за Родину в трагическом 1941 году, посвяща-ется», - Евгений Ковалев. А потом, в главе 5, примеряя на себя и еще кафтан литератора, пускать крокодиловую слезу по «зеленому юнцу, с 6 часами налета за прошлую зиму» (глава 5, с.1).
После прочтения лицемерного многостраничного опуса Е.Ковалева на тему о превосходстве немецких летчиков, их высоком профессионализме и высоких моральных качествах на фоне необученных, бестолковых советских летчиков возникает единственный вопрос: так кто же победил в 45-м? А если действительно победила Красная Армия, то откуда у нее появились те, кто штурмовал Берлин? Воинов-победителей нам поставили американцы по ленд-лизу?
Действительно, не зря говорят, «мертвые сраму не имут»...