Вся эпоха великих догматических споров первого тысячелетия - это сомнения именно об этом. И тут один Вселенский собор за другим утверждает: Христос "воплотился" (I Собор); "вочеловечился", то есть принял не только плоть, но и душу человека (II Собор); Его человечность не была преградой для того, чтобы Ему быть Богом (III Собор); человеческое начало воспринято Богом во Христе навсегда, а не на время и без всякого изъяна (IV Собор); человеческая душа Христа была создана в минуту Его земного зачатия, а не пришла из иных миров (V Собор); человеческая природа Христа обладает собственными желаниями и действиями (VI Собор); Христос вполне человек и потому может быть изображаем (VII Собор).

Даже у церковных писателей III века Божественность Христа сильно затеняла Его человечность. В III веке, пожалуй, лишь Ориген ясно учил, что у Христа была человеческая душа. Что же тогда говорить о супер-"духовных" еретиках-гностиках! Понятно отсюда же, сколь далек Браун от истины, когда утверждает, что до императора Константина христиане видели во Христе просто смертного человека, и лишь в IV веке император решил Его обожествить. Можно привести сотни цитат из авторов I-III столетий (в т.ч. и Оригена), в которых ясно исповедуется божественность Христа.

Если же некоторые гностики и не видели во Христе Единого и Высшего Бога, то они и не описывали его "как простого смертного" (с.283), но помещали его в ранг ангелов-эонов.

Главный религиоведческий тезис "Кода да Винчи" состоит в том, что в христианстве все идеи и символы заимствованы из язычества (с.281). Подобная идея была модна в XIX веке, но современное религиоведение, в том числе и светское, так уже не считает. Главная идея христианства заключается в том, что Единый Изначальный Бог, Творец космоса, именно свободно, по Своей любви к человеку, а не разрешая внутренние проблемы и интриги, стал Человеком, пошел на смерть, принес Себя в жертву ради людей. Назовите мне дохристианскую религию, содержащую такую идею, - и я готов заплатить этому человеку тысячу долларов. В язычестве есть идея о страдающих богах, но эти боги страдают по необходимости: будучи олицетворениями сил природы, они подчиняются природно-циклической необходимости в своих смертях и возрождениях. И даже Озирис сражается с Сетом и проигрывает, а не отдает себя на смерть добровольно. Так что главную идею Евангелия невозможно найти нигде, кроме самого Евангелия.

Еще одна типично просветительско-масонская идея, давно уже отброшенная даже атеистическим религиоведением - это идея о том, что вся эволюция религии есть реализация воли к власти, и духовенство разрабатывает догматы ради своей корысти. Тут опять получается противоречие: если все в христианстве взято из язычества, а язычество было таким светлым и феминистическим, то отчего же христианство-то получилось таким "темным"? Неужто и языческие мудрецы, и жрецы тоже из корысти создавали свои "символы женского начлаа"?

Масса суждений "Кода да Винчи" легко опровергается путем обращения к первоисточникам и научным публикациям.

Браун говорит, что за три века охоты на ведьм инквизиция сожгла пять миллионов женщин (включая повитух) (с.152). При таких масштабах странно, что в Западной Европе вообще хоть кто-то остался. И кто только рожал в те века (XVI-XVIII) европейцев в таких количествах, что они расселились по всему земному шару?! "Когда историки, наконец, стали систематически изучать огромный массив протоколов инквизиций, были получены совершенно иные результаты, и постепенно начало вырабатываться новое представление о них. Сейчас, пожалуй, уже можно говорить о всеобщем признании двух принципиальных выводов, хотя исследования еще не завершены. Во-первых, средиземноморские инквизиции были менее кровожадными, нежели европейские светские суды раннего Нового времени. Между 1550 и 1800 годами перед судом инквизиций предстало около 150 тысяч человек, но лишь три тысячи из них были приговорены к смерти, пишет американский историк, книга которого в русском переводе увидела свет благодаря "Фонду Сороса".

Жаль и одного сожженного человека. Но все же три тысячи и пять миллионов - это не одно и то же.

Еще один "достоверный" тезис Брауна - утверждение, будто на I Вселенском соборе решались вопросы, какие Евангелия считать подлинными, какие - мнимыми. Однако ни о чем таком не говорил ни один из источников IV века.

Ни "Жизнь Константина" Евсевия Кесарийского, ни "Церковная история" Феодорита Кирского, ни "Церковная история" Сократа Схоластика, ни "Церковная история" Созомена, ни творения Афанасия Великого не упоминают о том, будто на этом соборе обсуждался вопрос библейского канона.

Святой Афанасий Великий, активнейший участник I Собора, в 367 году пишет специальное послание (Праздничное, 39-е), в котором перечисляет книги Нового Завета, но и в нем он никак не упоминает, будто этот перечень имеет какое-то отношение к Собору.

Вопрос о границах библейского канона не вызывал соборных дискуссий вплоть до Лаодикийского собора 363 года и III Карфагенского собора 397 года. Если бы Вселенский собор уже решил этот вопрос в 325 году, то было бы странно обращение к этому же вопросу позднейших частных соборов, вдобавок без малейших ссылок на предыдущее авторитетное решение.

Все это очень легко проверяется и по древнейшим источникам, и по научной литературе.

Версия о том, что Никейский собор формировал библейский канон, впервые зазвучала в сочинении "Libellus synodicus", изданном в 1601 году страсбургским богословом Иоанном Паппусом. Уже отсюда понятно, что это никак не современник Собора 325 года. Впрочем, порой историки полагают, что Паппус переработал более древний оригинал - греческую рукопись IX века... В любом случае, "в нем несомненная историческая правда перемешана с различными домыслами и интерполяциями автора в духе позднейшего католицизма", "этот источник довольно подозрителен и стоит на плохом счету у серьезных, независимых ученых".

Ни один другой источник не дает оснований полагать, что на I Соборе обсуждался вопрос о каноне Нового Завета.

Такого рода натяжек в произведении господина Брауна очень много, что не позволяет хоть в малейшей степени воспринимать его как научно корректное. Однако реклама вокруг "Кода" строится на калейдоскопе взаимоисключающих заверений: то вдруг заявляется, что это - "просто фантастика, поэтому не ругайте нас", но через минуту те же самые рекламные агенты начинают вещать, что наконец-то Браун установил великую истину, и теперь нам известна правда о христианстве. Недавно показанный по телевидению полуторачасовой рекламный ролик "Кода да Винчи" вообще был построен по принципам зомбирования и промывки мозгов. Одни и те же тезисы повторялись регулярно, безо всякого развития сюжета. При этом раз в десять минут говорилось, что вообще-то фантастику не стоит принимать близко к сердцу, зато все остальное время утверждалось, что наконец-то истина раскрыта.

- А Ваше самое большое удивление при чтении романа?

- То, что там нигде не рассказана масонская байка про якобы бывший в древности церковный собор, который на полном серьезе обсуждал вопрос, считать ли женщину человеком или нет, и лишь большинством в один голос отцы все же признали наличие души "и у баб". Любимая масонско-феминистическая байка. Странно, что Браун ее не обыграл. Наверно, он еще подмастерье. Эрудиции не хватает. Или бережет этот козырь для следующего романа.

Ну, и еще я был удивлен тем, что шифры какие-то детские. Я по ходу чтения самостоятельно находил ответ четырежды (а Лэнгдон еще маялся в догадках).

- Какая реакция на историю с "Кодом да Винчи", на Ваш взгляд, была бы наиболее адекватной и успешной?

- Мне представляется, что со стороны Московского патриархата самым корректным ходом было бы связаться с Гоблином и профинансировать скорейший выход гоблиновского перевода "Кода да Винчи".

На научном же уровне с подобными вещами даже трудно спорить - как трудно спорить с бредом наркомана. Ложь запустить легко. Догнать ее трудно. В книге Брауна нет ни одной научной ссылки - а для опровержения необходимо перелопатить массу научных изданий, и так далее. История показывает, что когда серьезные ученые берутся опровергать персонажей, подобных Фоменко или Мулдашеву, опровержения читает гораздо меньшее число людей по сравнению с прочитавшими изначальную мифологизированную сказку.

Впрочем, научный анализ нескольких отдельных страниц из Брауна был бы вполне уместен, и сделать его нетрудно. Анализ этот сразу же покажет, что перед нами - плохая фантастика, ставящая своей целью оскорбить веру миллиардов людей, живущих на нашей планете. И вот именно в этом именно заключена ложь этой так называемой фантастики. Если бы человек фантазировал на менее святую для многих людей тему, можно было бы заявлять, что это - его личное дело. Но когда группа людей, стоящая за господином Брауном, навязывает такие фантазии всему человечеству, вся ситуация должна восприниматься уже по-иному.

Протесты христиан, оскорбленных очередным кощунством, у нас сегодня принято парировать ссылкой на свободу выбора. Если я начинаю возмущаться в ответ на предлагаемую мне кощунственную передачу или книгу, тут же раздается ответ телеведущего: "Но ведь Вы свободный человек! Вы вправе переключить на другой канал". Свободу одного таким образом действительно защитить можно, но дальше встает вопрос о защите свободы миллионов. Я, конечно, переключу на другой канал, а тысячи людей, в том числе и детей из христианских семей, вряд ли сделают то же, будучи просто привлечены картинкой, и сами даже не смогут понять, какую ядовитую вещь они при этом проглатывают.