Кроме того, вызывает интерес то обстоятельство, что согласно всем мемуарам Покрышкина свидетелями первых сбитых им самолетов были только…погибшие впоследствии летчики – Семенов, Дьяченко, Довбня. Т.е. свидетели, которые не могли подтвердить, что именно он сбил и сбил ли вообще. Странно, не правда ли? А типы первых сбитых им самолетов, судя по его описанию, похожи на те, что сбил младший лейтенант Речкалов.
Кстати, здесь надо сказать, что вопросы к сбитым Покрышкиным в 41 году самолетам возникали и ранее. В частности, в книге "Советские асы" - переводе польской книги авторов П. Скульского, И. Баргеля, Г. Чисека "Асы восточного фронта", ставятся под сомнение слова Покрышкина о потере им более 10 сбитых самолетов противника из-за гибели полковых документов в августе 1941.
Итак, что мы имеем. Первое. Мы имеем сбежавшего весной 1942 года из госпиталя Речкалова, который неожиданно нагрянул в апреле в свой полк. Наверняка его уже никто там не ждал. Приехав, он узнает, что три первых сбитых им самолета зачтены ему не будут…
Интересно, но факт! Незадолго до возвращения Григория 14 марта 1942 года Иванов подписал на имя Покрышкина представление на ГСС. Самое первое. В нем значится, что Покрышкин:
«За время военных действий имеет 288 боевых вылетов, из них: на штурмовку войск противника - 63 б/вылета; на разведку войск противника - 133 б/вылета; на сопровождение своих бомбардировщиков - 19 б/вылетов; на прикрытие своих войск - 29 б/вылетов; на перехват самолетов противника - 36 б/вылетов; на разведку со штурмовкой - 8 боевых вылетов.
Участвовал в 26 воздушных боях, лично сбил 4 самолета противника и 3 самолета в составе звена, уничтожил и вывел из строя 45 автомашин противника, более 200 солдат и офицеров. В неравных воздушных боях был дважды сбит».
Однако затем представление было «завернуто», попало под сукно. Складывается впечатление, что это обстоятельство могло быть напрямую связано с возвращением в полк Речкалова, о котором к тому времени все уже забыли. Героем Покрышкин тогда не стал, однако на счету у него прочно осели лично сбитые летом 41 года самолеты.
Любопытно, но согласно «Отчету о боевой работе и УБП за 1943 год» 16 ГИАП у Покрышкина в качестве воздушных побед к моменту вывода полка с фронта на переучивание в ЗАПе на Аэрокобры значатся цифры 3+4, которые складываются из результатов его БД за 41-42 г.г.:

1941 - 2+1
1942 - 1+3

Т.е. получается, что с начала войны и до декабря 41 г. Покрышкин официально сбил 2 самолета лично и 1 в группе. При этом весьма характерно, что в этом же отчете у Речкалова побед за 41 год нет вовсе. Возникает закономерный вопрос, где же остальные самолеты, которые Покрышкин сбивал в своих мемуарах?
А теперь внимание. В своих записках «Воюем не для счета» Покрышкин так пишет про первый сбитый им самолет, свидетелем которого был подумавший, что это падает горящий МиГ Покрышкина, а через несколько дней погибший, летчик Семенов:
«1. Бой в районе Унгены с 5 МЕ – 109
В один из первых дней при вылете на разведку переправ в районе Унгены - Стефанешты на р. Прут с ведомым Семеновым мы встретили 5 МЕ-109, прикрывавших переправу в районе Унгены. Ниже была тройка МЕ-109, выше - пара. Я было ринулся на них, но потом, вспомнив, что мне запретили ввязываться в бой, а приказали дать данные по разведке, я развернулся на север вдоль Прута. "Мессера" нас обнаружили и пошли на сближение с нами слева сзади. Чтобы не быть сбитыми, мы развернулись на них и атаковали 3 МЕ-109 в лоб. После проскакивания я сделал вертикальную горку с перекладыванием на правое крыло, что мне позволило выйти сверху сзади 3 МЕ-109. Я атаковал их. Но в это время увидел идущие правее меня трассы, меня атаковала верхняя пара. Снова сделал вертикальную горку с перекладыванием на спину вверху. Пара МЕ-109 оказалась ниже и впереди меня, я пошел в атаку на них, но в то время внизу увидел самолет Семенова. Он был в перевороте, а за его самолетом хлопки белого дыма. Сзади к нему пристраивался МЕ-109. Чтобы спасти ведомого, которого я уже считал подбитым, судя по белым хлопкам дыма, я спикировал на атакующего его МЕ-109 и оказался ниже сзади его.
После первой моей очереди МЕ-109 несколько взмыл, а после второй загорелся. Тут я засмотрелся на горящего МЕ-109 и забыл о противнике. Это был первый горящий самолет, которого я видел. Пока я провожал его взглядом - услышал попадание пуль и взрывы снарядов в моем самолете. Мой самолет перевернулся на спину. Снарядом выбило звезду на правом крыле и разбило центроплан. Я, вывернув самолет, продолжал бой, но вести его было трудно. При переходе на большую скорость самолет стремился перевернуться. Прикинув, что Семенов уже ушел далеко, я решил выйти из боя. МЕ-109 после потери своего МЕ-109 дрались не особенно активно и я свободно пикированием вышел из боя.
Семенов не имел повреждений, а сделал ошибку: дал форсаж и не облегчил винт, из-за чего его мотор барахлил, и он вышел из боя.
В этом бою я сбил МЕ-109, который упал в районе Унгены - Пырлица.»
Обратите внимание, район падения сбитого мессера полностью совпадает с местом падения первого сбитого Речкаловым самолета - Унгены. Интересное, совпадение, не правда ли?
Именно здесь вполне объяснимыми становятся аргументы Левченко, «убедительно» доказывающего из-за чего у Покрышкина в разных источниках «не бьют» уничтоженные самолеты.
Вскоре после описанных выше событий происходит несчастный случай с В.П. Ивановым (ему сломало руку винтом самолета), и комполка становится Исаев. На этом доверительное, находящее поддержку руководство Иванова для Покрышкина заканчивается. С этого момента начинается его мемуарное противостояние с Исаевым, которое, по мнению самого летчика, вылилось в его травлю. Собственно, в чем был конфликт между ними, тоже непонятно. По словам Покрышкина в некомпетентности Исаева. Однако позицию Исаева мы не знаем, а в послевоенных мемуарах он как это не странно Покрышкина хвалит. До сих пор об этом конфликте мы можем судить только по описаниям Покрышкина, т.е. всего одной стороны.
В общем, заканчиваю. Сопоставляя данные разных источников и последних свидетельств родных Речкалова, в глаза бросается очевидная связь между описанными выше событиями, цифрами сбитых в 41 году самолетов и людьми их сбившими или наоборот не сбившими. Не все пока ясно, но думаю, со временем ситуация прояснится больше.
И напоследок. Не могут не наводить на размышления отзывы самого Покрышкина о своем боевом товарище: Речкалов умелый, опытный летчик-истребитель, но в тоже время натура увлекающаяся, могущая самовольно выйти из боя и чуть ли не бросить на произвол судьбы своих товарищей. Причем Покрышкин идет еще дальше. Самые неприятные высказывания в адрес РГА звучат, когда он напрямую связывает гибель своего близкого друга А.Клубова с безответственностью Речкалова, как командира 16 ГИАП. Между тем, сам погибший дважды ГСС Клубов был известным, авторитетным и опытным асом, да хотя бы даже боевым товарищем Речкалова и поэтому запрещать ему тренировочный вылет на Ла-7 было бы странно.
Через некоторое время после гибели А. Клубова Покрышкин перевел Речкалова на должность инспектора 9-й дивизии по технике пилотирования, т.е. фактически отлучил его от боевой работы, иными словами, суровой волей комдива посадил на землю…