Черновики, рассказы, мысли и вопросы Василия Бардова

[ВАСИЛИЙ БАРДОВ]

Вот фрагмент мемуаров Руденко по этому поводу:

"В середине октября войска 22, 29 и 31-й армий Западного фронта отошли на рубеж Осташков, Селижарово, Ельцы, Оленине, Сычевка. Атаки гитлеровцев продолжались. 41-й моторизованный корпус 3-й немецкой танковой группы начал наступление на Калинин.
Учитывая возможность прорыва танков противника, штаб ВВС Западного фронта определил нам запасной аэродром в районе Клина. Соседняя с нами 46-я авиадивизия должна была в случае опасности перебазироваться в предместье Калинина — Мигалово. Перелетать на запасные аэродромы нам разрешалось, если противник подойдет на расстояние до 10 км. Когда соседи сообщили, что их штаб и полки уже отправляются в Мигалово, мы рассудили иначе: немцы Ржев еще не взяли, а от него до нас километров тридцать, если не больше. Значит, уходить рано, можно еще отсюда летать и бить врага.
После посадки на клинском аэродроме я связался с Москвой, чтобы сообщить, что на Мигалово идут немецкие танки. Полки 46-й дивизии сидят там и могут этого не знать. Из Москвы меня заверили, что примут меры, предупредят наших соседей.
Утром мне доложили: прилетел заместитель командира 187-го полка капитан И. М. Хлусович. А вскоре он сам пришел к нам на КП, усталый и подавленный. Он рассказал встревожившую меня историю.
Во Ржеве, на той стороне Волги, оставалось три неисправных «мига». Техники отремонтировали их. 9 сентября командир полка Сергеев, Хлусович и летчик Власов вылетели на этих самолетах в Мигалово. Вслед за ними собирались лететь на У-2 комиссар полка В. И. Зиновьев и вернувшийся из госпиталя бывший комиссар эскадрильи В. И. Подмогильный.
В районе Старицы Сергеев, Хлусович и Власов встретились [47] с вражескими истребителями. Завязался воздушный бой. Метким огнем наши сразили одного «мессера», но и самолет Власова был сбит.
— После боя, — рассказывал Хлусович, — мы с командиром пошли на Мигалово. Сверху хорошо было видно, что на аэродроме самолетов нет, лежит посадочный знак «Т» и стоит недалеко от него один «миг». Сергеев, видно, решил, что это дежурный самолет, а остальные ушли на задание. И скомандовал: «На посадку». Сели, осмотрелись. Видим, нигде никого нет. Командир снял лямки парашюта, вылез из кабины и, подходя к моему самолету, сказал: «Тишина, что бы это значило?»
Вдруг из кустарника выползла танкетка, а к нам подкатила автомашина с фашистами. Командир сразу попятился к хвосту самолета, чтобы скрыться. Только успел мне крикнуть: «Взлетай!» Немцы набросились на Сергеева, а один побежал ко мне. Машет пистолетом, кричит: «Рус, вылезай!»— и норовит подняться на плоскость. Я отвечаю: «Сей момент, момент». А сам готовлюсь взлететь, шприцую двигатель. Он опять что-то кричит. Я свое: «Сей момент». Шприцевать кончаю. Пистолет вытащил из кобуры — не заряжен! Надо же случиться такому! Начну заряжать, он выстрелит в меня первым. Пока я раздумывал, что делать, здоровенный фашист с красным от напряжения лицом протянул руку с револьвером к кабине, чтобы залезть на плоскость и добраться ко мне. Я и ударил его по голове пистолетом. Немец свалился. А его револьвер упал ко мне в кабину. Я сразу нажал на вибратор — мотор ожил. Иду на взлет. Танкетка открыла огонь. Но самолет поднялся в воздух нормально. Только сердце болит за командира. Вот и вся история.
Я слушал и любовался Хлусовичем. Молодец, улетел на глазах у немцев! Пока он завтракал, вернулись наши летчики, которых я послал на разведку аэродрома Мигалово. Докладывают: «На аэродроме Мигалово лежит посадочный знак. На старте стоят два «мига» и один По-2».
Хлусович еще больше побледнел и тихо, сокрушенно произнес:
— Значит, дорогие наши товарищи попали в лапы фашистов.
Подавленный, он вскоре улетел на новый аэродром своей дивизии.
На следующий день примерно в 12 часов к нам в штаб пришли комиссар полка В. И. Зиновьев и бывший комиссар [48] эскадрильи В. И. Подмогильный. Я несказанно обрадовался, — значит, все в порядке, значит, избежали фашистского плена.
Когда я сообщил им, что прилетел Хлусович, они не поверили:
— Не может быть! Ведь там же стояли два «мига».
Я повторил рассказ Хлусовича.
Зиновьев и Подмогильный, оказывается, тоже попали в такое же положение на аэродроме Мигалово. Только улететь им не удалось. Они пешком лесными тропами пробирались на восток. Хорошо, что тогда не было сплошной линии фронта.
Мы накормили Зиновьева и Подмогильного и отправили самолетом в часть. Я послал штурмовиков сжечь три наши машины на аэродроме Мигалово.
О судьбе командира 187-го полка А. П. Сергеева мне стало известно много лет спустя после Великой Отечественной войны из книги воспоминаний Героя Советского Союза А. Ф. Семенова «На взлете». Командира расстреляли гитлеровцы. После изгнания захватчиков из Мигалово истерзанный труп его был обнаружен в кустах неподалеку от стоянки самолетов".
============================

Вот начальный фрагмент из книги Семёнова:

"Утром 13 октября я полетел в паре с капитаном Хлусовичем на разведку противника. В районе Зубцова по невзорванному волжскому мосту густо шли немецкие войска. Часть из них направлялась на Старицу, другие входили с востока в Ржев. Таким образом, наш полк оказался почти в полном окружении. Оставался лишь небольшой коридор на северо-западе. [43]

Мы поспешили вернуться на аэродром. Он уже обстреливался из минометов.

— Надо немедленно улетать, — доложили мы командиру полка. — Технический состав выйдет из окружения по лесам.
Сергеев колебался. Лишь после нескольких минут раздумья махнул рукой и приказал начальнику штаба майору Проворову установить очередность перебазирования. Для посадки самолетов облюбовали площадку на окраине Калинина"...
============================================

А вот что я нашёл в книге Щеглова (начало):

Стр.139, глава "Комиссары не сдаются":
"В октябре немецкие войска снова развернули наступление:
- нанесли удар по правому флангу Брянского фронта,
- а через 2 дня после массированной авиаподготовки группа армий "Центр" начала давление на войска Западного фронта, защищавшие Москву"... и т.д.