!!!
!!!
Пеппер, большая просьба: Не останавливайтесь!
Смерть достаточно близка, чтобы можно было не страшиться жизни.
Ф. Нитцше
С нетерпением жду продолжения.
Отцу - респект и пожелание не зарывать талант в землю!
Mortui vivos docent
Дима, бате огроменное спасибо от нас! Ждём продолжения.
ЗА НАШУ СОВЕТСКУЮ РОДИНУ!
ЗА РОДИНУ! ЗА СТАЛИНА!
Перец, спасибо ОГРОМЕННОЕ тебе и твоему отцу!
Тронут чрезвычайно... Читается влёт!!!
С нетерпением жду продолжения!
Удачи!
An.Petrovich, =103= ЦПВЛ
Всем спасибо за отзывы, слова благодарности и просьбы продолжать передам обязательно!
Продолжения сам жду с нетерпением.
Надо позвонить , поторопить "старика".
Посадка на истребителе-перехватчике Су-11 днём - непростая задача. Три главных, усложняющих её фактора: скорость 400 км/час, высоко задранный к небу, закрывающий собой ВПП длинный и массивный нос и никудышняя приёмистость двигателя. В случае ошибки решение об уходе на второй круг должно быть принято над дальним приводом, за четыре километра до полосы.
Мой первый командир капитан Андреев, замечательный лётчик, имевший превосходную лётную подготовку и летавший на этой машине уже пять лет, как-то задумчиво обронил фразу:
- Я не могу ни в одном полёте с уверенностью заявить, насколько хорошо на этом самолёте мне удастся сесть в этот раз:
Вооруженный этими ободряющими знаниями, но вполне достаточно подготовленный на 'длинной' спарке, я готовился к первому самостоятельному полёту ночью. Немного смущало одно обстоятельство - другое направление старта. Всю вывозную программу, так получилось, отлетал с курсом взлёта 200 градусов. А сегодня сменился ветер и взлетать-садиться придётся с курсом 20. Днём - нет разницы. Ночью - есть. Посадочные прожектора установлены не справа от ВПП, а слева. Если справа - при приближении к бетонке возникает контрастная тень самолёта как раз в том месте, куда на посадке смотрит лётчик. Впереди-слева. Тень, по мере твоего снижения, приближается к тебе и ты, при некотором опыте, по скорости её приближения и расстоянию до неё вполне можешь корректировать свои действия. Колёса чёрного самолёта-тени и колёса твоего самолёта встречаются точно в момент касания бетона. Шпаргалка.
Когда прожектора слева - тени не видишь.
Ночной взлёт - красота ! Чёткие линии огней ВПП слева и справа облегчают задачу выдерживания направления. Красная поперечная пунктирная полоска далеко впереди - искусственный горизонт - помогает точно держать угол подъёма носа на разбеге.
Взлетел !
Дальше всё должно идти, как обычно. Набрать высоту полёта по кругу - 800 метров. Сейчас надо отключить форсаж, скорость достаточная, 600.
Неожиданно исчезает ровная чернота ночи и всё вокруг озаряется пульсирующим оранжевым светом. Что за чёрт !
Да это же облака, облака на высоте 400 метров ! И откуда пришли ? А свет откуда ?
Понятно. Форсаж подсветил облако изнутри. Ничего страшного.
Отключаем форсаж, снижаемся под облака. В облаках ночью меня ещё не учили. Вот и не будем экспериментировать.
По мере приближения момента захода на посадку смутно начинает звучать вопрос: а как пройти дальний на высоте 400 метров, находясь на глиссаде снижения, если у меня сейчас ровно 400 метров в горизонтальном полёте ? Не задача для опытного лётчика. Для меня - задача. Ладно, видно будет.
Дальний привод проходим в горизонтальном полёте. Всё спасительно освещённое пятно аэродрома накрыто носом. Ничего, выдерживаем курс и ждём 'пик-пик-пик' радиомаркера в наушниках. Это и будет означать проход дальнего. Есть маркер ! Теперь установить угол снижения и обороты. Если и то, и другое сделано правильно, стрелка указателя скорости сама подойдёт к нужной цифре.
Установил.
Не подходит ! Велика, велика скорость ! Да что же это такое: Нельзя дальше убирать обороты. Откроются перепускные клапаны в компрессоре, откроются створки реактивного сопла, резко упадёт тяга. Матчасть знаем, учили. А что делать сейчас - не знаем. Останавливаемся на слабо-утешительном выводе: что-то не так с указателем скорости - и выдерживаем необходимый угол снижения и направление. Вон она, полоса, вон уже горят прожекторы - только туда !
Огромная железяка, обычно с охотой падающая на бетон ВПП, не садится. Летит на высоте одного метра. Запоздалая правильная мысль: прибор-то скорости в порядке:
Ждём, не дёргаемся. Промелькнуло освещённое прожекторами (а тени-то нету!) пятно полосы. Темень какая ! Касание, наконец. Спокойный, даже слишком, голос руководителя полётов: 'Не спеши с парашютом. Выпускай по скорости'. Рука давно на тумблере выпуска. Да уж, не хватало оборвать тормозной парашют: Нет, не оборвался. Бежим между огоньками. Тормоза как-то слабовато: Отсекаем двигатель.
Затрясло. Ну, понятно. Аэродром не бесконечный. Жаль, огоньки закончились. Мгновенное резкое замедление - и дальше. Что это было ? АТУ ? Автоматическая тормозная установка ? Эта громадная сверхпрочная сеть, поднимающаяся по команде руководителя полётов. Значит, порвал. Что там за ней? Речка Шлина.
Остановился, наконец. Ещё одна правильная, несколько запоздалая мысль:
Фару-то включи !
Включаю. Фара ярко вспыхивает под крылом, затем медленно поворачивается вперёд, по-полёту. Вместо крутого бережка Шлины вижу в двадцати метрах перед собой ячейки сетки, напоминающей огромную волейбольную. АТУ ! Не добежал, слава богу. А что же меня так тормознуло ?
Ох, как не хочется вылезать из кабины и слушать, что сейчас тебе будут говорить многочисленные свидетели этой посадки, уже спешащие к самолёту. И сам знаю.
На следующий день, на разборе полётов, пожилой подполковник, командир радиотехнического батальона, бил себя кулаком в грудь и громко кричал:
- Он мне тридцать две жилы порвал !
Это означало, что мы с Су-одиннадцатым порвали тридцатидвухжильный кабель, заботливо провешенный подполковником на метровых столбиках между его объектами.
А ты не вешай кабель на дороге у лейтенанта !
Don't happy, be worry
С Душой
Супер! Настоящее..
Продолжения бы ещё...
Ответ: Хотелось бы узнать ваше мнение.
Супер
!!!!
Ясность - это одна из форм полного тумана. /Группен Фюрер СС /
* * *
Руководитель полётов. Опытный лётчик или бывший опытный лётчик. Три стеклянных стены на втором этаже одинокого домика, стартового командного пункта, расположенного, как правило, у самого начала ВПП. Несколько радиостанций, настроенных на разные каналы связи и что-то постоянно говорящие одновременно. Микрофон в руке, плановая таблица на столике и толстый красный карандаш рядом с ней.
Солнце уже начинает припекать сквозь стёкла, постепенно раскаляя воздух внутри СКП. Постоянно и почти бесполезно молотит воздух резиновый вентилятор перед лицом.
-Я три полсотни четвёртый. Разрешите запуск - говорит один из динамиков.
Взгляд в плановую таблицу, на часы.
- Запуск разрешаю - и вертикальную красную палочку рядом со значком на плановой рисует красный карандаш. Сейчас три полсотни четвёртый запросит вырулить, потом, встав на несколько секунд перед взлётной и осмотревшись, попросится на взлётную. Он-то осмотрелся, но у нас свои правила. Смотрим вправо, в направлении дальнего привода. Никого на глиссаде. Влево - полоса свободна. Разрешаем три полсотни четвёртому на взлётную.
Встал по осевой. Работает в кабине, выпускает закрылки во взлётное положение, шевелит рулями. А мы тоже не теряем времени, смотрим. Так, закрылки вышли. Внешне - да вроде бы всё в порядке. Вывел обороты на максимал, просит взлёт. Разрешаем взлёт. Стронулся с места, ударило по стёклам, дрогнул домик СКП. Есть форсаж ! Видим пламя. Обычное, нормальное, как и должно быть. Ускорение нормальное, направление держит, вот поднял нос и зафиксировал угол. Оторвался, пошли стойки шасси, устойчивый отход от земли. Сопровождаем взглядом несколько секунд, затем пририсовываем сверху к палочке в плановой таблице загогулинку. Получилась буква 'Р'. Значит - взлетел.
А вот просятся на посадку. Разрешаем. Руководитель системы посадки, сидящий перед своими экранами в темноте радиолокационной кабины у центра полосы, сообщает по громкой связи:
- На курсе, на глиссаде-
Так, молодой заходит. Цепляем его взглядом над дальним приводом. Солдатик, имеющий мало кому известную должность 'Наблюдающий за шасси', прильнул к стереотрубе. Рассмотрел, громко докладывает:
- Шасси, закрылки выпущены -
Неважно, что там, в кабине истребителя, ярко горят три зелёных лампочки. Так надёжнее: стереотруба, в отличие от многочисленных самолётных электрических контактиков, кранов, переключателей не обманет.
- Пониже - говорит РП, давно пристрелявшийся взглядом к только ему известным ориентирам и безошибочно определяющий точность выдерживания лётчиком глиссады снижения. Выполняет, молодец.
- На оборотах ! - вновь подсказывает он лётчику, заметив, что нос самолёта приподнят чуть выше обычного. Раз он на глиссаде, а угол атаки больше обычного, значит - маловата скорость. Уговорил. Выход на торец полосы - нормально, подбирает ручку на себя, касание. Лёгкий синий дымок из под резины колёс; бежит, удерживая нос в посадочном положении. Опустил, тормозит. Вышел парашют.
- Освободил - короткий доклад лётчика. Видим, видим. Можно отцепить от него взгляд, поставить вторую загогулину пониже напротив позывного в плановой. Получилась буква 'В'. Выполнено.
- На взлётную - просится следующий, стоящий на рулёжке перед ВПП.
И так - восемь часов подряд.
* * *
Кто-то топает по винтовой лестнице, поднимаясь к руководителю полётов. Командир полка. Ему можно. Остальным сюда запрещено. Сидим, работаем. На СКП не вскакивают при появлении начальства и даже не поворачивают в его сторону головы. Однако командир не один. Мужичок небольшого роста, весь увешанный какими-то странными кожаными сумками, коробочками, фотоаппаратами.
- Корреспондент из окружной газеты - представляет мужичка командир.
- Должен сделать несколько снимков. Я разрешаю -.
Корреспондент объясняет руководителю, какую позицию он намерен занять на грунтовой запасной полосе для эффектного снимка. А звено истребителей, находящееся сейчас в воздухе, должно пройти над запасной полосой прямо над ним. Он только щёлкнет - и всё. Командир кивает руководителю. Это можно.
Через пять минут корреспондент, удобно устроившийся на травке запасной полосы, машет руководителю рукой. Готов.
- Один ноль второй - вызывает на связь РП ведущего звена, заместителя командира полка подполковника Аникина.
- Пройдёшь над запасной полосой для газеты -
Аникин всё понял и выводит свою четвёрку в створ полосы. Справа, над соснами, появляются четыре чёрные точки. В одно мгновение они превращаются в четыре серебристых трубы, промелькнувшие чуть выше крыши СКП. С запозданием рявкнул разорванный звеном воздух, четыре чёрные точки скрылись за лесом слева.
Корреспондент бегом направляется к СКП, размахивая руками.
-Ну чего ему ? - спрашивает РП у помощника. Тот спускается вниз и через минуту возвращается.
- Говорит - высоковато прошли. Просит ещё раз -
- Один ноль второй, ещё заход. Пониже. Как понял ?-
Аникин понял и заводит звено повторно. Корреспондент возвращается на место и навостряет свой длинный объектив.
Четыре точки появляются на курсе прямо над верхушками сосен. РП спокоен. Лётчики этого полка участвовали в знаменитом параде 1967 года в Москве и что-что, а проходы группой на малой высоте были для них обыкновенным делом.
Странное ощущение возникает, когда смотришь на приближающуюся к тебе группу 'Сушек' на предельно малой высоте. Во-первых, они не умеют летать медленно. Нормальная скорость такого полёта - 800 - 900 километров в час. Во-вторых, глядя на фантастическое, нереально быстрое превращение точек в огромные круглые дыры воздухозаборников, понимаешь: что-то не так.
Звук. Отсутствие звука ! Перед самолётами катится вал давящей тишины, заставляющей тихонько втянуть голову в плечи. И только когда звено каким-то размазанным, как на фотоплёнке, клином мелькнёт над стоянкой, капонирами и замершими от восторга зрителями, грохнет так, что секунду - другую чувствуешь себя маленьким беззащитным муравьём. Это не сверхзвуковой удар, скорость намного меньше, чем нужно для сверхзвука, но почему и как возникает этот эффект, не знаю до сих пор.
Аникин понял всё правильно. После ближнего привода звено ещё чуть прижалось к земле и РП теперь смотрел на группу с уровня своего второго этажа, не поднимая головы. Тишина - удар - свист - чёрные точки растворяются в небе слева, уходя вверх.
- А-а: где корреспондент ? - спрашивает помошник. Все встревожено смотрят на запасную полосу. Наконец из невысокой травы поднимается сначала голова, затем медленно показывается вся фигура. Корреспондент долго смотрит вслед растаявшему звену, держа в опущенных руках бесполезный фотоаппарат.
- Ещё заход ? - по деловому интересуется по радио Аникин.
- Достаточно - спокойно говорит РП и переводит взгляд на заходящий на посадку самолёт.
Ну не любят на аэродромах фотографироваться во время полётов !
Вещь!
Вот, если можно, фотографий бы побольше, тех лет, любого кач-ва.
Продолжение будет не скоро.
Отец в отъезде . Обещал там работать и вернуться не с пустыми руками.
Надеюсь так и будет.
А фото в эл.виде очень мало.
Мнение самое положительное! Очень классно.
И как это я "прощелкал" эту тему :confused: Ума не приложу ... ЗдОрово, однако!
З.Ы.
Фото в гермошлеме - вообще С-С-СУПЕР!
There are only two types of aircraft - fighters and targets
Сообщение от Machetas
По просьбам трудящихся.
А мне первое все же больше понравилосьПо просьбам трудящихся.Есть в нем что-то такое ... эдакое
There are only two types of aircraft - fighters and targets
***
Пожалуй, самая тяжелая должность в авиации - командир авиационного полка. Перечислять всё то, за что командир несёт ответственность, наверное, бессмысленно. Проще будет сказать: за всё. Заметно усложняют непростую командирскую жизнь множественные 'сопутствующие' факторы : сон всего 4-5 часов в сутки, бесчисленные комиссии и поочередные проверяющие из пяти - шести вышестоящих штабов, общественные гарнизонные организации вроде шумно-слезливого женсовета, активистки которого постоянно дежурят на маршрутах передвижения командира. Организация и проведение лётной смены требуют воли и выдержки. Но это - цветочки по сравнению с моментом, когда в гарнизоне освобождается квартира и в неё надо вселить кого-то из очередников. Или когда в гарнизонный военторг раз в пол года завозят для продажи холодильник.
- Лейтенанты ! - ворвался в лётную комнату третьей эскадрильи дежурный по части.
- Бегом к телефону. Все. Командир полка ждёт. -
Для чего к одной телефонной трубке командир требует сразу пятерых лейтенантов, не очень понятно. Переглядываясь и припоминая по пути к комнате дежурного свои возможные промахи, оказываемся рядом с армейским штабным аппаратом. Дежурный, схватив трубку и доложив командиру о нашем прибытии, что-то выслушивает и задаёт неожиданный вопрос:
- У кого из вас самый маленький ребёнок ? -
Оказалось, у меня.
- Держи - отдаёт мне трубку дежурный.
- Слушай внимательно - раздаётся в трубке голос командира полка.
- Я нахожусь в военторге. Привезли холодильник. Здесь весь женсовет и больше получаса мне не продержаться. Где хочешь бери деньги и мигом сюда !
Трубку на том конце провода положили.
Шапка по кругу - и деньги мгновенно собраны. Два километра лесной дороги от аэродрома до гарнизона для лейтенанта не расстояние. В магазин военторга страшно войти: толпа не слишком доброжелательно настроенных претенденток (мужья на службе) встречает у дверей. В торговом зале вспотевший командир полка полковник Бабаскин в десятый, похоже, раз, разъясняет своё решение наседающим членам женсовета. Стараясь не ввязываться в перепалку, выполняю решение командира. Плачу деньги и с помощью водителя командирского 'уазика' побыстрее вытаскиваю из магазина злосчастный холодильник. Излишне говорить, что впоследствии камеры этого холодильника всегда были забиты продуктами всех соседей по лестничной площадке.
* * *
О командире полка полковнике Бабаскине ходили слухи, что он имел всего-навсего восьмиклассное среднее образование. В полку только несколько молодых лётчиков-выпускников прошлых лет имели высшее образование. Мы, пятеро лейтенантов образца 1970 года, небезосновательно гордились своими синими ромбиками на груди. И вдруг - всего восемь классов у командира полка ! Как же так:
В первом самостоятельном полёте на Су-одиннадцатом я забыл выпустить тормозные щитки на планировании. Результат - перелёт метров сто пятьдесят. Хорошо, хватило остатка полосы для торможения. Методика посадки с выпущенными воздушными тормозами была изобретена именно в этом полку неспроста. Слишком большое время приёмистости двигателя значительно усложняло исправление расчёта на посадку. Лётчики придумали весьма изящное техническое решение. Планирование на посадку осуществлялось на повышенных оборотах, а избыток тяги компенсировался выпуском тормозных щитков. При необходимости ухода на второй круг с малой высоты щитки быстро убирались, а обороты двигателя оставалось увеличить до максимальных на совсем небольшую величину. Задача успешно решалась.
И вот - щитки не выпущены, как результат - скорость слишком велика, неопасный, но некрасивый перелёт терзает лейтенантское самолюбие. А ставит оценку за первый самостоятельный и допускает к дальнейшим полётам на боевом самолёте командир полка.
Лётную книжку в руки, воздуха в грудь - и через порог командирского кабинета.
- Ну что, лейтенант, понравился самолёт ? - в ответ на 'Разрешите, товарищ полковник' спрашивает командир.
- Так точно, понравился. Хороший самолёт-
Вот сейчас он и скажет: а чего же ты на таком хорошем самолёте:
- Молодец. Хорошо слетал. Давай сюда лётную книжку-
Неужели про перелёт в целых сто пятьдесят метров командиру не доложили ?
- Насчёт перелёта. Ты знаешь, почему перелетел ?-
- Знаю, товарищ командир. Щитки забыл выпустить -
- А почему забыл, знаешь ?
Вот оно.
- Ну-ка, открой инструкцию лётчику - продолжает командир.
Беру протянутую мне командиром инструкцию и, теряясь в догадках по поводу того, в чём именно командир усмотрел мою безграмотность, открываю раздел 'Посадка'.
- Читай вслух - требует Бабаскин.
Читаю весь раздел.
- Насчёт щитков что-нибудь написано ? - улыбаясь, спрашивает командир.
- Нет, не написано -
- Вот и причина. Ты готовился к полёту по инструкции и в воздухе всё сделал абсолютно правильно. Методику посадки со щитками мы придумали сами. Помогает. Так что в другой раз не забывай. И иди, иди летай -
Годы спустя, становясь старше и опытнее, я всё отчётливее понимал: никакой ВУЗ не в состоянии подготовить такого психолога, каким был на своём месте полковник Бабаскин с его неполным средним.
* * *
* * *
Выполнены необходимые упражнения Курса боевой подготовки, перехвачено и атаковано требуемое количество условных воздушных целей. И вот оно, долгожданное и тревожно-волнующее слово: боевые стрельбы. Стрельбы - слово, прочно укоренившееся из прежнего лексикона. Стрелять на Су-одиннадцатом не из чего. Ни пушек, ни пулемётов. Самолёт вооружен двумя управляемыми ракетами 'воздух-воздух', одна из которых -
с радиолокационной, вторая - с инфракрасной головками самонаведения. Вот их-то и предстоит пустить на далёком полигоне Красноводск по радиоуправляемой мишени. Значит - готовим карты и инженерно-штурманский расчёт полёта на полигон.
Откроешь фонарь кабины - оказываешься в самой настоящей, только очень большой духовке Кара-Кумов. Закроешь - оказываешься в микроволновке кабины, дополнительно подогреваемой зависшим прямо над головой Солнцем. Плюс сорок - в тени, плюс пятьдесят пять - на солнце, а в кабине плюс все: впрочем, это секретная информация. Дотрагиваться до металлических частей самолёта без перчаток нельзя. Неметаллических частей - только две: лётчик, упакованный в привязную систему и ожидающий команды на запуск и техник самолёта, торчащий рядом на стремянке и, кажется, слегка дымящийся под красноводским солнцем. И вот, наконец, долгожданное: 'Запуск !'. Это значит, мишень благополучно стартовала и идёт по своему маршруту.
На работу по одной мишени взлетаем вчетвером. Изобретена хитрая система экономии дорогостоящих радиоуправляемых мишеней, позволяющая, тем не менее, всем четверым отработать по одной и той же мишени. Система заключалась в том, что первые три лётчика группы поочерёдно выходили на боевой курс, с помощью радиолокационного прицела обнаруживали мишень, выполняли необходимые действия, маневры и прицеливание и пускали ракеты. Но сразу после схода ракет с подкрыльевых пилонов надо было выключить излучение бортового радиолокатора. Ракета 'слепла' и улетала прямо по курсу, куда-то в залив Кара-Богаз-Гол, а мишень благополучно продолжала свой полёт. И волки сыты, и овцы целы. И только четвёртый, замыкающий лётчик не выключал излучение и его ракета находила и добивала мишень. На качестве боевой подготовки эта система никак не отражалась, ибо успешно стартовавшая с твоего самолёта ракета подтверждала: в реальной обстановке ты всё сделал правильно.
Для группы существовало только одно ограничение: пока по мишени работал впереди летящий лётчик, следующий за ним не имел права включать излучение своего прицела. Иначе радиолокаторы истребителей начинали мешать друг другу, внося взаимные помехи. Конечно, это ограничение действовало только в мирное время, на учебных стрельбах. В реальном бою на всех самолётах должны были вводиться в действие специальные закодированные частоты, исключающие взаимное влияние, которые так и назывались: частоты военного времени.
В этой группе я летел первым.
* * *
Пеппер, а у тебя братья-сёстры есть?
Брат. Младшой. На 3 года.Пеппер, а у тебя братья-сёстры есть?
А что? :confused:
Ваши права
Ответить с цитированием
