Байки от доктора

[CoValent]

...Да, существует такая точка зрения. Об этом много пишется в книжках по дианетике...

Про дианетику и любые формы разума без сформированного сознания (и, соответственно, сформированного бессознательного) - это не к психологам, это к психиатрам. А я говорил о доказанном научном факте, когда: а) личность какого-то порядка функционирует всегда; б) слуховой канал не блокируется общей анестезией.

...В любом случае, если рядом человек без сознания, лучше лишнего не болтать.

Угу.

[DustyFox]

Просто супер, огромное спасибо! Лишнее подтверждение моих наблюдений, что врачи, в большинстве своем, обладают особым чувством юмора. Видимо способность влиять на жизнь пациентов, отпечаток накладывает.

[FilippOk]

...слуховой канал не блокируется общей анестезией.

А если в качестве "общей анестезии" выступает "бум по башке чем-то тупым и тяжёлым" - тоже не блокируется?

[CoValent]

Не-а. Фактически, чтобы мозг прекратил обрабатывать информацию - канал должен быть заблокирован физически: перерублен канал (повреждение слухового аппарата) или заглушен датчик (надеты наушники).

[SkyFan]

НАГЛЯДНОЕ ПОСОБИЕ (быль)

…Практика практикой, а работа ассистента кафедры анестезиологии и реаниматологии предусматривает еще и обучение студентов основам любимой специальности. А какое обучение без наглядных пособий? Только где взять наглядные пособия для таких важнейших навыков спасения жизни, как, к примеру, интубация трахеи? Для людей, не связанных с медициной, поясняю: это когда в трахею, по-простому «дыхательное горло», вставляется специальная мягкая трубочка, через которую кислород подается прямо в легкие. Так делают, когда больного необходимо подключить к дыхательному аппарату – при угрожающих жизни проблемах с дыханием или при длительных операциях под наркозом. Короче, для врача-анестезиолога-реаниматолога уметь интубировать трахею – то же самое, что для солдата уметь собирать-разбирать автомат Калашникова. И инструмент для интубации – ларингоскоп с батарейками и лампочкой каждый анестезиолог постоянно носит с собой – как ковбой любимый «Кольт».
Вот только с практическим освоением навыка – незадача. С первого раза далеко не у всех получается, а тренироваться на живом человеке чревато. Не буду раскрывать широкой общественности, КАК мы выходили из положения долгие годы. Догадливые догадаются, а слабонервным строить догадки не советую. Да и вообще, речь о другом. Дело в том, что в разгаре приснопамятной перестройки наша кафедра по гуманитарной помощи получила классный импортный манекен именно ДЛЯ ЭТОЙ ЦЕЛИ! Это был шикарный макет человеческой головы из розовой резины, по эластичности близкой к человеческой коже, с ОЧЕНЬ копийными языком, голосовой щелью, трахеей, с широким боковым разрезом, облегчающим обзор и напоминающим курс анатомии. В общем, для обучения начинающих – «то, что доктор прописал»(с) .
Естественно, все свободные сотрудники сразу же собрались в пустой учебной комнате, чтобы от души по очереди побаловаться с новой игрушкой. Каждый подходил к наглядному пособию с таким же трепетом, как жених к невесте в первую брачную ночь. В ходе упражнения требовалось аккуратно раздвинуть губы, нежно ввести в полость рта светящийся клинок ларингоскопа, приподнять им язык, увидеть голосовую щель и через нее ввести в трахею интубационную трубку. Пробовали все - от мала до велика. У кого-то получалось лучше, у кого-то хуже, кто-то радовался, кто-то огорчался, кто-то комментировал, кто-то советовал.
- Что ж ты инструмент не в ту руку берешь – пожурил я интерна, ухватившего тубус ларингоскопа правой рукой – ларингоскоп надо в левой держать, а правой трубку вводить.
Блин! Опять не туда соскользнул! – прокомментировал один из обучаемых попадание трубки вместо трахеи в пищевод.
- Ну, наконец, попал! Теперь можно и подышать! – реабилитировался он со второго раза.
- А я еще хочу! – попросила для себя повторную попытку единственная в нашей компании девушка-интерн.
- Да не засовывай так глубоко! – осадил я очередного юного коллегу, загнавшего трубку по самый переходник. – а то провалишься в правый бронх и левое легкое дышать не будет!
А мы пойдем другим путем! – с этими словами мой коллега по преподавательской работе заменил прямой клинок ларингоскопа на изогнутый.
Заведующий отделением, ветеран специальности, наблюдал за всеми этими детскими шалостями немного свысока, но потом и сам вошел в азарт:
- А ну, молодежь, расступись, дайте старичку размяться! – молодецки крякнул он и лихо, с первой попытки, почти не глядя, вогнал трубку по назначению.
- Ну вот, сразу видно: дело мастера боится! – прокомментировала его подход наша юная коллега, и забава продолжилась под веселый смех и шутки участников…
Знать бы тогда, что один из наших клинических ординаторов записывает все это на магнитную пленку! Для этой цели он использовал старый кафедральный магнитофон, на котором мы когда-то проигрывали студентам забытые со времен изучения на кафедре пропедевтики дыхательные шумы и хрипы. Аппарат был заблаговременно установлен в шкафу, выставлен на максимальную громкость и включен в режим записи. Когда ничего не подозревавшие коллеги нарезвились вволю, коварный приколист забрал бобину домой, где перемонтировал запись, изъяв из нее все, что касалось манекена, ларингоскопа, интубационной трубки и прочих атрибутов учебного процесса. На следующий же день в перерыве между парами злодей поинтересовался, помним ли мы, чем занимались вчера, и, не дожидаясь нашего ответа, включил воспроизведение. Звукоряд начался с напряженно пыхтящих мужских голосов:
- Так, хорош! Ты уже засунул – отходи: сейчас моя очередь!
- Не забудь вазелином смазать, чтоб легче шло! И губы раздвинь пошире! А дальше не спеша, нежно, под контролем зрения: оба-на – засадил! Молодец – огурец!
- А я еще хочу! – капризно прощебетал женский голос.
- Отходи ребята, не заслоняй проход – загудел в ответ мужской бас. – Сейчас и мы пристроимся. Так, так… Что-то туговато, зараза идет… Блин! Опять не туда соскользнул!
– А я еще хочу!
- Петя, отвали! Никаких повторов! Пробовать по новой будешь после меня! Так, губки раздвигаем, раздвигаем – а вот и щель! Ну? Чего ж ты не лезешь, зараза! – огорченно пропыхтел новый соискатель.
- Да ты не сунь напролом: ты вкручивай, вкручивай – посоветовал ему очередной знаток.
- Ну, наконец-то попал! Теперь можно и подышать!
- А я еще хочу!
- А пропустите и меня к телу! Ох, неудобно-то как!
- Что ж ты инструмент не в ту руку берешь? Да не засовывай так глубоко! – услышал я собственный голос.
- А я еще хочу! – прощебетали мне в ответ.
- А мы пойдем другим путем! Вот зараза: во рту застревает! Наверное, язык мешает!
- А я еще хочу!
…Так продолжалось минут двадцать, пока не пробил звездный час нашего почтенного гуру:
- А ну, молодежь, расступись, дайте старичку размяться!
- Ну вот, сразу видно: дело мастера боится!
…Интонация, с которой была сказана эта фраза, не оставляла сомнений в том, что девушка получила ГЛУБОКОЕ удовлетворение.
- Ничего себе! – побледнел ветеран – Не дай Бог, жена такое услышит!
- Моя уже услышала…- внезапно погрустнел наш звукорежиссер-затейник – когда я после монтажа финальный прогон делал.
- И что? – с сочувствием спросил я.
- Попросила познакомить с заведующим…
…Не знаю, как у кого, но мой брюшной пресс перестал болеть только через неделю…

[naryv]

2 SkyFan Отлично!


PS пользуясь случаем, хочу сказать Вам и вашим коллегам большое спасибо за вашу работу!

PPS после интубации было очень сложно начинать дышать самому - от наркоза ещё не очухался, врачи требуют "дыши!" а что это такое и как делается - уже забыл, как ёжик из анекдота.

[Сотый]

Вот хотел сегодня пораньше лечь спать... Да разве с вами уснёшь. Пришлось всё перечитать. Наржался, особенно про санитарку Свету и боевую четвёрку - такого не придумаешь, такое только в жизни случается...

[SkyFan]

Вот хотел сегодня пораньше лечь спать... Да разве с вами уснёшь.

Ну, тогда СПОКОЙНОЙ НОЧИ!

НОВАТОРСКАЯ МЕТОДИКА
(быль)

…В конце июня 1979 года над территорией нашего мединститута громко звучал тухмановский «День Победы», а мы, вчерашние студенты, торжествующе прижимали к сердцу вожделенные дипломы. Бордовая обложка моего документа вкупе с впечатляющим послужным списком члена студенческого научного общества давала мне право на поступление в клиническую ординатуру на кафедре анестезиологии и реаниматологии. Надо сказать, что кафедра была, по сути, сиамским близнецом отделения реанимации, в котором я когда-то начинал сестринскую практику и подрабатывал медбратом-анестезистом. Кафедральные сотрудники на пол ставки совмещали в отделении, отделенческие на почасовой основе вели занятия с третьим курсом, защитившиеся врачи переходили из отделения на кафедру, обученные интерны и клинки, сиречь клинические ординаторы, распределялись с кафедры в отделение. При этом коллектив оставался тем же самым, достаточно сплоченным и дружным.
Итак, в моей трудовой книжке появилась первая запись о переходе. Я переставал быть медбратом-анестезистом отделения реанимации и становился клиническим ординатором одноименной кафедры. Срок обучения в ординатуре составлял два года, и за эти два года обучаемый кроме работы на основной базе должен был отзаниматься на нескольких циклах в разнопрофильных клиниках: в нейрохирургии, в акушерстве, в пульмонологии и так далее, чтобы быть способным работать в любых условиях. Путешествие по этим самым циклам началось для меня с первого дня:
- «На два месяца на педиатрию!» - тоном, не допускающим возражения, отрезал шеф, выписывая мне направление на цикл. В отделении детской реанимации меня встретили с распростертыми объятиями:
- Клинок? Отлично! У нас полный завал, отпускная кампания – сегодня дежуришь самостоятельно! – ошарашил меня заведующий.
- Как «дежуришь самостоятельно»? – опешил я. – Я ж не педиатр, я ведь лечебный кончал! Меня сюда учиться прислали!
- Учить тебя некогда и некому! Жизнь научит! Диплом есть? Экзамен по педиатрии сдавал? Полный вперед!
Так волею судьбы я, ранее работавший только с взрослыми пациентами, оказался ответственным за жизнь шести крох мал мала меньше, попавших в реанимацию явно не от хорошей жизни. Сказать, что на первых порах было ОЧЕНЬ трудно, это не сказать ничего!
Дозы лекарств и формулы их расчета, объем вливаемых растворов – все другое! Уровень ответственности на порядок выше! Одно дело – «похоронить» восьмидесятилетнюю бабушку после четвертого инсульта, а другое дело – не суметь спасти малыша, у которого вся жизнь еще впереди. Но дорогу осилит идущий, и я постепенно начал осваиваться, как за спасательный круг, цепляясь за золотое врачебное правило «Не навреди!». Были достигнуты первые успехи, появилась уверенность, вернулась способность проявлять инициативу и генерировать собственные идеи, одна из которых чуть не стала предметом заявки на изобретение. Поясню подробнее.
Самой больной проблемой послеоперационного ухода за больными любого возраста всегда была профилактика осложнений со стороны легких. Во-первых, после серьезной операции человек вынужден долго лежать. Во-вторых, из-за боли в животе он дышит не так глубоко, как следует. В-третьих, петли вздутого кишечника давят на диафрагму и дополнительно ограничивают подвижность легких. В-четвертых, человеку больно не только дышать, но и кашлять, из-за чего бронхи постепенно забиваются скоплениями мокроты. И если взрослый человек еще может заставить себя покашлять «через не могу», то добиться этого от ребенка практически нереально. Конечно, медсестры крутят таких больных с боку на бок, делают массаж, ингаляции, заставляют раздувать резиновые игрушки и шарики, чтобы легкие лучше расправлялись, но с маленькими пациентами это оказалось делать намного труднее. Оно и понятно: даже здоровому взрослому требуется потужиться, чтобы надуть резиновую детскую игрушку, а тут – больной ребенок. Да и не нужно ребенку, чтобы в шарике, а значит, и в легких, создавалось ТАКОЕ высокое давление. Чтобы детские легкие хорошо расправились достаточно 5-7 сантиметров водного столба, но КАК добиться этого у маленьких пациентов?
Подперев рукой щеку в мысленных поисках решения задачи, я глубоко вздохнул, забыв убрать руку ото рта. При выдохе получился звук выходящих из кишечника газов. А ну-ка! Я попробовал еще: кроме характерного звука при выдохе через прислоненную ко рту ладонь ощущалось заметное, но легко преодолимое сопротивление. Кажется, то, что надо! А ну-ка еще! Еще! Еще!! Еще!!! А теперь очередями!!!
- Доктор, вам плохо? – глядя на меня квадратными глазами, спросила незаметно вошедшая медсестра и подозрительно потянула носом воздух.
- Нет! Мне хорошо! – радостно ответил я и поспешил в детскую послеоперационную палату.
- Так, мальчики, девочки! – обратился я к унылым малолетним пациентам – Кто у нас не хочет кашлять ртом и пукать попой?
Шесть пар глаз затравленно посмотрели на меня в ожидании очередных мучений типа принудительного массажа или раздувания опостылевших резиновых зайчиков.
- Будем делать наоборот – объявил я. – Пукать ртом! Начинаем увлекательную игру в «перделки»! Учитесь, пока я жив!
Демонстрация необходимых для игры навыков была встречена с небывалым энтузиазмом, курс обучения занял не более пяти минут, после чего в отделении детской реанимации началась невиданная доселе веселуха. Одиночные выстрелы, залпы и очереди то и дело прерывались дружным гоготом и кашлем, после которого салфетки и простыни обильно покрывались сгустками гнойной мокроты, корками из носа и прочими «прелестями», которым в детских носоглотках, бронхах и легких делать было абсолютно нечего. А создавшаяся в палате атмосфера соревнования с призовым фондом в виде бумажных корабликов от доктора вызывала небывалый душевный подъем, что само по себе усиливало лечебный эффект новаторской методики. Заходившим в палату сестрам и санитаркам стало опасно сильно наклоняться: малолетние разбойники обладали феноменальным чутьем голевого момента и беспощадно сопровождали каждую провокационную позу соответствующей озвучкой…
…На утреннем обходе моих коллег встречали уже совсем другие дети – повеселевшие, прокашлявшиеся, со звонкими голосами. На вопрос, как это удалось, я промямлил что-то о новой методике дыхательной гимнастики, и был тут же сдан с потрохами:
- Это называется «Игра в перделки!» - радостно провозгласил пятилетний пациент и отсалютовал присутствовавшим на обходе корифеям длинной очередью!
- Ура-а-а-а-а!!! – подхватили остальные шкеты и ответили дружным залпом…
Обход был закончен с огромным трудом, «перделками» заразились сотрудники отделения, преподаватели и студенты, а проведенный через три месяца статистический анализ частоты послеоперационных осложнений со стороны легких, показал, что по сравнению с аналогичным периодом прошлого года эта самая частота достоверно снизилась.
Я узнал об этом уже после окончания цикла - из телефонного звонка моего куратора по педиатрической базе. Шеф тоже был в курсе, и они с коллегами даже всерьез задумались о подаче заявки на изобретение или хотя бы о публикации научной статьи. Однако, ни автора статьи, ни изобретателя из меня в этот раз не вышло: НИКТО не смог придумать официального, академичного, подлежащего публикации в солидных научных изданиях НАЗВАНИЯ прогрессивного «ноу-хау»…

[Sokill]

SkyFan... ну хоть кусочек совести у вас остался, а?? с утра заходит ШЕФ, а я с коликами в животе валяюсь под столом... Ну нельзя же так с утра то!!!

P.S. ЕЩЕ!!!!!!

[FilippOk]

"Перделки"!!
Укатался.
Браво! Ухххх...

Кста, а как с перделками справлялись те, кто только-только с операции?
Швы ж ведь разойдутся?

[SkyFan]

Кста, а как с перделками справлялись те, кто только-только с операции? Швы ж ведь разойдутся?

Тут все просто: живот в области шва придерживается руками - одной во время "упражнения", двумя - во время смеха или кашля. И безопаснее, и болит меньше. Дети это быстро раскусили, они вообще на лету ловят. Только им за саму повязку браться не разрешали: или через одеяло, или через сложенную в несколько раз чистую салфетку/пеленку. Это чтобы случайно дренажи не зацепили. Я этого в байке не детализировал, чтобы не загромождать текст.

[Сотый]

Прочитал. Не только смешно, но и полезно.
Что-то мне подсказывает, что он ещё и врач хороший.
"Снова SkyFan первый! Снова я не удивляюсь..." ((с) - моё)

[FilippOk]

SkyFan, давай ещё!
Сборником оформим и с Ломачинским поспорим.

[SkyFan]

SkyFan, давай ещё!

Надо не спеша подумать. В нашем авторском деле главное - вовремя остановиться. Не прозевать бы этот момент.

Сборником оформим и с Ломачинским поспорим.

А зачем с кем-то спорить? Я ни с кем не соревнуюсь. Просто захотелось поднять людям настроение и добавить в эмоции чуть-чуть позитива и оптимизма. И потом, у Андрея Анатольевича все немножко иначе: больше жести, трагизма, суровой правды медицинской и околомедицинской жизни. Это тоже жанр, заслуживающий уважения. А я у себя стараюсь чернуху и ужастики отфильтровать. Пусть люди улыбаются . А содрогнуться их реальная жизнь и без меня заставит.
ВСЕМ-ВСЕМ-ВСЕМ спасибо за добрые слова.
С уважением.

[SkyFan]

SkyFan, давай ещё!

Ну, вот еще подобрал - из безобидного:

БЕСЕДА С ГОЛОЙ БЛОНДИНКОЙ (быль)

- Мужчина, Вам не стыдно так беспардонно меня разглядывать? – Неожиданный вопрос был адресован мне лежащей на операционном столе блондинкой двадцати восьми лет от роду. Эта внешне эффектная дама собиралась руками хирургов разобраться с лопнувшей кистой яичника, я готовился к проведению наркоза, а санитарка операционной начала обрабатывать операционное поле, для чего сняла прикрывавшую пациентку простыню, выставив ее тело на всеобщее обозрение.
- Во-первых, я не мужчина: я доктор – ответил я заученной фразой, а во-вторых, мой интерес к Вам носит исключительно профессиональный характер.
- Ну-ну, видали мы таких «профессионалов»! Все вы, мужики одного поля ягода! У вас только одно в голове!
Моим первым желанием было немедленно прекратить этот разговор старым проверенным способом: маску на лицо, и – СПАТЬ! Но хирурги еще только подтягивались в операционную, вводить больную в наркоз было рано, и мне поневоле пришлось отстаивать честь мундира.
- Хотите знать, что У МЕНЯ в голове? Могу озвучить!
- Да уж сделайте милость! – прозвучало в ответ, и я начал ледяным голосом оглашать все свои мысли на текущий момент.
- Масса тела около шестидесяти килограммов…
- Пятьдесят семь!...
- Не перебивайте… значит, на введение в наркоз понадобится не более шестидесяти миллилитров однопроцентного раствора тиопентала натрия, а для поддержания – от шести до восьми кубиков фентанила с двумя-четырьмя кубиками дроперидола на первые полчаса, потом будем добавлять по необходимости. Интубировать, как всегда, на дитилине, а дальше, разрежем – увидим. Если у хирургов возни надолго – перейдем на тубарин, если нет, будем добавлять тот же дитилин – опять же - по мере необходимости. Так восстановить дыхание будет легче. Ингаляционно пойдет закисно-кислородная смесь восемь к четырем, а если кровопотеря будет большой, сделаем шесть к шести, во избежание гипоксии…
- Гипоксии? А это что?
- Кислородное голодание… Не перебивайте – мешаете думать… Телосложение среднее, жира немного…
- Я регулярно занимаюсь аэробикой!
-…Жира немного, значит, и усыпить, и разбудить будет легче.
- Почему?
- Жир – депо для лекарств. Чем больше жира, тем больше лекарств из крови туда прячется, а потом выползает, когда захочет. Поэтому полных людей приходится долго усыплять и еще дольше – будить. А вот молочные железы великоваты, это плохо…
- КАК плохо??? – раздался возмущенный возглас – да мне все подруги завидуют!
- Подруги завидуют, а я нет: пышный бюст всегда чреват ограничением подвижности грудной клетки под наркозом. А значит, выше риск послеоперационных осложнений со стороны легких. Придется во избежание проблем увеличить дыхательный объем на аппарате и порекомендовать специальную дыхательную гимнастику после операции…
- Какую гимнастику?
- Повторяю, ПОСЛЕ операции. Если останетесь живы – расскажу, а сейчас пока не время… Еще раз прошу: не отвлекайте! Лучше скажите, почему у Вас на лице косметика, на губах помада, а на ногтях непрозрачный лак? – стараясь скрыть раздражение, спросил я.
- Как почему? Я же в общественном месте, много незнакомых людей, мужчины…
- Не мужчины, а доктора! – мысленно ругаясь последними словами, отрезал я. – И как, интересно, эти доктора будут оценивать состояние Вашего газообмена, степень кровопотери, как будут видеть, розовая Вы, или бледная, или уже синяя? Как я смогу правильно оценить глубину наркоза? На Ваших ресницах столько туши, что ни в зрачок заглянуть, ни роговичный рефлекс проверить! Катя! – напряг я санитарку операционной – всю штукатурку – долой!
Вялые попытки сопротивления были беспощадно подавлены, и лицо пациентки, наконец, приобрело пригодный для нормальной работы вид, не считая грязных потеков туши и теней из-под глаз. Оставалось решить проблему ногтей, покрытых ядовито-фиолетовым лаком.
- Лак с ногтей – тоже долой! Хотя бы с одного-двух!
- А может хоть лак можно оставить?
- Торг здесь неуместен! Сосуды ногтевого ложа – зеркало тканевой микроциркуляции, во время наркоза за этим тоже следят! Девушки, у кого есть жидкость для снятия лака или хотя бы ацетон? – мой вопрос, адресованный находившимся в операционной медсестрам, остался без ответа. Таковая жидкость, конечно, была почти у всех, но желание подниматься за ней со второго этажа на пятый, прервав работу, равнялось нулю.
- Придумала! – радостно воскликнула анестезистка Наташа. – В соседней операционной дедушке ножку режут. Дедушка – диабетик, значит, ацетон у него в моче точно имеется! У меня и баночка при себе!
- Не надо дедушку! – взвыла пациентка – У меня в предоперационной в кармане халата - косметичка! Там есть!
-Ну почему бы все это заранее не сделать? – спросил я, когда процедура отмывания лака завершилась. – Разве вас оперирующий хирург не инструктировал?
- Инструктировал… - стыдливо потупилась моя подопечная.
- А выполнить слабо?
- Вам этого не понять!
- Интересно, почему?
- Потому что мужчины – ограниченные, примитивные люди!
- Да, куда уж нам, - согласился я и продолжил свои мысли вслух – руки тонкие, изящные, это плохо.
- Почему плохо?!
- Потому что вены тоже тонкие. Игла может выскочить, а канюля вызовет флебит уже через пару дней. Так что лучше всего – катетер в подключичную вену. Самый надежный доступ. Тем более, разрывы кист иногда сопровождаются внутренним кровотечением, вдруг придется кровь переливать, подключичка для этого – самое оно – рассуждал я, завершая хирургическую обработку рук: предстоящая манипуляция требовала стерильности. Наташа проворно уложила свернутое полотенце под спину блондинки между лопаток и густо окрасила всю верхнюю правую половину грудной клетки в светло-коричневый цвет - спиртом, двухпроцентным йодом и снова спиртом - по образу и подобию таким же образом обработанного живота.
- Новокаин перенОсите! – уточнил я – Хорошо! А теперь смотреть в сторону! Не на меня, а в сторону! Не шевелиться и молчать!
Когда катетер и капельница были установлены на своих местах, нимфа облегченно вздохнула.
- Больно было? – поинтересовался я.
- Неприятно было – прозвучало в ответ.
- А что было САМЫМ неприятным?
- МОЛЧАТЬ.
- Понятно – тем же ледяным голосом продолжил я – шея ни короткая, ни длинная, гнется хорошо, значит, серьезных проблем в ходе интубации не ожидается, хотя… Рот маленький, это плохо.
- И это плохо? Почему? – раздался голос человека, обиженного в самых лучших чувствах.
- Потому что ларингоскопу в нем будет тесно. Придется быть предельно осторожным, чтоб зубы не поломать. Слава Богу, пока все свои. Язык покажите! ОГО! А впрочем, обычный женский язык. Тоже будет мешать при интубации, но, думаю, справимся: не впервой! Нос ровный, а вот перегородка кривая.
- Как кривая?
- Не волнуйтесь, этого снаружи не видно. Просто правый носовой ход уже, чем левый. Значит, зонд будем ставить в правый.
- Зачем зонд? Зачем в правый? Вы что садист?
- Отвечаю на вопросы в порядке поступления – начал я, коварно подкравшись к жертве из-за затылка с желудочным зондом в руках. – Во-первых, зонд необходим, чтобы уберечься от рвоты под наркозом. Не бойтесь, вазелином смазан! Нет, им еще не пользовались! Во-вторых, в правый – потому что левый шире, значит, через него будет легче дышать, пока стоит зонд. Не морщимся, глотаем! Не бэкаем, я сказал, а глотаем! Вот теперь другое дело! Как только будет не нужен, сразу вытащим! Нет, зеркальца у меня нет! – продолжил я, укрепляя зонд марлевой тесемкой. В-третьих, я – не садист, я просто забочусь, чтобы Вам после операции было комфортнее. Продолжаем: обе половины грудной клетки симметрично участвуют в акте дыхания, послушаем - дыхание везде везикулярное, стало быть, проблем с этой стороны при наркозе не ожидается. Натуральная некрашеная блондинка, это плохо.
- Почему плохо???
- Потому что йод на коже блондинок может вызывать ожоги. Поэтому и используем не пяти, а двухпроцентный раствор, со спиртом до и со спиртом после. А еще у настоящих блондинок и рыжих частота аллергических реакций выше, чем у темных и русых. Значит, надо будет постараться ничего лишнего во время наркоза не вводить. И супрастином на всякий случай прикрыться.
- Хватит! – прервал меня возмущенный возглас пациентки – Меня уже и так прикрыли, а Вы и не замечаете!
Действительно, к тому моменту хирурги уже успели обложить операционное поле и на свет божий смотрели только голова, плечи и кусок живота возмутительницы спокойствия.
- Ну, и - слава Богу!
- Почему - слава Богу???
- Потому что давно пора начинать! Говорю же, у меня голова СВОИМИ мыслями занята.
Взгляд блондинки выражал БЕЗДНУ разочарования.
- Вы что, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, АБСОЛЮТНО не воспринимаете меня, как женщину?
- Я Вас воспринимаю, как пациентку. Видите, даже к хирургам не ревную.
- А хоть к кому-нибудь ревнуете?
- Конечно – обнадежил я - К патологоанатому. Не хочу, чтобы Вы ему достались.
Я уже наложил на ее лицо маску, включил подачу кислорода и рукой подал Наташе знак вводить тиопентал, как вдруг услышал из-под маски нечленораздельное бормотание.
- Сухарь Вы, доктор! – разочарованно протянула пациентка, стоило мне на мгновение приподнять маску – Бесчувственный чурбан! И извращенец!
- А разве «бесчувственный чурбан» и «извращенец» - не взаимоисключающие понятия?
- И еще нудный, примитивный человек!
- СПА-А-А-А-ТЬ! – с наслаждением протянул я, поплотнее прижимая маску к лицу и наблюдая, как пустеет шприц с тиопенталом в Наташиных руках…

[FilippOk]

Опять супер!
Я так же на операции с доктором спорил.
Я был восьмиклассником, и в спортзале поставил руку под падающую трубу-держатель волейбольной сетки. Она-то и раздробила мне первую фалангу на безымянном пальце правой руки.
В брызги. В лохмотья.
Вроде всего-то - палец... а крови всё ж таки потерял.
Пока спохватились, пока перевязали... а она капает сквозь бинт.
Не так уж и много потерял, пока остановили - натекла лужа с метр диаметром...
Сбледнул с лица и тошнило ответственно.
Пережали палец верёвочкой, и поехали кататься по больницам.
Долго ездили по всяким травмам, больницам, и приехали таки во Вторую Детскую на Ваське.
...и я до сих пор не знаю, к кому с коньяком-то прийти: я думал, отчекрыжат мне лохмотья, и привет пальцу... вместо этого меня вырубили общей анестезией, и хирург не стал резать, а как-то собрал мне палец. Медсёстры говорили, долго собирал, часа полтора.
Да так, что через два месяца восстановились 100% функций.
Палец стал как и был, потом даже нормальный ноготь отрос, просто выглядит чуток по-другому, чем другие, и всё, больше внешних изменений никаких.
... лежу на столе, мне в вену уже чего-то уже вкололи, маску опустили, минуты две уж как прошло, а у меня ни в одном глазу. И я анестезиологу такой:
- Доктор, а я спать не хочу!
Он на меня обернулся, так это снисходительно посмотрел, и ответил:
- Ах да, забыл... Спяяят устаааалые игрушки, книжки спяяяяат, одеяяяяла и подушки...
..и тут как рубильник повернули - щёлк, и я уже в палате просыпаюсь.

[Bomberz]

..и тут как рубильник повернули - щёлк, и я уже в палате просыпаюсь.

Повезло тебе, FilippOk.
Посмотрел бы я на вас, шутники, если бы была не "волшебная" маска, а т.н. спинальная анестезия.

[Triff]

Повезло тебе, FilippOk.
Посмотрел бы я на вас, шутники, если бы была не "волшебная" маска, а т.н. спинальная анестезия.

Это что-то вроде местной анестезии?

[CoValent]

[=SilveR=]

Ага, укол в позвоночник делают. В зависимости от области укола - отключаются те или иные "члены" Ощущения - из-за Урала Москву видать...

[Bomberz]

Ага, укол в позвоночник делают. В зависимости от области укола - отключаются те или иные "члены" Ощущения - из-за Урала Москву видать...

Да, делают в область позвоночника. Но это совсем не больно, т.к. после предварительной подготовки меня конкретно на ха-ха (связываю это с действиями вколотых лекарств) стало пробивать. Самое удивительное, что весело было операционной сестре и анастезиологу.
p.s. Самый необходимый член организма отходит самым последним...

[=SilveR=]

Но это совсем не больно

Не то, чтобы совсем, но, в общем, да - больше неприятно, нежели больно.

после предварительной подготовки меня конкретно на ха-ха (связываю это с действиями вколотых лекарств) стало пробивать. Самое удивительное, что весело было операционной сестре и анастезиологу.
p.s. Самый необходимый член организма отходит самым последним...

Да, реакция на наркоз у всех разная... По этому поводу захотелось рассказать свою историю . То есть я самолично при всём этом присутствовал.

В 1987 году по окончании 9-го класса я устроился на лето на работу санитаром в отделение травматологии 432-го военного госпиталя в Минске. После трех недель работы в отделении меня, после доп.инструктажа, перевели на работу в операционный блок. Т.е. по понедельникам - ген. уборка (то ещё развлечение...), ну и после операций - уборка и обработка.
И очень мне, знаете ли, хотелось поприсутствовать на операции когда-нибудь. Ну интересно было. К виду крови, ран и т.д. я отношусь совершенно спокойно, просто хотелось посмотреть за работой врачей.
И так я задолбал мозг начальнику нашего отделения, что мне таки однажды разрешили.
В этот период в госпиталь достаточно часто привозили раненых, в том числе и тяжёлых, из Афганистана. Одним из них был сибиряк Андрей. Человек, кстати, до сих пор является для меня синонимом этого слова - "сибиряк". Рост под 2 метра, вес явно за центнер; здоровенный как скала, весёлый и очень добродушный. Хотя, я уже много позже понял, что веселье это было через такую боль... У него было очень тяжелое ранение ног. Одну врачи спасли, а вторую пришлось ампутировать чуть ниже колена. Так вот на операцию по ампутации я как раз и попал.
В общем такая сцена. Андрей лежит на столе. Присутствуют нач. отделения, ещё один хирург, анестезиолог, две операционных мед.сестры возраста лет по 20, ну и я в уголке стою, смотрю. Все готово к операции. Анестезиолог делает укол в вену (общий наркоз). Далее я помню диалог почти дословно:

Андрей: "По-моему, меня не берёт..."
Анестезиолог: "Всё нормально, ща возьмет."
минуты через три:
Андрей (слегка раздраженно так): "Да не берёт я вам говорю!", - и обращаясь к нач.отделения, - "товарищ полковник, не берёт."
Нач.отделения подумав секунд пять кивает анестезиологу. Тот делает ещё один укол. Дозу я не знаю, - не видел. Сразу после укола Андрей ещё раз говорит: "Товарищ полковник, ну не берёт!"
Нач. отделения: "Андрей а ты поговори с нами"
Андрей (соловея): "А чё мне с тобой говорить?"
Нач. отделения: "Ну спой нам что-нибудь..."
Андрей: "Чё тебе спеть?..", - и после секундной паузы, на мотив частушек, голосом, от которого сотряслись стены опер.блока,- "А у меня писька "адидас", мне любая баба даст!".
Оправившись после акустического удара, три военврача и один санитар практически "уползли под стол". А белоснежные шапочки и маски медсестёр ещё более подчеркивали практически пурпурный цвет их лиц
Вот так вот вкратце было дело.

[SkyFan]

"А у меня писька "адидас", мне любая баба даст!".
Оправившись после акустического удара, три военврача и один санитар практически "уползли под стол". А белоснежные шапочки и маски медсестёр ещё более подчеркивали практически пурпурный цвет их лиц
Вот так вот вкратце было дело.

Отлично! Лед тронулся!
Дамы и господа, коллеги, у кого есть, что рассказать, подключайтесь

[SkyFan]

НЕОБОСНОВАННЫЙ ВЫЗОВ (быль)

Самым ненавистным для меня предметом во время реанимационных дежурств был внутренний телефон. Именно внутренний. Мелодичная трель городского предполагала, что от меня требуется очередной раз рассказать о состоянии кого-то из больных родственникам или просто пригласить к аппарату очередную сотрудницу дежурной смены. Пронзительный вопль внутреннего означал, что через несколько секунд мне придется хватать «тревожный чемоданчик» с реанимационными причиндалами и очередной раз стремглав нестись туда, где кому-то требовалась неотложная помощь. Ну, надо – значит надо: обоснованный вызов воспринимался более-менее спокойно. Хуже, если звонок в реанимацию был вызван не сложностью ситуации, а идиотизмом или ленью человека на другом конце провода. Такие случаи вызывали в моем организме массовый падеж нервных клеток. Хотите пример? Извольте.
…Осточертевший и давно просящий кувалды внутренний телефон завопил в самом разгаре очень напряженного дежурства. В этот поздний субботний вечер дел было выше крыши, персонал в буквальном смысле разрывался на части, и бежать еще куда-то было СОВСЕМ некстати!
- Реанимация! – с лютой ненавистью ответил я.
- Реанимация!!! Скорее!!! Срочно в приемное!!! – истерический женский вопль из трубки был слышен на другом конце ординаторской – Тут ТАКО-О-О-Е!!!
- Что именно ТАКОЕ? – попытался уточнить я.
- ТАКО-О-О-Е!!! Скорее спускайтесь – сами увидите.
Предчувствуя как минимум крупную авиакатастрофу я рванул в приемное, где уже собралась огромная толпа сотрудниц из самых разных отделений.
- Что тут у вас? – спросил я, с трудом протолкавшись в эпицентр события.
Дежурный врач приемного отделения, дама лет сорока, была в состоянии только молча открывать и закрывать рот, таращась квадратными глазами в противоположный угол. Там жалобно стонал восседавший на топчане мужчина лет тридцати. Его руки бережно придерживали на уровне паха стерильную простыню. На простыне лежал покрасневший и раздувшийся до огромных размеров половой член, пережатый у основания массивной металлической гайкой. Оставалось только гадать, ЧТО нужно было делать с этой гайкой, чтобы она оказалась ТАК глубоко и прочно надетой на пострадавший орган. Именно этим и занимались плотно обступившие пациента медсестры и санитарки.
- Картина ясна, – сказал я коллеге из приемного – но причем здесь реанимация?
- КАК причем??? Тут ТАКОЙ тяжелый случай!
Судя по выражению лица доктора, случай действительно был тяжелым.
- И что Вы хотите от меня?
- Заберите к себе! – глотая воздух широко открытым ртом и тараща безумные глаза выдохнула коллега.
- Зачем??? Он что, умирает?
- Умира-а-а-ю! – застонал гаечный членовредитель.
- Видите – умирает!
- А ваши сотрудницы умирают от смеха. Их что, тоже в реанимацию?
- Заберите!
- Нет. Хотите реальную помощь?
- ХОЧУ! ЗАБЕРИ-И-И-ТЕ!
- Забрать – это помощь Вам. А я говорю о помощи больному!
Поняв, что сбагрить оригинального пациента куда попало, с глаз подальше не удастся, докторша уставилась на меня свирепым взглядом.
- Ну?
- Больному нужны две элементарные вещи. Первая: анальгин с но-шпой, а еще лучше - промедол в мышцу для облегчения страданий. Вторая – консилиум в составе дежурного уролога и дежурного слесаря. Пусть сами коллегиально решают, КОМУ из них начинать.
- А зачем слесаря? – испуганно подал голос пострадавший.
- Потому что уролог резать гайки не умеет. Уролог умеет резать другое.
- Тогда лучше слесаря! – взмолился несчастный.
Вписав свои рекомендации в историю болезни, я поспешил откланяться: в реанимации лежали больные, действительно нуждавшиеся в моей помощи. При этом выйти из приемного отделения оказалось намного труднее, чем туда зайти: сарафанное радио моментально разнесло по больнице ошеломляющую новость, и теперь в приемный покой ломилась толпа любопытных сестер, санитарок и даже ходячих пациенток, жаждущих уникального зрелища.
Больше я туда не спускался, но оказался в курсе всех последующих событий, благодаря он-лайн репортажу сотрудниц реанимации, вымоливших у меня разрешение по скользящему графику сбегать в приемное и «просто посмотреть». А посмотреть было на что: размеры «этого места» постоянно увеличивались. Да и интриге, с которой развивался сюжет, могли бы позавидовать все голливудские кинодраматурги вместе взятые.
Заспанный уролог, спустившийся в приемное вскоре после меня, без лишних разговоров признал, что больной подлежит оформлению в урологическое отделение с диагнозом «половой член в инородном теле».
- Коллега, помогите! – взмолилась дежурная по приемному.
- С удовольствием! – хищно сверкнул глазами уролог, поднимая телефонную трубку.
– Таня! Готовьте операционную! – громко скомандовал он.
- НЕ НА-А-А-АДО!!! - раздался страдальческий вопль пациента.
- Ну, не надо, так не надо - пожал плечами уролог – Леди с дилижансу – пони легче. Подождем, пока само отпадет. Вот здесь заполните нужные графы и распишитесь – подсунул он несчастному бланк отказа от операции.
Следующий акт драмы начался с непонятного гула голосов, топота ног и многозначительного шепота в рядах зрительниц: «Слесаря… Слесаря НЕСУТ…» Слесаря действительно внесли, поскольку самостоятельно передвигаться он был не в состоянии. Мои сотрудницы даже опасались, что беднягу придется госпитализировать к нам для выведения из алкогольной комы. Однако, ватка с нашатырным спиртом ненадолго открыла его «сомкнутые негой взоры». Две могучих санитарки под руки подвели рыцаря ножовки и напильника к ристалищу, но в ключевой момент бедняга бросил инструмент, сел на пол и горько заплакал, видимо решив, что его посетила белая горячка.
- Ну что, уважаемый, уролога Вы видели, слесаря тоже: выбирайте – флегматично предложила сестричка из урологии. Бедняга попробовал сам взяться за ножовку, но не удержав ее в дрожащих руках, чуть было не решил проблему на корню – в буквальном, анатомическом смысле этого слова.
- ПОМОГИ-И-И-ТЕ!!! – протяжный страдальческий вопль несчастного долетел даже до реанимации, но вскоре утонул в дружном женском хохоте. Последующие попытки привлечь к слесарным работам уролога и хирургов не увенчались успехом: доктора резонно возразили, что им сегодня еще оперировать, а посему их руки должны быть чистыми и неповрежденными. Тем более, наш слесарь – не единственный в больнице, можно и других из дому вызвать. Так на свет божий показался журнал с домашними телефонами всех сотрудников, и в квартирах больничных слесарей поочередно загремели телефонные звонки…
А теперь попробуйте представить себе, как обычный советский рабочий человек, находящийся на заслуженном отдыхе в свои священные выходные, может отреагировать на внезапный телефонный звонок с требованием срочно одеваться и среди ночи ехать на работу, чтобы спилить гайку понятно с какого органа. Вот-вот, и я о том же… Наслушавшись в свой адрес самых изысканных комплиментов и существенно освежив свои знания об анатомии человеческой промежности, разъяренная дежурная потревожила заместителя главного врача по административно-хозяйственной части, которому открытым текстом высказала все, что думает о нем, его подчиненных и всех их родственниках по материнской линии. В итоге, бедняга даже не понял, что от него хотят, и бросил трубку.
Чуть-чуть поостыв, и поняв, что ситуация зашла в глухой угол, докторша решилась поднять с постели САМОГО главного врача, которому уже более связно изложила ситуацию, попутно нажаловавшись на все звенья больничной хозяйственной службы снизу доверху…
…Сжатая до отказа административная пружина с грохотом выстрелила в обратном направлении. Первой жертвой пал зам главврача по АХЧ, подвергшийся извращенному телефонному надругательству со стороны своего непосредственного начальника. Несчастный завхоз, в свою очередь, щедро поделился всеми полученными орденами и медалями со своими подчиненными и вычислил из них наиболее трезвых, коих под страхом публичной принудительной кастрации откомандировал для оказания неотложной помощи пострадавшему.
Дело оставалось за малым: через службу «03» заказать «перевозку», то есть, карету «скорой помощи» без бригады, с одним водителем – для перевозки консультантов из дому в больницу и обратно. Все, казалось бы, элементарно, если бы не один нюанс: при оформлении такого вызова под запись диктовалась фамилия, СПЕЦИАЛЬНОСТЬ, ДОЛЖНОСТЬ, УЧЕНАЯ СТЕПЕНЬ консультанта и ДИАГНОЗ, поставленный пациенту. А теперь постарайтесь представить себе реакцию донельзя перегруженного диспетчера «скорой помощи», которому предлагают в графе «диагноз» писать «половой член в инородном теле», а в графе «ученая степень консультанта» указать «слесарь четвертого разряда». Бедная дежурная! Ну, продиктовала бы в соответствующих графах что-нибудь типа «некупирующаяся почечная колика» и «врач-уролог первой категории» - все было бы путем. Кто бы потом сверял эти фамилии и степени? Но поскольку она с комсомольской прямотой залудила в лоб диспетчеру всю правду-матку, то вновь была вынуждена выслушать в свой адрес массу приятных вещей и, получив не очень вежливый отказ, вновь подняла с постели только что заснувшего главного врача.
- Так позвоните им снова и скажите, что пациент – инструктор райкома партии! – спросонья посоветовал главный – тогда они не то, что перевозку – санитарный вертолет пришлют!
Задумка сработала безотказно, и долгожданная «перевозка» вскоре припарковалась под самыми дверями приемного отделения. К этому времени работа в больнице была полностью парализована. Женская часть персонала только и делала, что носилась туда-сюда по лестницам, оживленно пересказывая друг другу все перипетии гаечной эпопеи, или названивала по внутреннему телефону в приемное отделение с сакраментальным вопросом - Ну, как там?
Самые удачливые из зрительниц амфитеатром расположились вокруг пациента: ряд – сидя на полу, ряд – сидя на стульях, ряд – стоя на полу, ряд – стоя на стульях, не считая висевших в дверном проеме и заглядывающих в окна. Отчаянные попытки дежурных врачей загнать сотрудниц обратно в отделения с треском провалились: чтобы извлечь кого-то одного, требовалось разрушить всю многоярусную пирамиду тел, что было практически нереально.
Тем временем, тяжелые шаги и трехэтажный мат в коридоре возвестили о том, что долгожданный консультант прибыл и для виновника торжества наступил момент истины.
-ГДЕ? – мрачно спросил небритый слесарь, зловеще поигрывая в руках ножовкой и посматривая в сторону пациента тяжелым, недобрым взглядом.
- АГА! – злорадно ухмыльнулся он, сфокусировав взгляд на корне проблемы, и молча, деловито принялся за работу.
- Осторожнее!!! Умоляю!!! – проблеял «половой металлист».
- МОЛЧИ, ПАДЛО, БО ВБЬЮ!!! – сквозь зубы процедил Мессия, и скрежет ножовки стал единственным звуком, нарушающим воцарившуюся в приемном покое тишину. Правда, через некоторое время эта тишина вновь была прервана истошными воплями пациента: сноровистые движения ножовкой почти докрасна раскалили злополучную гайку. Из-за этого спасителю пришлось взять тайм-аут, а медсестрам – интенсивно поливать шипящую гайку холодной водой. Наконец, после десяти минут напряженной работы и еще двух вынужденных тайм-аутов первый рубеж вражеской обороны был сломлен. Ножовочное полотно под предостерегающий визг пострадавшего слегка оцарапало кожу сокровенного органа, и было с почетом извлечено наружу.
Второй этап спасательных работ оказался намного труднее: гайку предстояло распилить с ПРОТИВОПОЛОЖНОЙ стороны. Провернуть ее, как по резьбе, не удалось: металл слишком сильно впился в кожу. Пришлось продолжать работы, развернув пациента кормой вверх. Наверное, излишне указывать, КАКИМ ликованием многочисленных зрительниц это сопровождалось. В конце концов, силы зла были повержены, две гаечные половинки со звоном брякнулись о кафельный пол, а польщенный вниманием ТАКОГО количества дам слесарь галантно раскланялся перед аплодирующими зрительницами.
- Что Вы делаете? – удивленно спросила сестричка из урологии пациента, бережно дувшего на свое спасенное хозяйство.
- Опилки сдуваю – простонал тот…
…Процессия, потянувшаяся вскоре из приемного покоя в урологию, чем-то напоминала похороны государственных деятелей советских времен. Впереди шествовал пациент, неся свое спасенное мужское достоинство на свернутой простыне, как ордена на подушечках. За ним, как артиллерийский лафет, везли пустую каталку, лечь на которую он категорически отказался. За каталкой шествовал почетный караул в составе слесаря с ножовкой и уролога с обломками гайки в пол-литровой банке. За ними «нескончаемым людским потоком»(с) вытянулись сотрудницы урологического и прочих отделений, наконец-то возвращавшиеся на свои рабочие места…
…Жизнь больницы постепенно втягивалась в нормальное русло…

[Kos]

каких только идиотов не встретишь в больнице, милиции и в армии