Книга М. Саломин "На мирно спящих аэродромах"

[Panthera]

В своей новой работе историк Марк Соломин продолжает начатое в предыдущей сенсационной книге "22 июня, или когда началась Великая Отечественная война?" исследование реальной картины событий лета 1941 года.
Что в действительности произошло на приграничных аэродромах утром 22 июня?
Была ли советская авиация разгромлена в самом начале войны?
Могли ли "фанерные" И-16 противостоять сомалетам люфтваффе?
Почему застрелился командующий ВВС Западного фронта?
Что скрывается за дакладами об "абсолютном господстве в воздухе" немецкой авиации?
Эти многие и другие вопросы автор разбирает одновременно с позиции авиационного инженера и скрупулезного историка-исследователя.
Такова анотация к данной книге. Ваше мнения Господа?
М.:Яуза,Эксмо, 2006.-576с.-(Великая Отечественная: Неизвестная война).

[panzer_papa]

Ваше мнения Господа?

Мое мнение - если собираетесь покритиковать - постарайтесь, во-первых, хотя бы писать без ошибок.
Автора зовут не Соломин и не Саломин, как вы написали, а Солонин.
Марк Семенович Солонин.
А во-вторых, его статья "Куда улетели сталинские соколы?", так же как и критика на эту статью, имеются в сети. И прочитав эту статью можно сделать четкие умозаключения о том, какой точки зрения на действия советской авиации в первые дни войны придерживается автор.

[Panthera]

Мое мнение - если собираетесь покритиковать - постарайтесь, во-первых, хотя бы писать без ошибок.
Автора зовут не Соломин и не Саломин, как вы написали, а Солонин.
Марк Семенович Солонин.
А во-вторых, его статья "Куда улетели сталинские соколы?", так же как и критика на эту статью, имеются в сети. И прочитав эту статью можно сделать четкие умозаключения о том, какой точки зрения на действия советской авиации в первые дни войны придерживается автор.

Спасибо! Правда не заметил....грубая опечатка!!!-это 1-е, а 2-е я не критикую, а интересуюсь мнением народа (или здесь это запрещено?:confused: ), 3-е я спрашиваю конкретно про Книгу Марка Солонина "На мирно спящих аэродромах" (специально для Вас) и небольшая просьба, прочитайте книгу пожалуйста! Я с удовольствием ознакомлюсь с указанной Вами статьей! С Уважением!

[panzer_papa]

http://www.airforce.ru
Солонин М.С. (markiz@mail.radiant.ru) Куда улетели сталинские соколы?
(к вопросу об исчезновении советской авиации в первые недели войны)
Глава 1
С первых же дней войны немецкая авиация безраздельно господствовала в воздухе. Этот тезис подтверждается всеми свидетельствами (устными и письменными) участников войны и никогда не оспаривался в научно-исторической лите-ратуре.
"Господство авиации противника в воздухе было полное, пикирующие бомбардировщики противника выводили из строя орудие за орудием" - показал 7 июля на допросе в НКВД командующий Западным фронтом генерал армии Пав-лов.
"Моим частям двигаться нельзя было из-за огромного количества самолетов противника. Буквально каждая наша ав-томашина растреливалась" - это заявил на суде расстрелянный вместе с Павловым командующий 4-ой армией генерал-майор Коробков.
"Авиация противника безраздельно господствовала в воздухе, поэтому все перегруппировки, передвижения и наступа-тельные действия пришлось производить ночью, так как днем бомбардировочная и истребительная авиация противни-ка наносила огромные потери и срывала любые замыслы" - так описывает события первых дней войны дважды Герой Советского Союза генерал армии Лелюшенко, в те дни – командир 21-го мехкорпуса Северо-Западного фронта.
"На протяжении всех боевых действий нет нашей авиации. Противник все время бомбит" – это боевое донесение ко-мандира 3-го мехкорпуса (тот же Северо-Западный фронт) Куркина от 24 июня 1941 г.
"Успеху противника особенно содействовала беспрерывная поддержка авиации, при полном отсутствии действия авиации с нашей стороны" – это уже Западный фронт, боевое донесение штаба 4-ой армии от 23 июня.
Перечень таких свидетельств можно продолжать до бесконечности. На всех фронтах и направлениях картина одна и та же: наша авиация не только не способна противостоять немцам, ее просто НЕ ВИДНО. Именно такими словами опи-сывают обстановку и маршал Рокоссовский и немецкий генерал Блюментрит.
Странно, но на протяжении многих десятков лет в исторической литературе даже и не ставился вопрос – а куда же она (советская авиация) делась? Точнее говоря, ответ был готов, очень прост, а посему и вопрос никем не поднимался. Са-молеты были "устаревших типов", летчики не имели боевого опыта, к тому же в первые часы нападения немцы раз-бомбили все наши аэродромы (из книги в книгу кочевали цифры: 66 аэродромов, 800 самолетов, уничтоженных на земле).
Кажется, И.Бунич был первым, кто задал, наконец, очевиднейший вопрос: "Почему официальная история объявила катастрофой потерю за два дня войны 1200 самолетов, когда их было 11 тысяч?"
Самолетов было гораздо больше, но не будем пока придираться к цифрам. Примем пока на веру и версию об уничто-жении тысячи самолетов одним ударом по "всем" аэродромам – к этому вопросу мы вернемся позднее. В любом слу-чае, даже самый "устаревшего типа" самолет, дабы быть сбитым в воздушном бою, должен был в этот самый воздух подняться, а люфтваффе должно было израсходовать сколько-то самолетовылетов на его обнаружение в бескрайнем небе. Другими словами, участники войны должны были стать свидетелями апокалиптического зрелища: воздушных боев с участием 10-15 тысяч самолетов.
Почему же вместо этого свидетели событий пишут: "нашей авиации НЕ ВИДНО? Не заметили, не запомнили?
Может быть пора уже в порядке гипотезы предположить, что грандиозной битвы в воздухе никто не заметил, потому что ее не было?
Для проверки этой гипотезы автор предлагает прибегнуть к простой и беспристрастной науке – арифметике.
Начнем с самого простого - с учета истребителей противника. Здесь рассекречено и опубликовано практически все. Известны номера истребительных эскадр и групп, имена командиров и модификации самолетов.
Итак, 22 июня 1941 года Люфтваффе располагало на фронте от Балтики до Черного моря следующими силами истре-бительной авиации:
1. Группа армий "Север" - I, II, III истребительные группы 54–ой истребительной эскадры.
2. Группа армий "Центр" - I, II, III истребительные группы 53–ей эскадры, I, II, III, IV группы 51-ой эскадры и II, III группы 27-ой эскадры.
3. Группа армий "Юг" - I, II группы 52–ой эскадры, I, II, III 3-ей эскадры, II, III группы 77 и I группа 2–ой эскадр, всего 20 истребительных групп [7].
(Надо заметить, что по другим источникам, в полосе группы "Центр" было 10, а на юге – 9 истребительных групп, т.е. всего – 22 группы).
По штату группе полагается иметь 40 самолетов, кроме того, в состав каждой эскадры входит штабное звено (12 само-летов), таким образом максимально вся группировка немецкой истребительной авиации МОГЛА насчитывать НЕ БО-ЛЕЕ 896 летчиков. На самом деле полной укомплектованности на войне не бывает даже у пунктуальных немцев, так в 54-ой эскадре утром 22 июня насчитывалось 112 летчиков из 132 положенных по штату (85 [12].
Самолетов же было больше. Большинство авторов признают наиболее точными данные из монографии О.Грёлера [14] - 1036 "Мессершмиттов" в разной степени боеготовности составляли "матчасть" истребительных групп люфтваффе 22 июня 1941 г. Это расхождение (1036/896) в 16 % имеет очень простое объяснение. В любой армии мира не все налич-ные самолеты находятся в строю в "первой линии". Нужно иметь значительный резерв матчасти для немедленного восполнения потерь. Дело в том, что потеря самолета вовсе не означает обязательную потерю экипажа, а подготовлен-ный и получивший боевой опыт летчик – это "боевой ресурс" такого значения, что оставлять его в бездействии даже на несколько дней недопустимо. Резерв в 16 % - это очень скромно, как мы убедимся в дальнейшем, в наших ВВС резер-вы были гораздо большими.
Из общего числа в 1036 самолетов новейших Bf-109F в исправном состоянии насчитывалось 440 штук [7], остальными были Bf-109E выпущенные в 39-40 годах.
Было еще 179 двухмоторных Ме-110, но они к тому времени из состава истребительных групп Люфтваффе были ис-ключены и использовались как разведчики и скоростные легкие бомбардировщики.
Бомбардировочные эскадры располагали 893 двухмоторными бомбардировщиками (281 Не-111, 510 Ju-88 и 102 Do-17), а также пикирующими штурмовиками Ju-87 в количестве не то 307, не то 340 штук. С учетом 120 разведчиков об-щая численность боевых самолетов Люфтваффе составляла 2534 единицы. Из них в боеспособном состоянии 22 июня 1941 г. находилось около 2000 [15], т.е. один самолет на километр будущего фронта. Даже при вторжении в Польшу и Грецию, не говоря уже о войне с Францией, вермахт располагал гораздо большей поддержкой с воздуха.
Цифры впечатляют. Неужели их и правда было ТАК МАЛО?
А откуда ж их было взять больше?
На втором году мировой войны авиационные заводы Германии работали в одну смену. Это даже нельзя назвать режи-мом мирного времени, у товарища Сталина заводы безо всякой войны работали в две, если не в три смены.
Первый серийный Bf-109E был передан в войска в январе 1939 г., всего за два с половиной года промышленность про-извела порядка 4700 "Мессершмиттов".
А теперь постараемся оценить "расход".
В Польше Люфтваффе потеряло 67 истребителей, за 40 дней боев во Франции – 547, за три месяца самых напряжен-ных боев в небе над Британскими островами – еще 845 истребителей [7]. А кроме этого были еще ожесточенные воз-душные бои при высадке морского десанта в Норвегии и воздушного – на о. Крит (только в последнем участвовало более 180 "Мессершмиттов"), в греческой и североафриканской кампаниях, да и налеты на Англию продолжались с разной интенсивностью до начала июня 1941 г. Учтем еще и огромные усилия (и потери) Люфтваффе в битве за Ат-лантику. В 39-41 годах немецкая авиация потопила в общей сложности 526 судов англичан и их союзников [5]. Оче-видно, что и английский военно-морской флот - сильнейший в мире - отстреливался и, случалось, попадал.
А как же "пять тысяч вражеских самолетов", про которые писали все советские учебники? А очень просто.
Сначала к боевым самолетам добавляли все, что вообще могло летать: транспортные, санитарные, связные, т.е. вспо-могательную авиацию, которую при учете численности советских ВВС не то что не учитывали, а даже и не упоминали. Таким способом число самолетов с крестом на фюзеляже "доводили" до 3664 [10]. Затем к ним прибавляли "авиацию" союзников Германии: тысячу разномастных аэропланов Румынии, Венгрии, Словакии и Финляндии - вот вам и без малого "пять тысяч…"

[panzer_papa]

Вернемся, однако, в июнь 1941–го. Какими силами располагала в эти дни советская авиация? Удивительно, но факт: официального или, по крайней мере, общепринятого ответа на этот вопрос сегодня, т.е. почти 60 лет спустя, все еще нет. В этой связи особенно пикантно звучат истошные призывы: "прекратите переписывать историю!"
Что переписывать-то?
Тем не менее, данных, позволяющих оценить численность советской авиации, опубликовано уже немало. Еще в "за-стойные" времена признались в том, что с 1938 г. по июнь 1941 г. было выпущено 23 тысячи боевых самолетов [1]. Эта умопомрачительная цифра хорошо согласуется с появившимися в последние годы данными о производстве отдельных типов самолетов. Так, истребителей Поликарпова было выпущено:
И-16 - 6076 штук, И-153 - 3437, всего 9513 самолетов с 1938 по 1941 год включительно, фронтовых двухмоторных бомбардировщиков СБ с 1938 по 1940 год выпущено 5637 шт. [8].
Даже самолетов так называемых "новых типов" за два предвоенных года было выпущено почти 7000 штук – это в 2,5 раза больше, чем число всех боевых самолетов, которыми располагало люфтваффе 22 июня 1941 г. на Восточном фронте, в том числе:
- истребителей МиГ-3, ЛаГГ-3, Як-1 2030 шт.
- бомбардировщиков ДБ-3, Пе-2 , Як 4 3922 шт.
- штурмовиков Су-2 и Ил-2 более 800 шт.
Разумеется, что-то было потеряно в авиакатастрофах, сколько-то самолетов выработало моторесурс и нуждалось в за-мене двигателей, по разным данным от 150 до 250 самолетов было потеряно в боях на Халхин-Голе, были потери (главным образом небоевые) в Польше и Финляндии, что-то находилось на "пути" от завода до армии, но большая часть выпуска должна была быть в строю.
Выпущенный в 1993 г. статистический сборник Генштаба "Гриф секретности снят" [17] признает наличие 20 тысяч боевых самолетов (в том числе 11,5 тыс. истребителей) в составе Вооруженных Сил СССР по состоянию на 22 июня 1941 г. (стр.359).
Значит ли, что все эти самолеты были 22 июня 1941 года на фронте?
Разумеется, нет. Значительные силы советской авиации находились там, откуда их нельзя было забирать на Запад, или невозможно было сделать это быстро. По современным данным, на 22 июня 1941 г. в составе Закавказского, Архан-гельского, Среднеазиатского, Забайкальского, Дальневосточного военных округов числилось: 4 истребительные, 4 бомбардировочные, 9 смешанных авиационных дивизий, 4 бригады и 10 отдельных полков. Для полного их укомплек-тования потребовалось бы не менее 4-5 тыс. самолетов, таким образом, число боевых самолетов на европейском театре военных действий едва ли могло быть более 15 – 16 тысяч. Реально в составе боеспособных соединений их было еще меньше.
Опубликованные в ВИЖ № 1,2 за 1992 г. "Соображения по плану стратегического развертывания" (ориентировочно 13-14 мая) и подписанная Ватутиным 13 июня 1941 г. "Справка о развертывании Вооруженных Сил СССР на случай войны на Западе" называют цифру в 218 "боеспособных" авиаполков (в том числе 97 истребительных), из которых в составе четырех фронтов, ДБА и ПВО Москвы числилось 172 полка, что при штатной численности авиаполка в 62-64 самолета соответствует 10-11 тысячам самолетов. Еще 115 авиаполков находились в стадии формирования.
Есть и другие цифры. Современные историки [15], ссылаясь на данные военных архивов, насчитали в пяти пригранич-ных округах и двух флотах (Балтийском и Черноморском) 9849 самолетов, но эта цифра не учитывает ПВО Москвы и Ленинграда, а это еще порядка тысячи лучших летчиков с новейшими самолетами.
Сборник "1941 год – опыт планирования и применения ВВС, уроки и выводы" дает такие цифры: в пяти приграничных округах 7133 самолета, в ДБА – 1339 и в авиации ВМФ еще 1445 самолетов, всего 9917 единиц.
В соответствии с опубликованными Алексеенко архивными документами Главного управления обучения, формирова-ния и боевой подготовки ВВС в составе авиации приграничных округов числилось 6781 самолет и 7555 экипажей. (В скобках заметим, что это не только минимальные, но и очень странные цифры, т.к. в военной авиации всегда должно быть самолетов больше чем летчиков. Из приведенных ниже цифр будет видно, что это правило соблюдалось и у нас, возможно, в документах приведенных Алексеенко, не учтены самолеты новых типов, фактически находившиеся в час-тях, но документально не принятые и в строй не введенные).
Таким образом, мы получаем общую численность группировки советской авиации, противостоящей 22 июня 1941 г. 2534-м боевым самолетам люфтваффе, порядка 10 - 11 тысяч самолетов в "первой линии", с многотысячным резервом для восполнения потерь.
Истребительная авиация приграничных округов состояла из 57 полков с матчастью в 4226 самолетов [15]. Так как да-же при полной укомплектованности 57 полков это только три с половиной тысячи летчиков, то мы получаем среднюю цифру резерва самолетов в 24%. Это в среднем. А в четырех истребительных полках 9 сад (смешанная авиадивизия) насчитывалось 389 машин – резерв матчасти в 62%. Нельзя не отметить, что развернута эта самая мощная авиадивизия была "точно по Суворову" (имеется в виду не полководец, а писатель) – на самом западном острие "Белостокского вы-ступа", на расстоянии от 40 до 12 (!) км от границы [15]. А на западном обводе "Львовского выступа" располагалась 15-я сад, три истребительных полка которой получили 236 новейших МиГ-3 – резерв самолетов в 31%. 12-й иап (на том же Львовском выступе) имел резерв самолетов в 38 %.
Минимальные (известные автору) цифры приводит (также со ссылкой на архивы Главного управления обучения и формирования) Алексеенко: в пяти западных округах 3460 самолетов на 3906 летчиков-истребителей, (правда, по чис-лу летчиков это уже 62 полнокомплектных полка).
Кроме этих самолетов еще 763 истребителя (примерно 10 полков) находилось в составе авиации флотов, причем это были не какие-то специальные, а самые обычные "ишаки" и "чайки", Яки и МиГи, и еще не менее 10 истребительных полков в ПВО. Всего порядка 80 полков истребительной авиации против 20 истребительных групп люфтваффе в пол-тора раза меньших (62 : 40) по числу и самолетов и летчиков. Как видно, спор может идти только о том, каким именно: пяти- или шестикратным было численное превосходство истребительной авиации РККА.
И вот, к середине июля 1941 г. – если верить свидетельствам очевидцев и официальной историографии - вся эта армада ИСЧЕЗЛА.
Так, "История ВОВ" сообщает, что к 10 июля ВВС Западного фронта насчитывали 389 исправных и 112 неисправных самолетов, к середине июля войска Ю-З фронта "имели менее 250 исправных самолетов"… Южный фронт имел 649 самолетов". Добавим к этому 218 самолетов, оставшихся к 5 июля в ВВС Северо-Западного фронта [10], 585 (по дру-гим источникам – 783) истребителя в Московской зоне ПВО [8]…
Как ни считай, а "недостача" в ВОСЕМЬ тысяч самолетов налицо.
Да что там середина июля! Судя по архивным документам уже через ДВА ДНЯ войны численность авиации западных округов сократилась на… 3922 самолета! [15]

[panzer_papa]

Итак, зададим вопрос. Главный вопрос всей этой статьи. Могли ли 20 (двадцать) истребительных групп Люфтваффе за две-три недели воздушных боев с многократно превосходящими силами противника сбить 10 тысяч самолетов?
Интересно отметить, что даже военная пропаганда Гебельса никогда ТАКИХ фантастических цифр не называла, огра-ничившись следующими достижениями: 6293 на 11 июля и 7564 на 22 июля [3], но и это не сбитые в воздушных боях, а сбитые И уничтоженные НА ЗЕМЛЕ.
О том, что может означать это "уничтожение на земле" мы подумаем чуть позднее, а пока вернемся к реалиям воздуш-ной войны 40-х годов.
Мог ли один истребительный авиационный полк сбить 500 самолетов противника? Правильный ответ – мог сбить и больше. Среди сотен истребительных полков в Красной Армии был один – самый лучший.
402-й Краснознаменный Севастопольский уничтожил 810 вражеских самолетов – но не за три недели, не за месяц, и даже не за год, а за всю войну! 402–й иап входил в состав 3-го истребительного авиакорпуса (265 и 278 дивизии трех-полкового состава). Корпусом командовал будущий маршал авиации, Герой Советского Союза, выдающийся летчик – истребитель (24 сбитых самолета) генерал Савицкий. За два года боев, с весны 1943 года летчики корпуса одержали 1953 победы - в среднем один полк сбивал 14 самолетов противника в месяц [6].
Вот результаты боевой работы еще одного, может быть самого знаменитого истребительного авиаполка. Речь идет о полке "Нормандия", укомплектованом французскими летчиками-добровольцами. С 22 марта 1943 года до конца войны (25 месяцев) летчики полка выполнили 5000 боевых вылетов и сбили 268 немецких самолетов - в среднем 11 в месяц, (19 вылетов на одну победу) [8].
Летом 1942 года в небе над Волгой появился 434–й иап. Летчиков для этого элитного полка подбирал лично начальник Инспекции ВВС тов. Сталин В.И. Всего за время Сталинградской битвы полк уничтожил 163 самолета Люфтваффе – это уже порядка 27 в месяц.
В конце 1944 года в 163-м Седлецком Краснознаменном иап проводились войсковые испытания новейшего истребите-ля Як-9У (с двигателем ВК-107 мощностью 1500 л/с). За месяц – с 25 октября по 25 ноября полк сбил 28 самолетов противника, выполнив 398 боевых вылетов (14 вылетов на одну победу).
Летом того же года 91-й иап проводил испытания Як-3 с двигателем ВК-105ПФ2. С 20 июня до 2 августа (полтора ме-сяца) сбито 23 немца в 431 боевом вылете (19 вылетов на одну победу).
Вот еще один из лучших истребительных полков: 866–й иап под командованием летчика экстра-класса (46 побед) Ге-роя Советского Союза, будущего маршала авиации А.И.Колдунова. За шесть месяцев 1943 года (в их числе и гранди-озное воздушное сражение на Курской дуге) полк сбил 171 самолет противника – в среднем 29 в месяц [6].
Нетрудно заметить, что разброс среднестатистических величин совсем не велик. 15-20 вылетов на один сбитый само-лет, от 10 до 30 сбитых одним полком самолетов в месяц.
Это – лучшие. А теперь посмотрим, какова результативность у самых лучших.
Двенадцать самых выдающихся асов советских ВВС: Кожедуб, Речкалов, Покрышкин, Шестаков, Гуляев, Алелюхин, Евстигнеев, Скоморохов, Зайцев, Баранов, Глинка, Клубов - дважды и трижды Герои Советского Союза, сбившие каж-дый более 50 самолетов противника. Показатели этой великолепной дюжины в среднем таковы: из восьми боевых вы-летов шесть проходят впустую, два приводят к бою с противником, в одном из которых одерживается победа. Еще раз напомним – речь идет о лучших из лучших, "летчиках Божьей милостью", летавших на именных самолетах, собранных под личным контролем Генеральных конструкторов. И вот вам результат: шесть вылетов из восьми (75 - впустую!
У союзников показатели были еще ниже. Два лучших аса Королевских ВВС – П.Джонсон и француз П.Клостерман – тратили по 13 вылетов на один сбитый немецкий самолет.
А разгадка такой "низкой эффективности" очень проста: небо большое, а самолет – маленький. В яркий солнечный день, в абсолютно прозрачном воздухе на расстоянии всего лишь 5 км И-16 выглядит как муха на стекле, если на нее смотреть из дальнего угла комнаты. Ну а в тумане, дымке или с большего расстояния - вообще никак не виден. Доба-вим к этому полное отсутствие заднего обзора на "Мессершмитте" и крайне ограниченный (крыло под кабиной) обзор вниз практически на любом истребителе той войны – и нам станет ясно, что ДО появления сплошных радиолокацион-ных полей встреча самолетов противников в небе была скорее ИСКЛЮЧЕНИЕМ, а вовсе не правилом.
Таковы показатели результативности истребительной авиации на "микроуровне": один истребитель, один истреби-тельный полк.
А как это было на "макроуровне"? Самая большая группировка ВВС фашистской Германии была развернута (вопреки широко распространенному заблуждению) не 22 июня 1941 г. а 10 мая 1940 г. Наступление вермахта на Западном фронте поддерживало с воздуха 3824 боевых самолета [2]. Удивляться тут нечему. В 1941 году у Германии было много фронтов – на Западе (Англия), Юге (Балканы и Северная Африка) и Востоке (СССР), а в мае 1940 г. фронт был один – в тылу Германия имела новообретенного кремлевского союзника.
По современным данным, с 10 мая по конец июня истребительная авиация Франции совершила около 10000 вылетов, сбив при этом 935 самолетов люфтваффе - в среднем 11 вылетов на один сбитый. Очень высокий показатель, если учесть, что речь идет не о немногих элитных полках, а о всех истребителях в целом.
Данные о потерях французов очень сильно расходятся в разных публикациях. Если "традиционные источники" [2] го-ворят о полутора тысячах самолетов, потерянных союзниками в воздухе и на земле, то современные авторы называют гораздо меньшие цифры французских потерь: 892 самолета, из них 240, уничтоженных на земле [Jackson. Air War over France. London, 74].
Сами немцы при этом потеряли 547 истребителей, что составило примерно половину всех истребителей Люфтваффе, задействованных на Западе. Таким образом, имеющиеся оценки результативности немецкой авиации приводят к сле-дующим средним цифрам: от 15 до 40 самолетов, сбитых одной истребительной группой за полтора месяца боев, мак-симальное соотношение сбитых и потерянных никак не более 3:1.
Гораздо подробнее и достовернее описано в военно-исторической литературе другое грандиозное воздушное сражение – "Битва за Англию" лета-осени 1940 года.
К началу воздушного наступления немцы имели в составе трех воздушных флотов (по разным источникам) от 929 до 980 истребителей Bf-109 в 26 истребительных группах, т.е. силы БОЛЬШЕ тех, что были задействованы при вторже-нии в СССР на фронте в 2000 км. Англичане к 11 августа имели в первой линии 704 (по другим данным – до 800) ис-требителей и, самое страшное, всего 1434 подготовленных летчиков. Другими словами, силы ВВС Англии даже срав-нить нельзя с числом "сталинских соколов".
В первые четыре дня (с 12 до 15 августа) боев над авиабазами в южной Англии немцы разрушили пять аэродромов и сбили 47 истребителей англичан, потеряв при этом 122 самолета, главным образом тихоходных пикировщиков Ю-87.
17 августа немцы потеряли 71 самолет, сбив 27 английских истребителей, до начала "русской кампании" это были САМЫЕ БОЛЬШИЕ однодневные потери в Люфтваффе.
24 августа сражение, прерванное туманами над Ла-Маншем, возобновилось, и переменчивая военная удача перешла к немцам. За две недели немцы вывели из строя 442 истребителя противника, потеряв 385 своих самолетов. Общий ито-го первых трех недель боев – однодневные потери 24 английских истребителей и примерно 29 немецких самолетов разных типов. Немецкие истребители совершили порядка 7-8 тысяч самолетовылетов, таким образом, средняя резуль-тативность составила те же 14-16 вылетов на одну победу, что и у советских летчиков в 43-44 годах.
В конечном итоге, битву выиграла Англия. Потеряв в общей сложности (по разным источникам) от 1400 до 1733 само-летов – в том числе 845 истребителей, немцы вынуждены были в конце октября 1940 г. прекратить воздушное наступ-ление. Потери истребительной авиации англичан оцениваются от 915 до 1172 самолетов, т.е. в среднем немцы сбивали не более 13 самолетов противника в день, при соотношении потерь истребителей почти 1 к 1. Общие потери немецкой авиации не превышают в среднем 19 самолетов всех типов в день. Еще раз напомним, что речь идет о "среднеста-тистических" числах, сложившихся с учетом того, что во многие дни боев и потерь вообще не было.
Возвращаясь на наш, Восточный фронт, мы обнаруживаем следующую статистику однодневных потерь Советских ВВС:
- Сталинградская битва (июль 42 – 2 февраля 43) - 16
- Курская битва (июль - август 43) – 25
- Наступление в Белоруссии (июнь - август 44) – 12
- Берлинская операция - 33
Это – самые большие цифры однодневных потерь в стратегических операциях Красной Армии (источник самый авто-ритетный: статистический сборник Генерального штаба "Гриф секретности снят", Воениздат, 1993).
Подведем итоги. При всех различиях в качестве авиатехники, уровне подготовки летчиков, численности противников, количественный анализ действий истребительной авиации дает цифры, укладывающиеся в достаточно узкий "кори-дор":
- число вылетов на один сбитый самолет противника от 10 до 20;
- месячная результативность действий истребительного соединения (уровня полк, истребительная группа) не более 30 побед;
- на "макроуровне" соотношение численности всей истребительной группировки к числу сбитых ею за один месяц са-молетов всегда больше единицы, а в среднем - 2 к 1;
- средние потери даже в период ожесточенных воздушных сражений многотысячных авиационных армад не превы-шают 20-40 самолетов в день.
Интересной и весьма показательной иллюстрацией к этим цифрам может служить подписанный Сталиным 19 августа 1941 г. Приказ № 0299 "О порядке награждения летного состава ВВС РККА…" В соответствии с ним к высшей награ-де – ордену Ленина представлялись "командир и комиссар полка, уничтожившего в воздушных боях не менее 30 само-летов противника и потерявшего при этом не более 5 своих самолетов."

[panzer_papa]

Если теперь перенести средние показатели боевой эффективности, указанные выше, на ситуацию июня 1941 года, то любые оценки приведут нас к тому, что 600 – 700 сбитых советских самолетов – это ПРЕДЕЛ того, что могли сделать 20 истребительных групп люфтваффе за первые три недели, т.е. к середине июля. С учетом максимально больших не-боевых потерь и потерь от зенитной артиллерии эти цифры следует удвоить.
Итак, 1200 – 1500 самолетов. Вот МАКСИМАЛЬНО ВОЗМОЖНЫЕ потери советской авиации – если исходить из то-го, что летом 1941 года в воздухе ПРОСТО ШЛА ВОЙНА, а не происходили непостижимые уму ЧУДЕСА. Полторы тысячи самолетов, потерянных менее чем за месяц - это тоже огромные потери. НИКТО и НИКОГДА, ни французы, ни англичане, ни немцы – таких потерь ещё не несли. Самые большие потери люфтваффе до весны 1944 г. (т.е. до на-чала крупномасштабной войны на Западе) – 1381 самолет, в том числе 849 безвозвратно, за месяц боев – приходятся как раз на начало Великой Отечественной, что косвенно подтверждает факт колоссальной мощи советских ВВС.
Если теперь сравнить приведенные выше среднестатистические цифры однодневных потерь авиации с сообщениями о потере 3922 самолетов за два дня [15], или с отчетом штаба ВВС Красной Армии о потере 10000 самолетов к 31 июля (т.е. 256 в день!), причем "неучтенная убыль"(?) из этого числа составила 5240 единиц [15, стр.42], то вопрос, выне-сенный в заглавие этой статьи, вряд ли покажется надуманным.
Внимательный читатель вправе уже запротестовать: "Почему автор никак не учитывает внезапный удар по "мирно спящим аэродромам"? Нас же учили про 800, 1000 и более самолетов, уничтоженных в первые часы войны прямо на земле!"
Да, действительно, многолетними усилиями советских пропагандистов был создан миф об уничтожении "всей" нашей авиации внезапным ударом люфтваффе по "всем" аэродромам. Живучесть этого мифа – особенно если принять во внимание его абсолютную абсурдность - просто удивляет. Миф этот пережил своих создателей, и все еще разгуливает по страницам самых современных публикаций об июне 1941 г.
Строго говоря, после того как стала известна реальная численность наших ВВС в целом и на театре военных действий в частности, дискуссия по поводу "уничтожения на аэродромах" стала просто беспредметной.
В самом деле: 800 самолетов – как в наших учебниках, или даже 1489 – как доложили немецкие летчики (хотя как вообще летчик, пролетая на скорости 100 – 120 м\сек на бреющем полете, может определить, что стало со стоящим на земле самолетом, в который он ВРОДЕ БЫ попал ?) – это все равно менее 10% от общего числа (20 тыс.) наших само-летов. Разве могут считаться такие потери КАТАСТРОФОЙ, предопределившей "полное отсутствие действия нашей авиации"? Согласно упоминавшемуся выше статсборнику Генштаба, среднемесячные потери в советских ВВС состав-ляли в 1942 г. – 8%, в 1943 г. – 8,5% от общей численности боевых самолетов на начало года [17, стр.359]. И хотя по-теря "месячной нормы" за один день не делает чести командованию, о "полном уничтожении" тут и речи быть не мо-жет.
К тому же, всякое обсуждение размеров потерь техники бессмысленно, если не учитываются возможности восполне-ния этих потерь. В конце концов боевой самолет, так же как и сменный ствол в артсистеме – это всего лишь расходный материал. Даже безо всякого воздействия противника боевой самолет списывается по выработке ресурса через не-сколько месяцев службы.
Экипажи, как указано во всех источниках, при первых налетах в основном уцелели. Только ВВС Западного фронта получили 452 новых самолета к 25 июня, т.е. потери от пресловутого "удара по аэродромам" (528 самолетов по нашим сводкам) были восполнены на 86% на ЧЕТВЕРТЫЙ день войны!
Но ведь война – и переброска советской авиации на Запад – продолжалась и после 25 июня. К концу июля из внутрен-них округов было переброшено уже 15 авиадивизий, т.е. порядка 3500 самолетов – больше, чем было у немцев к нача-лу кампании [Тимохович, "В небе войны", М. Воениздат, 1986].
И в конце июля война тоже не закончилась, а переведенная с довоенного форсированного на военный сверхфорсиро-ванный режим промышленность отправила на фронт до конца года одних только истребителей 3941 самолет, а все люфтваффе (30-40% которого находилось НЕ на Восточном фронте) получило от промышленности истребителей в ТРИ раза меньше.
А какими силами немцы могли "разбомбить все советские аэродромы"? Понимают ли любители этого мифа, что такое ВСЕ аэродромы для двухсот авиаполков?
По "правилам" каждый полк должен был иметь не менее 4-х аэродромов - один основной и три полевых. В Прибалти-ке, в полосе Северо-Западного фронта на 19 (по другим источникам – 17) полков было подготовлено 70 (по немецким данным - так даже и 77) аэродромов. А к полудню 22 июня у немцев (1-ый Воздушный флот, около 600 самолетов) нашлись возможности только для удара по 9 из них! [15]
Теоретически для прицельного бомбометания по аэродромам люфтваффе располагало только одним типом самолетов – пикирующим Ju-87. Но их было крайне мало (340, а по другим источникам – 290) и командование вермахта настояло на использовании Ju-87 для поддержки наземных сил. Над Прибалтикой и Украиной 22 июня вообще не было НИ ОД-НОГО пикировщика. Фактически для ударов по аэродромам использовались обычные, "горизонтальные", как их назы-вали, "Юнкерсы" и "Хейнкели", небольшими группами по 9-10, иногда по 3 самолета, или даже одиночные бомбарди-ровщики. Весьма эффективным оказалось применение для штурмовки аэродромов "Мессершмиттов", но их боезапас (60 снарядов на пушку) и небольшая продолжительность полета значительно ограничивали объем решаемых боевых задач. Из карты, приведенной в [15], видно, что даже в приграничных округах половина крупных аэродромов вообще не подверглась какому-то воздействию авиации противника, над некоторыми из "66 разрушенных" аэродромов немцы фактически только "отметились". Так, на Юго-Западном фронте люфтваффе произвело всего 400 вылетов за весь день 22 июня [18]. И это на все: и на огневую поддержку наземных сил, и на разрушение дорог в оперативном тылу, и на демонстративную бомбежку Киева… Что же осталось для "уничтожения" десяти авиадивизий (3472 самолета) на более чем сотне аэродромов?
Наконец, если уж штурмовка аэродромов была в те времена таким чудодейственным способом уничтожения враже-ской авиации за ОДИН день, то что же мешало нанести такой удар с Востока на Запад? Ведь расстояние от немецких до советских аэродромов было точно такое же, как от советских до немецких. Зато возможности у командования ВВС РККА - в распоряжении которого были сотни новейших штурмовиков и пикировщиков (Су-2, Ил-2, Пе-2) и тысячи И-16 и И-153 с ракетным (РС-82) и пушечным вооружением - для решения такой задачи были намного большими…
Реальный опыт войны показывает, что если удар по аэродромам идет в форме боя, а не расстрела брошенных летчика-ми самолетов, то никакого чуда не происходит, и потери несут ОБЕ стороны. Выше уже приводились результаты пер-вых ударов по британским аэродромам 12-15 августа 1940 г. - уничтожено 47 английских, но и потеряно 122 немецких самолета!
Французы в 1940 г. потеряли на земле, как уже указывалось выше, 232 самолета – за полтора месяца боев.
А вот результаты массированных налетов союзной авиации на аэродромы ПВО Германии в апреле 1944 года:
5.04. 456 "Мустангов" и "Тандерболтов" нанесли удар по 11 немецким аэродромам, уничтожили 53, потеряли 7 само-летов.
616 американских истребителя уничтожили в воздухе и на земле 87 вражеских и потеряли 32 своих самолета.
1 января 1945 года, в ходе последней наступательной операции вермахта в Арденнах, 17 истребительных авиагрупп нанесли массированный удар по 27 аэродромам союзников. Результат: уничтожили 250-300 самолетов (т.е. в среднем не более 16 каждой группой) и потеряли 150 своих [7].
Вот примеры действий советской авиации:
25.08.42 г. силами двух дивизий (штурмовой на Ил-2 и 286 иад на Як-1) нанесен удар по аэродромам Курска и Старого Оскола, уничтожено 40 немецких самолетов.
27.08.42 г. такими же силами (две ДИВИЗИИ) нанесен удар по аэродрому в Орле, потери немцев – 63 самолета.
6.05.43 г. три истребительных полка (два на Ла-5, один на Як-7) на том же аэродроме в Орле вывели из строя 35 не-мецких самолетов [7].

[panzer_papa]

Весьма показательным является также соотношение потерь самолетов в воздухе и на земле. Из материалов совещания высшего командного состава РККА в декабре 1940 г. известно, что на Халхин-Голе наши летчики сбивали в воздухе в семь раз больше японских самолетов, чем уничтожили на земле.
В 1944 году соотношение потерь советской авиации в воздушных боях и от ударов по аэродромам было 6,7/1. На вой-не, как и в жизни, чудес не бывает.
На этом обсуждение темы "уничтожения советской авиации внезапным ударом по аэродромам" можно было бы и за-кончить, если бы не по разуму усердные коммунистические историки – пропагандисты, живописуя это "уничтожение", не привели множество странных подробностей.
Вот одно из типовых описаний. Опытный читатель подтвердит, что именно в таких интонациях эти события всегда и описывались.
"22 июня 1941 года. 3.20 утра. Еще немного - и восходящее солнце высушит росу на крыльях истребителей 23-й диви-зии ВВС, выстроившихся на аэродроме около Ровно... Внезапно глухой рев моторов разорвал тишину. Из сумерек неба с запада выскользнули три самолета, пересекли на бреющем полете границу летного поля и устремились к длинным шеренгам стоявших истребителей. Через секунду они уже были над ними и из их брюха хлынул ливень двухкилограм-мовых осколочных бомб. Раскаленные осколки врезались в крылья и фюзеляжи, пробивали бензобаки… Потоки горя-щего бензина заливали один истребитель за другим. Три Хейнкеля-111 53-й бомбардировочной эскадры лениво раз-вернулись и прошлись еще раз над аэродромом, поливая пулеметным огнем пылавшие обломки, в то время как оше-ломленные летчики выскакивали из своих постелей. За две минуты 23-я дивизия как боевая часть перестала существо-вать. Командир дивизии полковник Ванюшкин стоял среди обломков и плакал".
Не будем придираться к мелочам (никакой 23 авиадивизии под Ровно, в полосе 5 Армии Юго-Западного фронта 22 июня не числилось, а 23 сад была в составе Московского ВО; не совсем понятно, как в 3.20 утра "Хейнкель" пролетел уже 150 км от границы до Ровно). Гораздо важнее другое. Каким образом вместо рассредоточения каждого полка по группе аэродромов вся дивизия (три полка минимум) оказалась на одном летном поле? Почему самолеты оказались выстроены "длинными шеренгами" так, что один вспыхивал от другого? Поверьте, читатель, это не странно, а очень странно.
Армия живет по Уставу. Для загадочной "23 авиадивизии" это Боевой Устав истребительной авиации 1940 года, в ко-тором все уже было прописано про маскировку и рассредоточение. Если мало Устава, так ведь еще 19 июня в округа поступил Приказ Наркома обороны № 0042, в котором указывалось "… 3. Категорически воспретить линейное и ску-ченное расположение самолетов, рассредоточенным и замаскированным расположением самолетов обеспечить их полную ненаблюдаемость с воздуха".
Да, с момента получения этого приказа до нападения оставалось два дня. А сколько надо дней для того, чтобы отка-тить И-16 (вес пустого полторы тонны, чуть тяжелее "Волги") на край летного поля и наломать в июне месяце зеленых веток для маскировки?
20 июня вышел Приказ Наркома № 0043: "…3. К 1 июля произвести маскировку всех аэродромных сооружений при-менительно к фону местности… 5. На лагерных аэродромах самолеты располагать рассредоточенно под естественны-ми и искусственными укрытиями…"
И, наконец, в 0 ч.30 мин. 22 июня была ЗАКОНЧЕНА [10] передача в приграничные военные округа Директивы нар-кома обороны, приказывающей: "… б) перед рассветом 22.6.41 рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе войсковую, тщательно ее замаскировать; в) все части привести в боевую готовность…"
Из показаний командующего Западным фронтом Павлова известно, что уже в час ночи эта директива была доведена до войск фронта [11].
В любом случае, время для того, чтобы поднять "ошеломленных летчиков" из постелей было. Связь? Да, с радиосвя-зью в советской авиации были большие проблемы, даже не на каждом истребителе был передатчик – но на уровне полков и дивизий радиосвязь МОГЛА быть. Основанием для такого утверждения может служить уже упомянутый статсборник [17], в котором сообщается о наличии в войсках на начало войны ТРИДЦАТИ СЕМИ ТЫСЯЧ радиостан-ций всех видов [17,стр.364]. Даже стрелковой дивизии, т.е. пехоте, по штату полагалось 22 рации. Кроме того, в авиа-ции – в отличие от всех прочих родов войск – для связи штабов с войсками могли служить сами штатные самолеты, на которых пакет с приказом мог быть доставлен быстрее, чем радист до другого радиста докричится.
И почему это "Хейнкели" так "лениво разворачиваются"? Правильно, потому что зенитки по низколетящему непово-ротливому бомбовозу не бьют.
Кстати, а где же они? Их в Красной Армии 8600 штук было [17, стр. 353], по две дюжины на каждую дивизии в сред-нем, не считая многих тысяч зенитных крупнокалиберных пулеметов ДШК. Как же для такого объекта как аэродром, на котором целая дивизия сгрудилась, хотя бы одной батареи не нашлось? Это что: глупость или…?
И, наконец, самое главное. Почему ни один (заправленный горючим, заметим) истребитель не взлетел? Почему коман-дир горько плачет, а не руководит боем? Ну и последний вопрос, этот заплаканный командир непонятной дивизии – не тот ли это реальный полковник Ванюшин, бывший начальник штаба ВВС Орловского ВО, потом - командующий авиацией 20 общевойсковой армии, ПЕРЕШЕДШИЙ НА СТОРОНУ ВРАГА и затем служивший у немцев в люфтваф-фе? Предположение не столь невероятное, так как и заплаканный ВанюшКин далее по ходу рассказа сдается немцам в плен.
Так что же все-таки произошло летом 1941 года?
С точки зрения формальной логики объяснений исчезновения большей части нашей авиации" остается ВСЕГО ТОЛЬ-КО ДВА:
ПЕРВОЕ. Качество советских самолетов ("безнадежно устаревшие, не идущие ни в какое сравнение с немецкими…") и уровень подготовки советских летчиков были настолько низки, что любое сравнение с возможностями Люфтваффе просто неуместно.
ВТОРОЕ. Исчезновение большей части советской авиации произошло по причинам, С ДЕЙСТВИЯМИ АВИАЦИИ ПРОТИВНИКА НЕ СВЯЗАННЫМ.
Первое объяснение, бывшее на протяжении десятилетий единственным, имеет только один недостаток - оно не под-тверждено хоть какими-то ФАКТАМИ. С позволения сказать "логика" здесь была такая: авиация исчезла, потому что самолеты были плохие, а единственным доказательством того, что самолеты плохие, объявляется исчезновение авиа-ции.
Но даже самое беглое знакомство с реальностью приводит нас к совершенно другим выводам.
Качество советских истребителей и подготовка летчиков оказались достаточными для завоевания господства в воздухе и в Испании и на Халхин-Голе. Ни одна столица не оказала такого отпора Люфтваффе, как Москва. За три недели воз-душного сражения – с 22.07.41 по 15.08.41 г. – потери в 53-й и 55-й бомбардировочных эскадрах, пытавшихся бомбить Москву, составили соответственно 50 и 70%, т.е. разгром был полный [6], при этом прорваться непосредственно к це-лям смогли только 4 процента(!) бомбардировщиков, участвовавших в налетах.
Даже в первые дни войны, даже имея все преимущества тактической внезапности, немцы несли в воздухе небывалые потери.
Итоги первого дня – НЕ СЧИТАЯ загадочного "уничтожения на аэродромах" и еще более странной "неучтенной убы-ли" - следующие [18]. Немцы заявили об уничтожении в воздухе 322 советских самолетов, наши источники называют близкие цифры. Из боевых донесений ВВС РККА следует, что противник потерял в воздухе также более 300 самоле-тов, в том числе летчики:
- Западного фронта сбили 143 вражеских самолета
- Юго-Западного - 77
- Южного – 50
- Северо-Западного – 26
- Черноморского флота - 5
По 8-15 самолетов за один ДЕНЬ (а не за месяц) уничтожили летчики 122 иап (З.ф.), 17, 89, 12, 149 иап (Ю-З.ф.), 21, 15 иап (С-З.ф.), 55 иап (Ю.ф.).
Но и это не предел. Истребители 67 иап (Ю.ф.) сбили 16 немецких самолетов, 4 иап (Ю.ф.) – 20. Летчики 127 иап (З.ф.) в 180 боевых вылетах сбили 20 самолетов противника (т.е. результативность – 9 вылетов на 1 победу – на уровне луч-ших асов второй мировой), в том числе лейтенант Жуковский и политрук Данилов сбили по 4 самолета.
Самым же результативным полком первого дня войны стал 123 иап 10–й сад Западного фронта, уничтоживший (по разным данным) до 30 вражеских самолетов. 24 июня 163 иап, входивший в состав 43 дивизии генерал-майора Захаро-ва, на истребителях И-16 сбил 21 самолет врага.
Два и более вражеских самолета сбили за первый день войны 23 советских летчика, а доживший до Победы Иван Ни-колаевич Калабушкин сбил в трех вылетах ПЯТЬ немецких самолетов, из них - 2 истребителя.
В первый день Люфтваффе потеряло командира истребительной эскадры (JG-27) - одной из семи на всем Восточном фронте - В. Шельманна, многоопытного аса, на счету которого было 25 побед.

[panzer_papa]

Лучшая истребительная эскадра Люфтваффе JG-54 за первый месяц потеряла убитыми и пропавшими без вести 37 летчиков из 112, что сопоставимо с самым высоким за всю войну уровнем потерь в советских ВВС (39% численности боевых экипажей в 1943 году) [12, 18].
Даже по немецким источникам потери Люфтваффе с 22 июня по 5 июля составили 807 самолетов или 62 в день - в два раза больше, чем в самый напряженный период "битвы за Британию".
Это – к вопросу об уровне подготовки наших летчиков.
По поводу качества советских истребителей в сравнении с "Мессершмиттом" автор, дабы не загромождать и без того пересыщенный цифрами текст, предлагает ограничиться цитированием "Наставления по ведению воздушного боя" 1943 года, отнеся более подробный анализ тактико-технических характеристик в Приложение. В главе "Особенности боя разных типов наших самолетов-истребителей с "Мессершмиттом" по поводу "безнадежных" поликарповских ис-требителей сказано дословно следующее:
"Самолет И-16 по скорости, конечно, уступает Bf-109, но по маневру он лучше Bf-109. Навязать бой "мессеру", не же-лающему драться, И-16 не может, но с противником, идущим на бой, И-16 способен прекрасно расправиться. И-16 от атаки Bf-109 всегда может увернуться, если только летчик И-16 своевременно заметил противника.
Самолет И-153 должен вести бой так же, как и самолет И-16. Отличная маневренность "Чайки" делает ее неуязвимой для неповоротливого "Мессершмитта", если только летчик "Чайки" хорошо осматривается кругом.
И-153 всегда может вывернуться из-под атаки и встретить противника огнем в лоб. При этом часто получается так, что И-153 может вести огонь по "Мессершмитту", а тот довернуться на "Чайку" не успевает".
Главное в этом, весьма красноречивом, "Наставлении" – дата. 1943 год. Если бы это был 39-40, то авторов можно было заподозрить в "шапкозакидательских" настроениях, незнании реальных возможностей "Мессершмитта"… В 1943 году поликарповских истребителей в войсках почти уже не оставалось, так что авторы "Наставления" – фронтовые асы и испытатели из НИИ ВВС – практически подводили итоги их боевого применения за два года.
Кстати, и упомянутый выше И.Н.Калабушкин, и А.С.Данилов, сбивший в первый день войны 3 "Мессершмитта" и один "Хейнкель", летали именно на самых "устаревших" бипланах И-153 .
Все вышеизложенное позволяет, по мнению автора, в порядке рабочей гипотезы предположить, что причины разгрома и исчезновения нашей авиации надо искать не в мифическом "ударе по аэродромам", не в еще более мифической "ус-тарелости" самолетов, а в том, что БОЛЬШУЮ ЧАСТЬ СОВЕТСКОЙ АВИАЦИИ БРОСИЛИ И УНИЧТОЖИЛИ СА-МИ СТАЛИНСКИЕ СОКОЛЫ.
Несмотря на кажущуюся необычность и даже скандальность такого предположения, нового в нем как раз ничего и нет. Разве мало было опубликовано таких, например, свидетельств:
"… при перебазировании много самолетов было просто оставлено на аэродромах или уничтожено своим же летным составом… (причем такое "перебазирование" состоялось 23 июня, т.е. на 2-ой день войны – прим. авт.).
… большинство потерянных самолетов уничтожено противником бомбардировкой наших аэродромов и часть уничто-жена нашими при отходе, чтобы не дать противнику захватить самолеты…" [10].
"… упоминаний об участии в боях 46 иап, кроме как о таране летчика этого полка И.Иванова, найти не удалось…" [18].
"…24 МиГа из 37, находившихся в 31 иап, оказались 22 июня неисправными, очевидно это и стало причиной того, что командир полка в одиночку вел бой против 6-7 самолетов противника.." [18]. Вот только "очевидно" ли это?
Начнем с того, что боеготовность самолетов советских ВВС оценивается разными авторами в 80-87%. Это очень высо-кий показатель. В люфтваффе накануне "Барбароссы" процент исправных самолетов был порядка 84%, а 10 мая 1940 г. – день вторжения во Францию – ещё ниже: 72% истребителей и только 67% бомбардировщиков были исправны. К весне 1942 года, после многомесячных ожесточенных боев процент исправных самолетов снизился в советских ВВС (по данным Алексеенко) до 67%. Постановлением ГКО эта ситуация была оценена как недопустимая, и была постав-лена задача довести процент исправных до 85 – 90%. К концу войны эта задача была даже перевыполнена, правда, портили картину американские "Аэрокобры", среди которых средний процент неисправных доходил до 18%.
Как на фоне этих фактов выглядят 24 неисправных из числа 37 новейших - несколько месяцев или даже недель с заво-да – МиГов в 31 иап? Истины ради нельзя не задать и другой вопрос - что же делали летчики этого полка, в распоря-жении которых оставалось все-таки 13 исправных истребителей, в то время, когда их командир "в одиночку вел бой"?
Наконец, разве одна цифра "неучтенной убыли" в 5240 самолетов - двойная численность всего люфтваффе на Востоке - не дает однозначно понять, что катастрофа произошла не в воздухе, а головах и душах?
Разве не пора уже признать, что упомянутые выше факты беспримерного мужества и мастерства немногих героев бы-ли редким исключением на фоне совершенно неслыханного поведения основной части армии?
При всем при этом надо тотчас признать, что во всех других родах войск происходило то же самое.
Один из наиболее достоверных источников - статсборник Генштаба "Гриф секретности снят" – [17] приводит следую-щие данные:
потери пленными и пропавшими без вести в 41 году составили:
на Северо-Западном фронте 55% первоначальной численности войск
на Западном фронте 159% (это не опечатка, фронты постоянно получали пополнение, поэтому суммарные потери больше 100
на Юго-Западном фронте 128%
на Южном фронте 49%
на Брянском фронте 77%
По мнению составителей, пленные составляют 89% от общего числа пленных и пропавших безвести [17, стр.337-338]
- потери полевой артиллерии (в процентах к общей численности) составили в 1941 году - 56%
за 6 месяцев 1943 года - 5%
за 6 месяцев 1944 года - 8%
за 5 месяцев 1945 года - 10%
Таким образом, "сверхнормативные" потери артиллерии составили в 1941 г. порядка 46-51%, или в пересчете на абсо-лютные величины ДВАДЦАТЬ ТЫСЯЧ орудий, брошенных на просторах от Буга до Дона.
Расчет по этой же методике показывает, что сверх "обычных", средних величин в 1941 году было потеряно (броше-но?):
противотанковых орудий 10.000
пулеметов 102.000
винтовок и карабинов 4.800.000
- БОЕВЫХ САМОЛЕТОВ 7.800
Автор и сам не ожидал, что все сойдется с ТАКОЙ точностью: полторы тысячи "нормальных потерь" + 7800 = 9300, т.е. начальная численность советской авиации в западных округах и флотах.
Необходимо, однако, заметить, что между брошенной пушкой и брошенным самолетом есть большая разница.
Во-первых, даже самая легкая пушка (76-мм образца 1927 г.) весила без малого тонну. А если командование доверило вам 152-мм пушку образца 1935 г. весом в 17 тонн? Как их вытащить из окружения, если тягач сломался, или остался в хаосе отступления без горючего? А как переместить это чудище через первую же речушку? Вброд – завязнет, через мост - но его еще надо найти, да и не всякий мост выдерживает 17 тонн!
Самолет – не пушка, его катать не надо. Он способен сам на одной заправке за пару часов переместиться самое малое на 500 - 600 км, т.е. в глубочайший тыл.
И второе – а может быть самое главное. К пушкам, пулеметам и винтовкам приставлены были мобилизованные кол-хозные мужики, из которых "родная партия" двадцать лет тянула все жилы. Не нам, родившимся после войны, обви-нять их или оправдывать – но понять, почему почти пять миллионов винтовок были брошены, нетрудно.
А "соколы"- то куда? Элита армии, герои всех фильмов и песен, любимцы всех девушек, да и материальным комфор-том, по крайней мере, в сравнении с колхозниками, их не обошли…
Темны воды советской истории.
Известно, что последний предвоенный вал репрессий "накрыл" главным образом, командный состав авиации. Были арестованы: начальник Управления ВВС РККА П.В.Рычагов, начальник управления ПВО Г.М.Штерн, пом. начальника Генштаба по авиации Я.В.Смушкевич, начальник Военно-воздушной академии Ф.К.Арженухин, нач. штаба ВВС П.С.Володин, командующий ВВС Московского округа П.И.Пумпур, начальник управления вооружений ВВС И.Сакриер, командующий ВВС Дальневосточного фронта Гусев, десятки командиров меньшего уровня.
В последние дни перед войной были арестованы нарком вооружений Б.Ванников, командующий Прибалтийским во-енным округом, в прошлом - командующий ВВС РККА – А.Локтионов, заместитель Наркома обороны, в прошлом – начальник Генштаба РККА - К.А.Мерецков.
В отличие от "дела Тухачевского", следствие велось почти полгода и закончилось не только расстрелом в октябре 1941 г. большей части арестованных, но и оправданием части "подельников": Мерецкова, Ванникова, Батова и других.
Насколько известно автору, никто пока еще не пытался соотнести этот погром в командном составе ВВС с разгромом советской авиации в начале войны. А, может быть, зря?
Если эта статья послужит привлечению усилий историков к раскрытию мрачных тайн 1941 года, то автор будет счи-тать свою задачу выполненной.
Солонин М.С. 26.01.2000 г.

[panzer_papa]

Литература
1. История Второй мировой войны, т.3, -М. Воениздат, 1974
2. Дашичев В. Банкротство стратегии германского фашизма, т.1, -М., Наука, 1973
3. Мировая война 1939-1945 г. Сборник статей, пер. с нем., -М., Воениздат, 1957
4. Гальдер Ф. Военный дневник, -М., Воениздат, 1971
5. Черчилль У. Вторая мировая война, т.3, -М., ТЕРРА, 1998
6. Никольский М. Истребители Яковлева Як-1, Як-7, Як-9, Як-3. "Авиация и космонавтика" № 5-6, 1999
7. Катков В., Фирсов А. Истребитель Мессершмитт Bf–109. "Авиация и космонавтика" № 5-6, 1999
8. Самолетостроение в СССР 1917-1945. -М., Изд.отд. ЦАГИ, 1992 г.
9. Соболев Д. История самолетов 1919-1945 г., -М., РОССПЭН, 1997
10. Канун и начало войны. Документы и материалы. Сост. Киршнер Л., -Л., Лениздат, 1991 г.
11. Неизвестная Россия ХХ век. Книга вторая, -М. Историческое наследие, 1992 г.
12. "Авиация и космонавтика" № 1,1999
13. Гугля Ю. Роковой И-180. "Аэрохобби" 1/94
14. Groehler O. Geschichte des Luftkrieges 1910 bis 1970. Berlin, 1975
15. Хазанов Д. Вторжение "Авиация и время" 3,4,5 1996
16. Степанов А. Проблемы Люфтваффе накануне войны с СССР
17. Гриф секретности снят. Статистическое исследование. Под общ. ред. Кривошеева Г. М., Воениздат, 1993
18. Гуляс А. Победы советских летчиков первого дня войны. "Аэрохобби", 1/94

[panzer_papa]

Приложение.
Обсуждение сравнительных достоинств и недостатков немецких и советских истребителей начала войны уместно на-чать со следующей сводной таблицы, в которой приведены ТТХ самых массовых на июнь 1941 г. "устаревших" совет-ских истребителей, самого многочисленного из истребителей "новых типов", а также их немецких противников.
[таблицу вставить не могу]
Даже беглого взгляда на эту таблицу достаточно для того, чтобы убедиться в абсолютной беспочвенности столь рас-пространенных в "классической" советской историографии рассуждений о "безнадежной устарелости" советских ис-требителей. И-16 и "Мессершмитт" - самолеты, безусловно, ОДНОГО УРОВНЯ, но это очень РАЗНЫЕ самолеты.
При одинаковых с Bf-109E вооружении, скорости у земли и скороподъемности И-16 уступал немцу (на 20 в скоро-сти, значительно (на 47 превосходя его в горизонтальной маневренности (см. время выполнения полного виража). Еще более ярко эта разнотипность видна на примере И-153, который на 30-40% уступая "Мессершмитту" в скорости на всех высотах, в два раза превосходил его в горизонтальной маневренности (ничуть не уступая ему, вопреки распро-страненному заблуждению, и в скороподъемности).
И такой выбор параметров отнюдь не случаен.
Советская военная доктрина представляла будущую войну как многократно увеличенный "разгром Деникина" - стре-мительное наступление многомиллионной сухопутной армии, уничтожающей живую силу противника и поднимаю-щую восстания "рабочих и крестьян" в его тылу.
Дистанционное разрушение экономики врага с помощью массированных ударов стратегической авиации (способ, ко-торым США принудили к капитуляции Японию, не высаживая на острова ни одного солдата) явно не входило в планы Сталина, намеревавшегося не разрушать, а покорять Европу. Исходя из этого, огромная советская авиация не имела ни стратегического бомбардировщика, ни дальнего истребителя сопровождения. А для огневой поддержки и прикрытия с воздуха наступающей Красной Армии был нужен хорошо вооруженный истребитель с высокой маневренностью на малых и средних высотах. Именно такие истребители (И-16 и И-153) и создал Поликарпов.
Очень низкая удельная нагрузка на крыло в сочетании с РЕКОРДНО высокой энерговооруженностью (к энерговоору-женности "устаревшего" И-16 только к концу войны смогли приблизиться "Спитфайр" Mk-IX и Bf-109K, да и то лишь при так называемых "чрезвычайных" режимах работы двигателя продолжительностью 5-10 минут) обеспечили фено-менальную маневренность при ДОСТАТОЧНОЙ для перехвата НИЗКОЛЕТЯЩИХ "Юнкерсов" скорости.
А для защиты собственных экономических центров Советскому Союзу служила не авиация, а … география. Возьмите карту, линейку – и оцените расстояние от западной границы до Москвы, Воронежа, Харькова, Горького, Куйбышева, Сталинграда – не говоря уже про Свердловск, Омск и Новосибирск.
Впрочем, в 1940-ом году Сталин начал массированное производство совершенно ДРУГОГО, а вовсе не лучшего, чем И-16 истребителя. Высотный (потолок 12 км) перехватчик МиГ-3 обладал рекордной скоростью в 640 км\час на боль-шой высоте, но при этом заметно уступал "устаревшим" истребителям в маневренности, имея удельную нагрузку на крыло в два с лишним разом больше, чем И-153 и энерговооруженность значительно меньшую (особенно на малых высотах), чем И-16. В этой связи исключительно интересно высказанное А.Степановым предположение о том, что сво-им появлением МиГ обязан … Англии, планы которой по разрушению налетами стратегической авиации советских нефтепромыслов Баку и Грозного (во время финской войны и "великой дружбы" с Гитлером) очень обеспокоили Ста-лина.
У Германии была совершенно другая география. Индустриальное "сердце" Германии – Рурский промышленный район – находился на расстоянии 5 минут полета от французских аэродромов, а перспективные бомбардировщики потенци-альных противников Германии летали на БОЛЬШОЙ ВЫСОТЕ со скоростями 450-480 км/час (а американская "ле-тающая крепость" В-17С давала уже 520 км/час на высотах 7-8 км).
В такой ситуации истребитель Люфтваффе прежде всего должен был обладать скоростью высотного перехватчика, а такой "роскоши", как запуск в серийное производство сразу нескольких самолетов, Гитлер, в отличие от Сталина, сво-им генералам не давал.
В результате и появился "стодевятый" – один из лучших в мире МНОГОЦЕЛЕВЫХ истребителей. И все же даже нем-цам не удалось отменить законы физики. И если "Мессершмитт" серии Е и F, при удельной нагрузке 160-175 еще мог как-то состязаться в маневренности со "Спитфайром" (но не с И-153, конечно же, сравните время виража), то даль-нейшее "смещение параметров" в сторону скоростного перехватчика привело к появлению (1944 год) серии К, где ог-ромная скорость – 700 км/час на высоте 7 тыс.метров – была достигнута ценой роста удельной нагрузки до 220 кг/кв.м при дальнейшем снижении уже не только маневренности, но и управляемости на отдельных режимах.
Конечно, хотелось бы соединить в одном самолете рекордную скорость с рекордной же маневренностью, но такое в принципе НЕВОЗМОЖНО.
Почему?
Главным источником аэродинамического сопротивления любого самолета является именно крыло, которое даже в ре-жиме крейсерского полета создает более половины общего сопротивления, а при полете на скоростях меньше крейсер-ской - и того больше. Поэтому, если мы хотим летать быстро, то крыло должно быть как можно МЕНЬШЕ, (т.е. удель-ная нагрузка на крыло должна быть максимально большой).
С другой стороны, главной силой, способной искривлять траекторию полета, а в этом и заключается смысл понятия "маневренность", является подъемная сила крыла (превышающая у самолетов той эпохи тягу винта в 10–15 раз!).
Соответственно, для достижения максимальной маневренности, крыло должно быть "большое", т.е. удельная нагрузка на крыло как можно меньшая. Другими словами, скорость и маневренность находятся в непреодолимом противоречии. Даже появление в 60-70 годах управляемых ракет класса "воздух-воздух" не сняло этого противоречия. Опыт войны во Вьетнаме и на Ближнем Востоке доказал, что без высокой маневренности победа в воздушном бою невозможна, и на смену "Старфайтеру" с удельной нагрузкой 700 кг/кв.м, в качестве основного истребителя НАТО пришел F-16, с не-сколько МЕНЬШЕЙ скоростью, значительно меньшей удельной нагрузкой, но гораздо более маневренный.
На этом можно было бы и закончить этот краткий обзор, если бы не совсем уже бредовые домыслы по поводу уровня наших довоенных истребителей, по сей день имеющие хождение, не требовали разъяснения.

[panzer_papa]

Вооружение. Вопреки очевидным фактам все еще попадаются публикации о том, что у немцев истребители были воо-ружены пушками, а у нас – "жалкими пулеметами". В любом справочнике нетрудно увидеть, что пушечные варианты И-16 выпускались с 1937 года (тип 12), а по количеству стволов, по калибру пулеметов и пушек И-16 в точности соот-ветствовал "Мессершмитту" серии Е, причем боезапас снарядов на И-16 был в два раза больше. Даже недостаток у них был общий: размещение пушек на вибрирующем в полете крыле заметно снижало точность стрельбы (поэтому немцы и перешли к установке на Bf-109F одной пушки в развале блока цилиндров). Интереснее другое.
Вплоть до весны 1941 года продолжалось производство И-16 и с чисто пулеметным вооружением (типы 18, 24, 29). А дело в том, что само деление поршневых истребителей на "устаревшие", с пулеметным вооружением и "новейшие" с пушечным, абсурдно. Америка закончила мировую войну с "Мустангом" и "Тандерболтом", не имевшими ни одной пушки - их что, тоже надо считать "устаревшими"? Лучший истребитель начала войны, спасший Англию осенью 1940 года "Спитфайр", также не имел пушечного вооружения. Сама жизнь доказала, что КАЖДАЯ из этих двух схем воо-ружения имеет свои достоинства и свои недостатки.
Безусловно, пробивная способность и разрушающий эффект снаряда даже 20-ти мм пушки гораздо больше, чем у пу-леметной пули, в частности, ни одна бронеспинка летчика не "держала" 20 мм снаряд. Но на этом преимущества пу-шечного вооружения и заканчиваются и начинаются не менее очевидные недостатки: больший вес и габариты, следо-вательно, меньшее количество стволов, установленных на один самолет, более сильная отдача, следовательно, раскач-ка самолета и деформация узлов установки, снижающие точность стрельбы, значительно меньшая, по сравнению с пулеметом, скорострельность. В результате, четыре пулемета ШКАС на И-16 выпускали в секунду 120 пуль, а две пушки MG-FF на Bf-109E - только 17 снарядов. Проще говоря, из пулеметов легче попасть (особенно если цель интен-сивно маневрирует), но не всегда эти попадания обеспечивают поражение. С пушкой все точно наоборот.
В то же время нельзя отрицать, что если И-153 с четырьмя крупнокалиберными пулеметами и И-16 с пулеметно-пушечным вооружением соответствовали уровню лучших мировых стандартов своего времени, то И-16 с пулеметами винтовочного калибра (а их в июне 1941 года было на вооружении еще много) с трудом "справлялся" с протектиро-ванными бензобаками немецкими бомбардировщиков.
Живучесть. Даже в солидных многотомных сочинениях советских историков встречаются дикие рассуждения о "фа-нерных истребителях", которые из-за этого "горели, как свечи". Самолеты, конечно, горели и у нас и у немцев. Но от материала обшивки это НИКАК не зависело. На ветру в 400 км в час никакая фанера ГОРЕТЬ НЕ БУДЕТ, горит само-лет из-за сотен литров высокоочищенного бензина, залитого в его баки.
Выбор материала обшивки: ткань, фанера, тонкий дюралевый лист – определялся как принятой конструктивно–силовой схемой, так и технологией производства. Дюраль в конце концов вытеснил фанеру из-за своей высокой техно-логичности: способности прекрасно формоваться в холодном виде, постоянству параметров, прочности в любом на-правлении (изотропность). К проблеме живучести самолета это не имело никакого отношения – даже для пулеметной пули (не говоря уже о снарядах авиационных пушек) лист дюраля ничуть не большая преграда, чем ткань или фанера.
А вот что имело большое значение для живучести самолета, так это выбор системы охлаждения двигателя: воздушное или жидкостное.
Двигатель жидкостного охлаждения чрезвычайно уязвим – одной пробоины в радиаторе или "рубашке" охлаждения блока достаточно для потери самолета. А звездообразный двигатель воздушного охлаждения не только не снижал жи-вучесть самолета, но даже служил "щитом", защищающим летчика и бензобак И-16 при лобовых атаках. И в этом смысле поликарповские истребители безусловно превосходили в живучести своих противников - ВСЕ самолеты Люф-тваффе (кроме малого числа бомбардировщиков До-17 с двигателем "Брамо"), участвовавшие в нападении на СССР, имели двигатели жидкостного охлаждения.
Эти "теоретические" рассуждения нашли свое практическое подтверждение. Летом 1942 года, на втором году войны (по статистике командования советских ВВС) боевые потери на один самолето-вылет у И-16 были НИЖЕ, чем у ЛЮ-БОГО нашего истребителя с мотором жидкостного охлаждения: Як-1, МиГ-3, ЛаГГ-3 [13, стр.5]. А если принять во внимание, что Як-1 по всем летным параметрам превосходил Bf-109E и несколько уступал Bf-109F, т.е. представлял собой условный "среднестатистический" аналог немецких истребителей лета 1941 года, то вопрос о сравнительной живучести "безнадежно устарелых" поликарповских истребителей можно считать закрытым.

[panzer_papa]

Теперь - критика на Солонина:
Евгений Ковалев (ekovalev@hotmail.com)
Памяти советских летчиков, павших в боях за Родину в трагическом 1941 году, посвящается
Еще раз о сталинских соколах
(к вопросу об "исчезновении" советской авиации в первые дни войны)

Глава 1
"НИКАКИХ ДРУГИХ МЕР НЕ ПРЕДПРИНИМАТЬ"
(из приказа наркома обороны №1, подписанного Тимошенко и Жуковым и переданного в войска 22 июня 1941 года в 0 часов 30 минут утра)
Напряжение на новой советско-германской границе, появившейся после раздела Польши, начало постепенно нарастать еще с осени 1939 года. Вот краткая хроника.
17 марта 1940 года Западный особый военный округ сообщил о 32 нарушениях советского воздушного пространства немецкими самолетами. С октября 1939 по 22 июня 1941 года было совершено более 500 таких полетов (Хорьков, с. 42).
29 марта 1940 г. нарком иностранных дел Молотов с согласия Сталина отдал распоряжение западным округам, в кото-ром запрещалось принимать любые меры по отношению к самолетам-нарушителям и требовалось только "предостав-лять подробные отчеты" (Хорьков, с. 44).
19 июля 1940 г. несколько немецких самолетов достигли Проскурова на Украине и даже приземлялись в его окрестно-стях, но когда у немецких летчиков поинтересовались целью их "визита", они отказались давать какие бы то ни было разъяснения.
С 14 по 19 декабря 1940 г. фельдмаршал фон Браухич, командующий немецкими сухопутными силами вместе с 30 старшими офицерами, включая фельдмаршалов Листа и Рейхенау, предпринял поездку вдоль всей польско-советской границы. После его визита усилилась инженерная подготовка всей приграничной территории (связь, дороги, аэродро-мы, склады) (Хорьков, с.46).
29 декабря 1940 года в докладе ГРУ советского военного атташе в Берлине указывалось: "Источник... сообщил, что, как ему стало известно из информированных военных кругов, Гитлер отдал приказ о подготовке войны с СССР. Война будет объявлена в марте 1941" (Евгеньев, с. 36).
С помощью агентов Абвера, маскировавшихся под беженцев или контрабандистов, немцы дополняли воздушную раз-ведку наземной. Бывший руководитель Абвера-1 и координатор действий диверсионного полка Бранденбург генерал-лейтенант Ганс Пикенброк заявил во время Нюренбергского процесса: "С августа по сентябрь 1940 года Абвер стал получать гораздо больше разведывательных запросов, относящихся к СССР. Без всякого сомнения, это было связано с подготовкой к войне с Россией (Хорьков, с.45).
В течение 1940 г. советскими органами было задержано 232 агента. Из них 119 - в районе Минска, 87 - Киева, 26 - Ле-нинграда (Хорьков, с.45)
В феврале 1941 г. ГРУ получило донесение, процитированное в докладе начальника ГРУ генерал-майора Голикова от 20 марта: "Из наиболее вероятных военных операций, которые запланированы против СССР, следующие требуют осо-бого внимания: для атаки СССР созданы три армейские группы, 1-я, под командованием фельдмаршала фон Бока, на-несет удар в направлении Петрограда; 2-я группа, под командованием фельдмаршала фон Рундштедта, - в направлении на Москву, 3-я группа, под командованием фельдмаршала фон Клейста - в направлении Киева. Предположительная дата атаки 20 марта" (Zhukov, c.273)
В середине февраля 1941 года немецкий наборщик, точные мотивы которого остались неизвестными, передал в совет-ское посольство в Берлине карманный немецко-русский разговорник, который его типография только что начала печа-тать в огромных количествах. С помощью этого разговорника немецкий читатель мог произнести много полезных рус-ских фраз и выражений, которые не оставляли сомнений в намерениях заказчика: "Ты коммунист?", "Немедленно веди меня к председателю колхоза!", "Где Красная Армия?", "Как зовут вашего секретаря парткома?", "Руки вверх, или стреляю!". Посольство немедленно направило разговорник в Москву.
В марте 1941 госсекретарь США Корделл Халл передал Константину Уманскому, послу СССР в Вашингтоне, копию гитлеровского плана вторжения, которая, по его словам, была получена от американского торгового атташе в Берлине Сэма Вудса. Вудс жил в Берлине с 1934 года и поддерживал дружеские отношения с несколькими "скрытыми антина-цистами", один из которых якобы и вручил ему копию этого документа. Халл, описывая встречу, сказал, что как толь-ко Уманский начал читать, "его лицо побелело как у мертвеца" (Russia… p.21)
В том же месяце агент ГРУ "Корсиканец" передал из Берлина: "... начальник генерального штаба Сухопутных сил, ге-нерал-полковник Гальдер, рассчитывает на безусловный успех и молниеносную оккупацию немецкими силами Совет-ского Союза, и в первую очередь, Украины, где, по оценкам Гальдера, успешные операции могут быть ускорены хо-рошей сетью железных и автомобильных дорог. Гальдер полагает, что захват Баку и нефтяных месторождений будет простым делом, их можно будет быстро восстановить после окончания военных действий... Красная армия не сможет оказать сопротивление немецкому блицкригу ..." (Евгеньев, с.37).
В марте 1941 г. военный атташе доложил в ГРУ о высказывании немецкого майора: "Мы полностью меняем планы. Мы идет на восток, против СССР. Мы захватим зерно, уголь, нефть. Тогда мы будем непобедимы и продолжим войну против Англии и Америки" (Zhukov, c. 273).
За первые три месяца 1941 года число пойманных агентов увеличилось более чем в пять раз по сравнению с соответст-вующим периодом 1940 года, на наиболее важных направлениях оно увеличилось от десяти до двадцати раз. Разведка проводилась на всем секторе предстоящего немецкого наступления до глубины 150-200 км, а вдоль направлений на Ленинград, Минск и Москву - на глубину от 300 до 400 км и более (Хорьков, с.45).
В апреле Уинстон Черчилль направил в британское посольство в Москве секретное сообщение для личной передачи Сталину. В нем сообщалось: "Гитлер, в беседе с югославским принцем Павлом заявил, что 30 июня Германия атакует Советский Союз". Но посол Криппс не смог добиться приема у Сталина. Только спустя две недели его послание было вручено второстепенному чиновнику МИДа.

[panzer_papa]

30 апреля агент ГРУ "Старшина" сообщил из Берлина: "Источник в штабе Люфтваффе сообщает... согласно информа-ции, полученной от офицера связи между Германским МИДом и штабом Люфтваффе, вопрос о действиях Германии против Советского Союза окончательно решен, и его выполнение ожидается со дня на день. Риббентроп, который до этих пор не поддерживал акцию против Советского Союза, зная твердую решимость Гитлера в этом деле, изменил свою позицию и начал защищать атаку на Советский Союз" (Евгеньев, с.38). Далее "Старшина" повторял немецкие оценки вероятной неэффективности советских ВВС в бою".
5 мая Голиков составил специальный рапорт № 660477 о концентрации немецких войск на западных границах СССР. В нем сообщалось, что силы немцев достигли к тому моменту 113 дивизий, среди которых было 12 танковых, 8 мото-ризованных и 5 горных, повсюду велись строительные работы, население приграничной зоны от Балтики до Венгрии эвакуировалось, велась интенсивная разведка приграничных районов. Этот рапорт и другие свидетельства побудили Жукова выдвинуть 15 мая предложение о предупредительной атаке накапливающихся немецких войск. Оно начина-лось следующими словами: "Учитывая, что Германия, в настоящее время мобилизует свои силы и тыловые службы, она имеет возможность предупредить наше сосредоточение и нанести неожиданный удар. Для того, чтобы избежать такой ситуации, я считаю что необходимо не отдавать инициативу в руки немецкого командования, а предупредить вражеское сосредоточение и атаковать немецкую армию в тот момент, когда она находится в процессе концентрации и еще не успела организовать фронт и взаимодействие сил" (Карпов, с. 67). Далее в отчете содержались конкретные стратегические цели предлагаемой операции, которая должна была привести к уничтожению 100 немецких дивизий, сосредоточенных в восточной Польше. Тем не менее, советские силы к 15 мая были еще недостаточны для проведения такого наступления. Во-первых, на Западном и Юго-западном направлениях находилось к тому моменту всего 102 ди-визии. Второй эшелон и резервы только начинали свое выдвижение и могли прибыть к местам дислокации лишь к на-чалу июля. К тому времени (за два месяца) немцы могли обнаружить приготовления Красной Армии и принять соот-ветствующие контрмеры. Во-вторых, как свидетельствуют источники, Красная армия была не в состоянии начать та-кое амбициозное наступление и Сталин хорошо отдавал себе в этом отчет. Несмотря на то, что о докладе Жукова сей-час хорошо известно, нет никаких доказательств того, что Сталин вообще с ним знакомился.
15 мая агент ГРУ "Рамзай", немецкий журналист Рихард Зорге, солдат немецкой армии во время первой мировой вой-ны, а в 1941 - корреспондент влиятельной немецкой газеты Frankfurter Zeitung в Японии, близкий друг и доверенное лицо немецкого посла в Токио и военного атташе посольства, передал в Москву краткое сообщение: "Война начнется 20-22 июня". 19 мая он проинформировал Москву, что "9 армий и 150 немецких дивизий будут брошены против Со-ветского Союза» (Данилов, с.18). 30 мая он послал ГРУ следующую телеграмму: "Берлин проинформировал Отта, что немецкое наступление против Советского Союза начнется во второй половине июня. Отт на 95 процентов уверен, что война начнется. ... Я вижу в настоящее время следующие свидетельства этого: ... Отт потребовал чтобы он [военный атташе - Е.К.] не передавал никакой важной информации через СССР. Транспортировка каучука через СССР должна быть сведена к минимуму. Причины немецкого нападения: сила Красной Армии не дает Германии возможность рас-ширения войны в Африке, потому что Германия должна держать большую армию в Европе. Для того чтобы полностью ликвидировать угрозу со стороны СССР, Красная Армия должна быть уничтожена как можно скорее" (Евгеньев, с.41)
В начале мая Гитлер сообщил японским официальным лицам, находившимся в Германии, о своих планах нападения на Советский Союз и выразил уверенность в том, что Япония одновременно атакует на Дальнем Востоке. В середине мая жены и дети немецких дипломатов стали паковать свои вещи и уезжать на родину. Работники немецкого консульства в Ленинграде отменили все заказы на пошив одежды в городских ателье. 11 июня Сталину сообщили, что чиновники немецкого посольства начали сжигать документы и готовиться к отъезду. 17 июня адмирал Кузнецов сообщил Моло-тову, что немецкие торговые суда спешно покидают советские порты. "Только дурак на нас нападет", ответил Моло-тов.
К лету 1941 года активность германской наземной разведки еще более возросла. Агенты сбрасывались без радиостан-ций и получали задание вернуться на немецкую сторону не позднее 15-18 июня, с тем, чтобы их сведения могли быть эффективно использованы немецким командованием (Хорьков, с.45).
2 июня полк пограничной охраны в Бресте сообщил о том, что немцы готовят понтоны, плоты и лодки во многих мес-тах по реке Буг.
5 июня ГРУ получило сообщение о том, что "в район Ясс прибывает ежедневно до 200 вагонов с боеприпасами, воен-ным снаряжением, и продовольствием. Все запасы сосредоточены вдоль железной дороги под временными навесами. Полностью организованы телефонные линии связи между батареями, командными и наблюдательными постами" (Хорьков, с. 47).
Днем 18 июня советский секретный агент в Швейцарии Александр Фут начал передавать копию немецкой сводки пла-на "Барбаросса", неожиданного нападения, которое должно было привести к молниеносному уничтожению России и предоставить в распоряжение Гитлера экономические ресурсы всей ее территории к западу от Урала. Информация Фу-та была столь подробной, что ее передача в Москву заняла целых три дня. Но его корреспондентам в Москве не нужно было ждать так долго, чтобы понять суть. В первых же строчках документа содержалось самое главное: "Общая атака на территории, оккупированные Советским Союзом, начнется в воскресенье, 22 июня, в 3 часа 15 минут утра".
Поздно вечером 18 июня на столе полковника Ивана Федюнинского, командира корпуса, расквартированного на самой границе, зазвенел телефон. На линии был сосед - командир пограничной заставы. Он сказал, задыхаясь от волнения: "Только что я допрашивал немца-перебежчика. Говорит невероятные вещи. Не знаю, можно ли ему верить?". Через полчаса Федюнинский лично прибыл на заставу. "Узнай, почему он перебежал", попросил он переводчика. "Я напился и ударил офицера", сказал солдат, "если бы я не сбежал, меня бы судили военно-полевым судом. Я всегда хорошо от-носился к русским, мой отец был коммунистом". И добавил: "Меня пощадят"? Но почему русские должны были сде-лать что-то плохое солдату армии соседнего государства, с которым почти два года назад был заключен пакт о мире? "Потому что скоро начнется война", ответил дезертир. "В 4 часа утра 22 июня немецкие солдаты перейдут границу".
Федюнинский посчитал эту информацию неправдоподобной. Только 4 дня назад, 14 июня, ТАСС назвал слухи о напа-дении немцев полностью необоснованными и объявил их неуклюжей пропагандой сил, враждебных СССР и Германии, которые заинтересованы в продолжении войны, прямо намекая на США и Великобританию. Но немец настаивал: "Ес-ли в 5 часов утра 22 июня никакого нападения не будет, можете меня расстрелять!". Федюнинский связался с генерал-майором Потаповым, командующим 5-й армией. На Потапова новости не произвели впечатления: "Не поддавайся на провокации. Немец из страха что хочешь наболтает".

[panzer_papa]

20 июня Зорге передал свое последнее предвоенное донесение: "Немецкий посол в Токио Отт сказал мне, что война между Германией и Советским Союзом неизбежна. Германское военное превосходство делает вполне вероятной воз-можность уничтожения последней большой европейской армии, потому что до настоящего времени стратегические оборонительные позиции СССР хуже, чем во время обороны Польши" (Евгеньев, 1942).
20 июня на советскую сторону перешел еще один дезертир, артиллерист из 6-й пехотной дивизии, дислоцированной в районе Сувалок. "В Сувалках сосредоточено большое количество сил. Все войска начали выдвижение в границе. Пе-хотные части расположены в 5 км от границы, артиллерия готова к открытию огня. Немецкие войска не строят поле-вых укреплений. Уже два месяца офицеры ведут пропаганду среди солдат, объясняя, что СССР является главным вра-гом Германии". (ЦАМО, ф.221, оп. 1394, д.2, л.76).
Самое поразительное, что Сталин так долго не хотел верить всем этим сообщениям. Его упрямство еще менее объяс-нимо в свете того, что Гитлер почти два десятка лет не скрывал своих планов в отношении России. В библии нацистов Mein Kampf, написанной им в тюрьме городка Ландсберг-ам-Лех, Гитлер провозгласил одну из политических целей своей партии - завоевание жизненного пространства, Lebensraum, "для того, чтобы гарантировать германской нации землю, которая ей предназначена самой судьбой". "Говоря о новых землях", продолжал он, "мы думаем в первую оче-редь о России и соседних с ней государствах".
Но Гитлера влекли на восток не только нефть Кавказа, чернозем Украины и марганец Никополя. Эту землю занимали славяне, представители "низшей, дегенеративной, рабской расы", которые на протяжении столетий смешивались с монголами. Более того, сама их политическая система, большевизм, была плодом еврейского заговора. "Любое со-трудничество с Россией не подлежит обсуждению", писал он в 1932 году, потому что "к этому славяно-татарскому ту-ловищу приделана еврейская башка" (Russia, p.22).
Заключив Пакт о ненападении, Гитлер никогда не предполагал, что тот продлится долго. 22 августа 1939 года, в тот же самый день, когда Риббентроп вылетел в Москву чтобы подписать этот документ, Гитлер заявил на конференции выс-ших нацистских руководителей: "Заключение моего Пакта означает лишь небольшой перерыв. Мы сокрушим Совет-ский Союз". Но не один Гитлер столь цинично относился к этому договору. Сталин также полагал, что этот документ ни в коем случае не означает эру мира и дружбы с Германией. Секретные протоколы, подписанные вместе с Пактом, относили к зоне жизненных интересов Советского Союза Финляндию, Прибалтику и Бесарабию. Не прошло и года, как все эти территории, кроме большей части Финляндии, вошли в состав СССР. Сталин аннексировал даже ту часть Литвы, которая попала в немецкую зону влияния. Гитлер был занят компанией во Франции и ничего не мог с этим по-делать. СССР проглотил не только в Бесарабию, но попутно и Северную Буковину, которая вообще не упоминалась в протоколах. Но Сталин, не удовлетворенный Северной Буковиной и Бесарабией, распорядился выдвинуть войска к румынской границе и начал переговоры о советских гарантиях безопасности для этой страны.
В июне 1940 года, как только Франция была повержена, а Англия выдворена с континента, Гитлер вновь обратился на восток. Для того чтобы утихомирить советские амбиции по отношению к Финляндии, он заключил с правительством этой страны договор, который, в конце концов, привел к размещению здесь немецких войск. Затем он передвинул к границе Литвы 20 дивизий, вынудив Сталина предложить немцам компенсацию за "незаконно" приобретенные литов-ские территории. Наконец, Гитлер, обеспокоенный возможной потерей нефтяных месторождений Плоешти, сам гаран-тировал безопасность румынскому правительству и, заключив договор о сотрудничестве и безопасности, вскоре раз-местил там свои войска.
Отношения с СССР все ухудшались и Гитлер решил, что настало время для немедленных действий. В июле 1940 года, еще до начала "Битвы за Англию", он устно поручил своим генералам начать штабную подготовку вторжения в Совет-ский Союз, которое назначил на весну следующего года. "Чем скорее удастся сокрушить Россию", сказал он, "тем лучше". Некоторые генералы возражали на том основании, что, как показал печальный опыт первой мировой войны, Германия не должна воевать на двух фронтах одновременно. Гитлер отвечал на это, что именно поэтому он и приказы-вает подготовить нападение. Британия, сказал он, пошатнулась от удара, но время идет, и она, с помощью Америки, сможет скоро оправиться. Советский Союз, запустивший амбициозную программу перевооружения, также сможет вскоре стать серьезным противником и ударить по Германии в союзе с Англией. Сейчас же Россия еще слаба и ее можно будет завоевать за 10 недель. "Нужно только пнуть ногой в дверь", сказал он, "и это гнилое сооружение рассы-плется в прах". Если Россия будет покорена, это станет для Англии таким ударом, что она немедленно запросит мира. "К тому же", сказал Гитлер фельдмаршалу Кейтелю, "я не для того создал великолепную армию, чтобы оставить ее гнить без дела" (Russia, p.23).
В ноябре Гитлер пригласил Молотова в Берлин для переговоров о создании четырехстороннего альянса с участием России и стран Оси - Германии, Италии и Японии. Но вместо того, чтобы обсуждать судьбу британского колониально-го наследства, Молотов потребовал у Гитлера объяснений, почему Германия направила свои войска в Финляндию и Румынию без консультаций с Москвой и в нарушение подписанных секретных протоколов. Вместо ответа Гитлер предложил России часть Индии в качестве ее доли "бесхозных" британских колоний. "Германия должна немедленно вывести свои войска из этих стран", настаивал Молотов, "и признать советскую гегемонию на Балканах и в Скандина-вии". 12 ноября, когда Молотов еще находился в Берлине. Гитлер издал новую директиву: "независимо от результатов переговоров, подготовка на востоке будет продолжена".
В течение месяца после появления директивы планы вторжения были готовы, и 18 декабря Гитлер дал старт Барбарос-се. В директиве говорилось: "Германская армия должна быть готова сокрушить Советскую Россию в ходе одной быст-рой компании, танковые клинья должны были глубоко вклиниться в советскую территорию и разгромить Красную армию, предотвратив ее отход вглубь страны". Вторжение было назначено на 15 мая 1941 года.
Одно дело - сочинять директивы, а совсем другое - их исполнять. "Когда передо мной развернули карту России, я едва мог поверить своим глазам", писал генерал Гудериан, известный в войсках под прозвищем "Шнелль Гейнц", своим победоносным "блицкригом" во Франции только что вписавший свое имя в историю военного искусства. "Я даже не делал попыток скрыть своего разочарования и отвращения". По его мнению, в 1941 г. Германия еще меньше была спо-собна вести войну на два фронта, чем в 1914. Но не все генералы были с ним согласны. Генерал-полковник Франц Гальдер, начальник Генштаба вермахта, был уверен, что за 8-10 недель, то есть в сроки, обозначенные фюрером, зада-ча вполне может быть решена и заказал зимнюю одежду только для пятой части всех войск, которую планировалось оставить в России после ее разгрома.
Атака должна была, как точно определило ГРУ, развиваться по трем главным направлениям. Группа армий "Север" должна была ударить из Восточной Пруссии в направлении Ленинграда при поддержке финнов. Группа армий "Юг" двигалась из южной Польши на Киев и затем повернуть на юг к Донбассу. В центре тяжести или "шверпункте" немец-кой атаки должен была действовать группа армий "Центр", наступавшая из Польши и Восточной Пруссии на Минск и Смоленск.
Всю первую половину 1941 года немецкие танки, артиллерия и войска снимались с запада и двигались в Восточную Пруссию и Польшу. Все шло по плану, но вскоре неожиданные события на юге заставили перенести наступление бо-лее чем на месяц - с 15 мая на 22 июня. 25 марта Германия подписала с Югославией пакт о военном и политическом сотрудничестве, но через два дня прогерманское правительство было свергнуто, пакт разорван и вместо него был за-ключен договор с СССР. Разъяренный Гитлер вывел часть войск с востока и бросил их против непокорных югославов. Сталин понял, что рискует военной конфронтацией с Германией и дал задний ход. 5 апреля советское правительство объяснило югославским представителям, что договор ни в коем случае не подразумевал советского военного вмеша-тельства. На следующий день немцы вторглись в Югославию. Но на этом балканские коллизии не завершились. Еще в 1940 году союзник Германии Бенито Муссолини решил начать восстановление былой славы Имперского Рима с захва-та Греции. 28 октября 1940 года, не ставя в известность Гитлера, он начал наступление на Грецию из уже оккупиро-ванной Албании. Но греки, с помощью британской армии, защищались отчаянно, и в апреле 1941 года Гитлеру при-шлось опять снимать войска с восточной границы для того, чтобы помочь своему партнеру. Немецкое наступление в Греции и Югославии было стремительным и успешным. К концу апреля обе страны капитулировали. Гитлер вновь мог обратиться к операции Барбаросса.

[panzer_papa]

К середине июня немецкая армия заняла позиции для атаки. Уверенность в победе крепла. На границе с Россией было сосредоточено три миллиона солдат, то есть более 80% немецкой армии, сведенных в 148 дивизий, из которых 19 были танковыми, и 14 - моторизованными. В дополнение к этому на фронте находилось 14 румынских дивизий и 25 июня к силам вторжения присоединилось еще 20 финских. Атаку должны были поддержать 6000 тяжелых орудий и 3000 са-молетов.
Но Сталин, казалось, игнорировал эту угрозу, по крайней мере, внешне. Точные мотивы его странного поведения ос-таются неясными до сих пор. После войны на этот счет было высказано много догадок. Может быть, говорили одни, он думал, что Гитлер не рискнет начинать вторжение, пока Англия еще не выведена из войны или пока Советский Союз снабжает Германию зерном, нефтью, хромом и марганцевой рудой? Даже медь СССР закупал в Америке и пере-продавал Германии. Может быть, полагали другие, Сталин считал, что концентрация немецких войск на границе нуж-на всего лишь для отвода глаз и победа над Англией продолжает оставаться главной целью? Но, скорее всего дело бы-ло в другом. 5 мая 1941 года в секретной речи выпускников военных академий Сталин заявил (и эти его слова попали в "Правду"): "мы должны быть готовы к любым неожиданностям". В той же речи он сказал (и эти слова по очевидными причинам не были напечатаны), что война с Германией неизбежна - потому что фашизм и коммунизм являются извеч-ными врагами, и если она не начнется раньше, Советский Союз сам ее начнет в 1942 году. Но в данный момент, сказал Сталин, Красная Армия слишком плохо снаряжена и тренирована, и поэтому отсрочка даст шанс укрепить ее силы. Если немцы промешкают еще несколько месяцев, начнется зима и Россия будет застрахована от нападения до сле-дующей весны. Самый опасный период, объяснил Сталин своим слушателям, продлится до августа месяца.
Логику Сталина можно понять (но принять?). Война не должна начаться до августа! Не следует давать Гитлеру повода для вторжения, возможно, придется пойти на торговые или даже территориальные уступки, если он как обычно будет выдвигать намеченной жертве какие-либо ультиматумы. Любой ценой купить этот год, необходимый для завершения "реформ Тимошенко", для оснащения армии новой техникой, учета опыта войны в Европе и компаний в Финляндии и Монголии. Слепо уверовав, что он сможет оттянуть начало войны, Сталин пропускал мимо ушей все мрачные предос-тережения и свидетельства. Судьба России была поставлена им на кон в азартной игре по умиротворению Гитлера, которая только что окончилась такой катастрофой для Франции и Англии.
Сталин настоял, чтобы никто не препятствовал немецким самолетам-разведчикам нарушать воздушное пространство СССР. Он приказывал снабжать Германию стратегическими материалами точно по графику, несмотря на то, что Гер-мания уже давно стала задерживать поставку своих собственных промышленных товаров. Сталин по своей инициати-ве, даже не получив никаких предупреждений от Гитлера, закрыл в мае посольства Югославии и Греции, тем самым молчаливо одобрив агрессию Германии против этих стран. Но самое большое деморализующее последствие имело то, что он публично отрицал возможность войны и запретил любые оборонительные мероприятия, которые могли бы по-казаться немцам враждебными.
Сообщение ТАСС от 14 июня было составлено в самых миролюбивых тонах и его целью было, возможно, получить ответное подтверждение Гитлера, что и Германия не хочет войны. Но никакого ответа не последовало. Сообщение ТАСС в Германии вообще не было опубликовано и кроме нацистской верхушки о нем никто не знал. "Сталин дрожит от страха!", прокомментировал Геббельс в своем дневнике. Хотя сообщение ТАСС не оказало никакого влияния на немецкую армию, для Красной армии эффект безусловно был деморализующим. Полковник Илья Старинов, 21 июня находясь на границе в районе Бреста, заметил на железнодорожной станции толпу солдат. Ему объяснили: "Всего лишь несколько дней назад они спали, не снимая сапог, а сейчас им разрешили идти в увольнение". "Почему?", спро-сил Старинов. "Из-за того заявления ТАСС", ответили ему.
Никто не готовился к немецкой атаке. Грузовики и тракторы, вместо того чтобы тянуть орудия, были направлены на строительство полевых укреплений. В районе Бреста солдаты находились на маневрах в летних лагерях. Многие офи-церы проводили выходные со своими семьями. Гарнизон Брестской крепости маршировал под бравурные звуки орке-стра под удивленными взглядами немецких офицеров, авианаводчиков и корректировщиков артогня, наблюдавших с западного берега Буга. Командующий Прибалтийским округом генерал Кузнецов сумел передвинуть часть своих пу-шек для отражения возможной атаки, но у них не было снарядов.
Напротив, на немецкой стороне границы все было в полной боевой готовности. Гитлер выехал в свою ставку непода-леку от Растенбурга в Восточной Пруссии. Гудериан провел весь день накануне вторжения, рассматривая в стереотру-бу Брестскую крепость, которую он всего два года назад отобрал у поляков, теперь ему предстояло проделать то же самое еще раз, только с русскими. Он был уверен в успехе. Какое- то время он колебался и даже планировал отменить артобстрел крепости как "ненужную меру", но потом все-таки решил ничего не менять "чтобы спасти жизни немецких солдат".
20 июня между пограничными знаками 300 и 301 немецкие солдаты начертили буквы "СССР" на песчаном берегу За-падного Буга и затем затоптали буквы своими сапогами, угрожая оружием советским пограничникам.
Вечером 21 июня все немецкие войска были построены, и им был зачитан приказ фюрера о предстоящей наутро атаке "в целях спасения всей европейской цивилизации и культуры". Было приказано соблюдать строгое радиомолчание. Но шум танков, бронетранспортеров, самоходных орудий и грузовиков, перевозивших солдат на рубеж атаки, скрыть не удалось. Шум двигателей все нарастал и начал тревожить советских офицеров по другую сторону границы. Из района Гродно пришло сообщение, что немцы снимают свою колючую проволоку, открывая дороги, ведущие через границу.
21 июня Сталин получил доклады, которые не оставляли уже никаких сомнений - война начнется завтра! Его политика умиротворения провалилась! Красной Армии придется встречать врага в том состоянии, в котором она находилась, то есть не готовой к войне. Но надежды не покидали его. Может быть, Гитлер пытается спровоцировать Красную армию? В 2 часа пополудни он приказал привести ПВО Москвы в боевую готовность, но только на 75%. В 5 часов вечера он выслушал наркома обороны Тимошенко, который хотел поднять войска пограничных округов по тревоге, но отказался следовать его советам, чтобы "не создавать панику без причины".
Уже ночью с 21 на 22 июня Сталин дал себя уговорить и отдал приказ №1 о приведении войск округов в полную бое-вую готовность и занятии полевых укреплений, - но "тайно", чтобы немцы не воспользовались этим для оправдания своей атаки. В пункте б) приказывалось рассредоточить и замаскировать самолеты на всех аэродромах "перед рассве-том", но в последнем пункте д) содержалось предупреждение, чтобы без специального приказа никаких других мер не предпринималось. Шифровка и передача сообщения были закончены в 30 минут первого ночи 22 июня, менее чем за три часа до вторжения. Западный округ закончил передачу приказа №1 в штабы подчиненных подразделений между 02:25 и 02:35 ночи. Получив и расшифровав сообщение, что заняло также определенное время, командующие окру-гами и корпусами запросили уточнений. "Можно ли открывать огонь, если враг ступит на нашу территорию?", запра-шивал Родион Малиновский, тогда занимавший должность командира корпуса. Ответ из Москвы: "На провокации не поддаваться, огня не открывать". Многие офицеры из-за плохой связи вообще не имели возможности что-либо уточ-нить. Прежде чем директива дошла до них, некоторых из них уже не было в живых.
Генерал Маландин в журнале боевых действий Западного фронта от 22 июня отмечает: "Примерно в 1 час ночи из Мо-сквы было получено зашифрованное сообщение с приказом привести войска в состояние полной боевой готовности на случай неожиданной атаки Германии утром 22 июня. Примерно в 02.00-02.30 [для передачи войскам округа - Е.К.] было подготовлено аналогичное сообщение о срочном занятии УРов. По сигналу "Шторм" следовало вскрыть "Крас-ный пакет", который содержал план прикрытия госграницы. Как оказалось, зашифрованное сообщение из штаба окру-га было получено штабами частей слишком поздно. 3-я и 4-я армия расшифровали приказ и начали отдавать распоря-жения, но в 10 армии приказ был расшифрован, когда война уже началась. В 04.00 немецкая артиллерия открыла огонь по нашим частям, расквартированным на границе, в округ стали поступать доклады (в основном по каналам ПВО) о воздушных бомбардировках. В 04.30 проводные коммуникации между 3-й, 10-й и 14-й армиями были прерваны. В 05.00 немцы начали наступление по всему фронту" (Первые дни..., с.45-46).
Генерал Павлов, командующий Западным округом, поздно вечером 21 июня смотрел комедию Александра Корнейчука в Минском доме офицеров. Во время представления к нему подошел начальник разведки и прошептал что-то на ухо. "Этого быть не может", ответил Павлов. Он повернулся к своему заму, генералу Ивану Болдину и назвал это сообще-ние о том, что немцы стреляют в пограничников "чепухой".

[panzer_papa]

В то время как Павлов продолжал смотреть представление, немецкие диверсанты, накапливавшиеся в приграничных районов в течение последних дней, резали телефонные линии, снимали часовых, выводили из строя неохраняемую технику. Немецкие солдаты начали сталкивать в воду секции понтонных мостов. В Кодене, на реке Буг, немецкие по-граничники, охранявшие важный мост подозвали советских караульных "по важному делу" и когда те подошли, за-стрелили их, захватив мост без всяких потерь.
В четыре часа ночи 6000 немецких орудий начали обстрел оборонительных пунктов, казарм, складов горючего и бое-припасов вдоль всей границы. Немецкие штурмовые группы бросились по заминированным мостам через Буг и захва-тили их, не дав советским саперам их взорвать. Практически все мосты через Буг на 750-км участке были захвачены неповрежденными. Немедленно по ним на восточный берег покатились танки. Кое-где вспыхивало сопротивление, но пограничникам не удавалось задержать врага надолго.
Красную армию потряс удар колоссальной силы. Линия связи были прерваны, командные пункты исчезали без следа, управление целыми дивизиями было потеряно, о судьбе многих из них никто не мог уже узнать. Немецкие радисты слышали только отчаянные призывы о помощи и бесконечное "В нас стреляют! Что делать?". На один из таких призы-вов какой-то советский штаб ответил: "Вы что там, с ума посходили? Почему передаете открытым текстом?".
В Москве никто не хотел верить сообщениям о начале вторжения. В 4 часа 15 минут ночи адмирал Кузнецов получил от командующего Черноморским флотом сообщение, что немецкие самолеты бомбят Севастополь. Кузнецов безус-пешно пытался доложить Сталину и, наконец, направил эту информацию Георгию Маленкову. Позднее Кузнецов уз-нал, что тот не стал передавать сообщение, а лично позвонил в Севастополь, чтобы узнать, было ли все это правдой.
Узнав об атаке, нарком Тимошенко проконсультировался со Сталиным и позвонил в Минск в штаб Западного округа. "Без нашего согласия никаких действий против немцев не предпринимать", сказал он Болдину. "Товарищ Сталин за-прещает нашей артиллерии открывать огонь". "Не может быть!", закричал Болдин в трубку. "Наши войска отступают! Города горят! Повсюду люди гибнут!". "Приказ остается в силе", ответил Тимошенко.
Начиналась самая кровавая война в истории человечества. Но Сталин все еще не мог поверить, даже командующим округами, кандидатуры которых он утверждал лично. И когда в 7 часов 15 минут он отдал директиву, которая хотя бы разрешала войскам открывать огонь по вторгнувшемуся противнику, то добавил при этом, чтобы Красная армия ни в коем случае не переходила бы границу и не углублялась на немецкую территорию. Но Красная Армия, при всем своем желании, уже не могла бы ослушаться этого приказа.
Ранним утром 22 июня полковник Старинов находился в Кобрине, когда немецкие пикировщики нанесли удар по рас-положенному здесь штабу 4-й армии. "Бомбы падали с визгом", вспоминал он. "Взрывы сотрясали воздух, от них за-кладывало ушит. Вверх поднимались толстые черные клубы дыма. Где-то высокий женский голос кричал в истерике неразборчивое "А-а-а-а-а-а!". Как только налет кончился, вдруг ожил громкоговоритель, находившийся на главной площади Кобрина. Каждый день в 6 утра начиналась передача новостей. С затаенным дыханием жители города слуша-ли передачу. "На полях поспевает урожай. Производство продукции опережает план. Новости войны из Сирии и Ат-лантики. Немецкие воздушные налеты на Шотландию". Завершил передачу прогноз погоды. Но люди не расходились. Они ожидали услышать объяснение тому, что произошло, почему их бомбили, идет ли уже война. "Начинаем утрен-нюю гимнастику", услышали они в ответ голос диктора. "Согнитесь в поясе. Вот так!" Выпрямились. Согнулись. Вы-прямились. Согнулись. Еще раз! Вот так! Хорошо!". Кто-то из слушателей сплюнул от отвращения. Понурые, они по-брели прочь..."
СОВЕТСКАЯ АВИАЦИЯ ПЕРЕД ВОЙНОЙ
Советские военные теоретики 30-х годов не подвергали роль авиации в современной войне никакому сомнению. О "третьем измерении современной войны" и роли авиации в концепциях "глубокой битвы" и "глубокой операции" писа-ли Михаил Тухачевский и Василий Триандафиллов. Исключительно авиационно-теоретические темы разрабатывали А.Лапчинский, А.Алгазин и С.Межеников. На русский были переведены труды Альберта Дуэ о стратегическом ис-пользовании авиации против экономики и населения враждебных государств. К 1941 году военно-воздушные силы заняли полноправное место отдельного рода войск наряду с армией и флотом.
В конце 30-х в СССР была создана мощная научно-производственная база, способная проектировать и производить большое количество машин разных типов. В 1940 году на авиацию было истрачено 40% советского военного бюджета, а общее число авиазаводов возросло на 75%. В результате, в июне 1941 года производственная база была в полтора раза больше немецкой. С 1938 по июнь 1941 советская авиапромышленность произвела 22 685 боевых самолетов (На-чальный..., с.57)
Одновременно с увеличением выпуска самолетов, конструкторские бюро создали новое поколение боевых машин: истребители Як-1, ЛаГГ-3 и МиГ-3, бомбардировщик Пе-2 и штурмовик Ил-2. В конце 1940 года было выпущено 96 самолетов новых типов (20 МиГ-3, 64 Як-1 и 12 Пе-2). К 1 июня из сборочных цехов выкатились еще 2653 новых са-молетов, хотя к 22 июня на заводских аэродромах находилось около 700 из них (ЦАМО, ф.35, оп. 107559, д.5, л. 116-154). Выход заводов полную мощность и переоснащение ВВС должны были завершиться к лету 1942 года.
Опыт войны в Монголии, в Испании и в Финляндии убедил авиационных теоретиков, что главное внимание должно уделяться достижению превосходства в воздухе и поддержке наземных операций. ВВС должны были прикрывать соб-ственную мобилизацию, нарушать мобилизацию противника, наносить удары по скоплениям войск противника и клю-чевым политико-административным, транспортным и военным центрам.
Опыт советских летчиков, участвовавших в гражданской войне в Испании - первого крупного конфликта с 1918 года, говорил о необходимости срочных реформ в авиации. Воздушные бои обнаружили неспособность советских самолетов вести борьбу с немецкими пилотами. Истребители И-16 и И-153 не могли догнать даже вражеских бомбардировщиков. Около 90% всех советских машин имели на вооружении только пулеметы, в то время как немецкие были оснащены гораздо более эффективными авиационными пушками.
Во время финской войны, спешно обученные русские пилоты не выдерживали никакого сравнения с финнами, кото-рые и на устаревших голландских монопланах Фоккер D-XXI с неубирающимися шасси (в начале войны их насчиты-валось всего 31) смогли нанести противнику непропорционально большие потери. Целые советские эскадрильи исче-зали в ходе выполнения своих заданий над территорией Финляндии и те, кто ждал их возвращения на базах в Эстонии, могли только догадываться о том, что с ними произошло (Engle, Paanen, p.124).
Хотя в ходе компании на Западе немцы применяли авиацию концентрированно, их опыт не был учтен. Наоборот, ру-ководители советской авиации децентрализовали бомбардировочную авиацию и поместили истребители в распоряже-ние армейских командующих. Согласно новым взглядам, превосходство в воздухе должно было быть достигнуто в ходе грандиозных воздушных сражений, а не за счет внезапного нападения на вражеские аэродромы, что считалось слишком трудным и малоэффективным предприятием. Как показали события июня, эти неверные посылки и полное нежелание учитывать и собственный опыт, приобретенный в Испании и Монголии, и уроки первых двух лет мировой войны, лишили ВВС возможности ответить на внезапную немецкую атаку и обрекли их на почти полное уничтожение.
В соответствие с этими теоретическими построениями, осенью 1940 года НКО отдало распоряжение о создании круп-ных истребительных соединений за счет бомбардировочных. В октябре 1940 года истребители составляли примерно 57% от общего числа самолетов, к концу года их доля должна была увеличиться еще на 3%. Число полков должно бы-ло возрасти с 249 до 323 , а число самолетов - с 19977 до 20607. Соответственно, к 1 января 1942 года число пилотов, наблюдателей и техников должно было увеличиться более чем в два раза и достичь 215 000 человек (ЦГАСА, ф. 40442, оп.2, д. 169, д. 328-335).
Перед началом войны советские наземные войска должны были быть поддержаны фронтовой и войсковой авиацией. Фронтовая была разбита на две большие группы, собственно фронтовую и армейскую авиацию. К фронтовой группе принадлежали бомбардировочные, истребительные и, в некоторых случаях, смешанные авиационные дивизии, а также отдельные полки авиаразведки, которые подчинялись непосредственно военным округам. Армейская авиация состояла из одной - двух смешанных авиационных дивизий, эскадрилий авиаразведки и связи. Смешанная авиационная дивизия, которая включала в себя от трех до пяти полков истребителей, бомбардировщиков и штурмовиков, должна была дей-ствовать по заданиям командующих армиями.
В июне 1941 года в западных округах насчитывалось 32 авиадивизии, включая 5 бомбардировочных, 8 истребитель-ных и 19 смешанных (Боевой состав, с. 7-14). Фронтовая авиация составляла 40,5% ВВС, фронтовая - 43, 7%, осталь-ное приходилось на войсковую авиацию - отдельные авиаэскадрильи, предназначенные для поддержки стрелковых и механизированных корпусов.

[panzer_papa]

Из общего числа самолетов в округах и АДД (если исключить из этого количества самолеты ПВО и летных школ) 53,4% были истребителями, 41,2 - бомбардировщиками, 3,2 - самолетами-разведчиками и 0,2 - штурмовиками (На-чальный, с. 58). Около 80% всех самолетов относились к более старым типам (И-15, И-16, СБ, ТБ-3, ДБ-3 и Р-5). С по-явлением новых самолетов в начале 1941 года, общее число типов машин составило 27, из которых 7 являлись модер-низированными версиями (типов бомб насчитывалось 86). Все это многообразие типов затрудняло снабжение и ус-ложняло организацию и применение воздушные частей. (von Hardesty, c. 17)
С 1939 по лето 1941 года персонал ВВС увеличился до 476 000 человек. Поскольку число воздушных полков должно было быть доведено к лету 1942 до 323, соответственно расширялась сеть аэродромов. Каждый новый полк, состояв-ший из 63 машин, должен был занимать 3 аэродрома. Это означало, что к 1 мая 1941 года только одному лишь запад-ному округу нужно было 592 новых аэродрома. Поэтому для строительства этих аэродромов было сформировано око-ло 100 новых строительных батальонов, в которых проходило службу 25000 человек. К концу года они должны были построить 480 новых аэродромов в западных округах. Это массовое строительство в свою очередь потребовало пере-дислокации самолетов на временные аэродромы. В итоге, скопление самолетов на существующих аэродромах сделало трудным или невозможным их рассредоточение и увеличивало их уязвимость на случай внезапной атаки. Новая строи-тельная программа выполнялась с большим опозданием и только усиливала хаос в размещении самолетов в последние предвоенные месяцы.
Из-за спешного строительства часто два авиаполка делили между собой одно летное поле, что приводило к размеще-нию в одном месте до 150 машин, стоявших из-за нехватки места буквально "крыло к крылу". Многие полки базирова-лись слишком близко к границе, в пределах досягаемости вражеской артиллерии. Например, 9-я смешанная авиадиви-зия, в составе которой насчитывалось 358 самолетов (из них 233 - новых типов), была размещена на аэродромах на расстоянии не более 40 км от границы. Часто из-за неразберихи не использовались даже те аэродромы, которые оста-вались пригодными для размещения самолетов. В Западном округе, в частности, использовалась только часть из 382 аэродромов (Glantz, p.188).
Расширение ВВС потребовало также развитие и тыловых служб. В 1940 году каждая авиационная часть имела собст-венный "авиационный парк". В случае передислокации полка его авиационный парк также должен был перемещаться следом, так что во время передислокации часть не была готова к боевым действиям. В апреле 1941 года ВВС, озабо-ченный этим дефектом, учредили новую "автономную" систему тыловых служб, создав "РАБы - районы авиационного базирования. Каждый РАБ состоял из двух или трех авиабаз, которые в свою очередь имели 3-4 батальона обслужива-ния (БАО). Каждый РАБ должен был обеспечивать несколько авиадивизий в своей зоне ответственности, а каждый БАО поддерживал свой авиационный полк. Но к 22 июня было создано только 8 из запланированных 54 РАБов, но и они были укомплектованы оборудованием лишь на 28%.
Но наиболее неэффективной была командная система. Сложная и громоздкая структура ВВС не была связана воедино, штабы полагались на стационарную проводную связь. Вся система связи была немобильной и негибкой и легко могла быть выведена из строя вражескими диверсионными действиями, что это и произошло в первые несколько дней вой-ны. Ощущалась острая нужда в подготовленных радистах и аппаратуре связи, особенно в радиостанциях. Радиосвязь использовалась редко и была ненадежной, а те части, у которых имелись радиостанции, не знали, как ими пользоваться (Glantz, 189).
Быстрый рост ВВС потребовал подготовки новых пилотов, штабных работников, техников, метеорологов. Отставание сети летных и технических школ снижало боеготовность существующих частей, потому что многие их представители были откомандированы на помощь новым подразделениям. Новая техника, поступавшая в войска, потребовала созда-ния совершенно новых программ подготовки и переподготовки.
Нельзя оставить без внимания и чистки высшего и среднего командного состава, продолжавшиеся и после начала вой-ны. Как и в наземных войсках, эти чистки ускорили процесс назначения менее квалифицированных офицеров на должности, для которых у них не было ни должного уровня подготовки, ни опыта. Оставленные ими посты в свою очередь спешно занимались столь же некомпетентными младшими офицерами. К июню 1941 года более 90% коман-диров авиационных частей находились на своих постах менее 6 месяцев. За 4 довоенных года в ВВС сменилось пять командующих. Четверо из них, Алкснис, Локтионов, Смушкевич и Рычагов были расстреляны, двое последних - уже в октябре 1941 года. Только Жигареву, впоследствии маршалу Советского Союза, назначенному в апреле 1941, удалось благополучно пережить события 22 июня.
В марте-апреле 1941 года для оценки зимнего учебного периода в войска была направлена инспекция. Проверка пока-зала, что кроме плохой летной подготовки пилоты не способны выполнять даже самые простые упражнения, вроде обычной стрельбы по наземным целям. Боеготовность частей была низкой, а качество технического обслуживания - удручающим. В зимний период среднее число часов налета составляло в Прибалтийском округе 18 часов, а в Киевском - только 6. Никаких упражнений по отработке взаимодействия с наземными войсками не проводилось вообще, штаб-ными играми и отработкой использования штатных средств связи Главный штаб ВВС не занимался. В итоговом доку-менте, составленном 8 мая, был сделан вывод, что современным требованиям, несмотря на некоторое улучшение по сравнению с 1940 годом, авиация все еще не отвечает (Волков, с. 45).
Трудности в подготовке летчиков усугублялись наличием старых моделей, что препятствовало развитию тактики ве-дения боевых действий в воздухе. Тактически советские истребители продолжали летать в составе звеньев, состоящих из трех машин в тесном клиновидном строю. Такой строй был не только менее гибким, чем "ротте" (пара) и "шварм" (две пары) Люфтваффе, но и сокращал огневую мощь, поскольку ведомые не столько стреляли, сколько старались удержаться рядом с ведущим. Тактика советских истребителей была "осторожной и негибкой, ограниченной в основ-ном горизонтальным маневром, плохо скоординированной с сухопутной армией" (Von Hardesty, p. 23). Тактика бом-бардировщиков была не лучше: "бомбардировщики летали "звеньями" или "в линию", что при малой скорости делало их крайне уязвимыми для немецких истребителей и зенитчиков".

[panzer_papa]

29 июля 1941 года генерал-майор Погребов, командир резервов ВВС, писал в своем отчете: "На основе краткого воен-ного опыта я считаю, что ВВС понесли серьезные потери в личном составе и технике и не смогли проявить себя в пол-ную силу по следующим причинам: 1. Слабо тренированные экипажи и технический персонал, незнакомые с новыми машинами (Лагг-3, МиГ-3, Пе-2, Ил-2, Як-1). Например, в первый же день когда дивизия полковника Зотова перешла под мое командование, 7 самолетов (2 Пе-2, 2 Ил-2, 2 Лагг и 1 МиГ-3) из общего числа 32 самолетов вышли из строя во время посадки или взлета. Два Ил-2 были разбиты на взлете командиром эскадрильи и его заместителем... 2. Слабая подготовка экипажей в навигации, в результате чего произошли "блуждания" и вынужденные посадки за пределами аэродрома. Например, с 15 по 26 июля произошло 16 случаев потери ориентировки в 38-й авиационной истребитель-ной дивизии в результате чего 9 самолетов было разрушено и 2 летчика погибли. В дивизии полковника Зотова в пер-вый день полетов 7 самолетов не вернулось на аэродром из-за потери ориентировки...5. Слабое командование и управ-ление в частях ВВС из-за отсутствия средств связи... (Сборник боевых... с. 161-162).
Сколько всего самолетов насчитывалось в советских ВВС? Общее число самолетов, приписанных к западным округам, АДД и трем флотам составляло 9917 машин. Тем не менее, по ряду причин не все эти самолеты могли использоваться в боевых действиях.
Во-первых, морская авиация была предназначена, в основном, для защиты флотов и могла взаимодействовать с окру-гами только в особых случаях.
Во-вторых, что еще важнее, часть самолетов была небоеспособной. К 22 июня из общего числа 8472 самолетов (округа и АДД) 13% по разным причинам не могли подняться в воздух. В округах 919 самолетов из 7133 не были боеготовыми (Начальный период, с. 63).
В третьих, для обслуживания 7133 самолетов имелось в наличии 5937 подготовленных экипажей, а 1196 машин пи-лотировать было некому. Качество подготовки экипажей также оставляло желать лучшего. Если брать авиацию окру-гов и АДД и их 8472 самолета, то 6385 экипажей могли летать днем и только в нормальных погодных условиях, 1285 могли летать в трудных условиях днем, 1192 могли летать в обычных условиях ночью и лишь 23 экипажа могли летать ночью в плохую погоду (Начальный период, с. 63).
В-четвертых, на самолетах новых типов могло летать лишь 208 экипажей, то есть в воздух могло подняться не более 15% всех машин новых типов.
Сведем все эти данные в таблицу, составленную по следующим источникам: (Начальный период, с. 62, 64). ЦАМО, ф.35, оп. 107559, д. 5, л. 4-82, л.116-233; д.16, л.276-319; оп. 10756, д.8, д. 216-271; д. 9, л. 159-216; оп. 107562, д. 13, л.171-258; оп. 74313, д.6, л. 274-379; оп. 107567, д.3, л.3-68; оп. 107559, д. 5, л.1.
Всего самолетов в ВВС на 22 июня: 20978
Из них:
в АДД 2311
в округах 13288
на флотах 1445
в летных школах 3934
Самолетов во всех военных округах: 13288
Из них:
в Западных 7133
в остальных 6155
Самолетов в западных округах: 7133
в Ленинградском: 1270
в Прибалтийском: 1211
в Западном особом: 1789
в Киевском особом: 1913
в Одесском: 950
Из них боеспособных самолетов: 6214
Наличных экипажей в западных округах: 5937
Самолетов новых типов в западных округах: 1448
Способных пилотировать их экипажей: 208
Похоже на перевернутую пирамиду, правда? На бумаге самолетов не просто много, а очень много, 21 тысяча. А когда нужно воевать, оказывается, что современных машин на фронте (с экипажами), которые могут составить конкуренцию немецким, - всего 208, то есть лишь 1% от огромного авиационного парка!
Сравнение ВВС и Люфтваффе на 22 июня не может быть сделано, исходя просто из числа машин, что означало бы бо-лее чем двукратное превосходство ВВС. Если учесть необеспеченность экипажами и небоеспособность части самоле-тов, соотношение становится 1,8 к 1, то есть еще в пользу ВВС. Но это преимущество сокращали другие факторы.
Наиболее важным было немецкое превосходство в качестве самолетов и подготовке экипажей. Немецкие летчики пре-восходили своих оппонентов с точки зрения летных характеристики и огневой мощи. Обширный, почти двухлетний боевой опыт немецких пилотов предрешил большинство воздушных поединков. Качественное превосходство немцев дополнялось организационными преимуществами. В то время как советские авиационные части были рассредоточены по военным округам, армиям и войсковым частям, и не могли использоваться сконцентрировано, как одно целое, не-мецкие самолеты были сведены в воздушные флоты, каждый из которых насчитывал до 1000 машин. В результате ВВС действовали раздробленно, а Люфтваффе концентрировались для ударов по ключевым секторам и в наиболее важный момент. Более того, за два года войны координация действий между самолетами разных типов и наземными войсками была доведена до самого высокого уровня. Хотя НКО подготовил в 1941 году ряд мер по улучшению боего-товности авиации в округах, многие из этих мер были сочтены несвоевременными из-за боязни спровоцировать нем-цев на ответные действия (Glantz, p. 193).
22 ИЮНЯ 1941 г.
Что же произошло 22 июня 1941 г.? Обратимся к событиям этого дня и начнем с картины, которую рисуют нам немец-кие источники.
"22 июня 1941 года. 3.20 утра. Еще немного - и восходящее солнце высушит росу... на крыльях истребителей 23-й ди-визии ВВС, выстроившихся на аэродроме около Ровно... Внезапно глухой рев моторов разорвал тишину. ...с запада выскользнули три самолета, пересекли на бреющем полете границу летного поля и устремились к длинным шеренгам истребителей. Через секунду ...из их брюха хлынул ливень двухкилограммовых осколочных бомб, ...бомбы со свистом падали вниз и взрывались среди стоявших истребителей. Раскаленные осколки врезались в крылья и фюзеляжи, про-бивали бензобаки... Потоки горящего бензина заливали один истребитель за другим. Густое облако маслянистого дыма клубилось и росло над аэродромом.
Три Хейнкеля-111 53-й бомбардировочной эскадры... развернулись и прошлись над аэродромом еще раз, поливая пу-леметным огнем пылавшие обломки. Затем, выполнив свое задание, ушли на запад, в то время как ошеломленные лет-чики выскакивали из своих постелей. Менее чем за 2 минуты 23-я дивизия ВВС как боевая часть перестала существо-вать, не успев сделать ни одного выстрела в свою защиту. Командир дивизии полковник Ванюшкин стоял среди об-ломков и плакал. ... К полудню 22 июня советские ВВС потеряли 1200 самолетов: 300 было сбито в воздушных боях, а 900 уничтожено на аэродромах..." (Военные летчики, с. 58-59).
"...благодаря обширной фоторазведке, проведенной в основном частью Aufklaringsgruppe полковника Ровеля в пред-шествующие месяцы, были обнаружены все авиабазы ВВС. Они попали под атаку Ju-88 и He-111, в то время как удары с малой высоты наносили Bf-110 и несущие бомбы Bf-109. Немногочисленные советские истребители, поднявшиеся в воздух, были легко уничтожены. В этот день [22 июня - Е.К.], потеряв всего 32 самолета, Люфтваффе уничтожило 1811 советских самолетов, почти все они, кроме 322, были уничтожены на земле.
...На центральном и южном фронте было уничтожено, с 22 по 28 июня, 1570 и 1360 советских самолетов. 1-й воздуш-ный флот (группа армий Север, штаб-квартира в Инстербурге, Восточная Пруссия) объявил о 1211 уничтоженных в воздухе и 487 на земле с 22 июня по 13 июля 1941. ...эти заявления были, без всякого сомнения, преувеличены, но нет сомнений, что советские потери были огромны (Hitler's Luftwaffe, р. 41).
"за период 22 - 30 июня... русские потеряли 4990 самолетов всех типов".
"В результате этих неожиданных ударов воздушные силы западных округов в первый день войны потеряли около 1200 самолетов, включая 800, которые были уничтожены на аэродромах". Редактор пишет в сноске: "немцы заявили (для всего фронта) о 322 самолетах, уничтоженных в воздухе и 1489 - на земле. Частично это несоответствие в числе унич-тоженных на земле самолетов объясняется тем, что часть самолетов могла считаться поддающейся ремонту, но многие из них были потеряны, когда немецкие войска захватили аэродромы.
...аэродромы (Тарново и Долюбово) расположенные прямо на границе были обстреляны немецкой дальнобойной ар-тиллерией (Luftwaffe, p. 239).
..."было раннее воскресное утро и многие солдаты были в увольнении, сказал полковник Ванюшкин, командир 23-й воздушной дивизии, взятый позднее в плен [Опять этот Ванюшкин! – Е.К.]. С русской беспечностью, которая вошла в поговорку… и старые и новые типы стояли все вместе не закамуфлированными рядами..." (Becker, p. 312-313).
...эффект внезапной атаки на советские аэродромы был опустошающим. ...4-х фунтовые осколочные бомбы....
..."Мы с трудом верили своим глазам", докладывал капитан Ганс фон Ханн, командир I/JG3, оперировавшей в районе Львова. "Ряд за рядом разведчики, бомбардировщики и истребители стояли в линиях как на параде. Мы были удивле-ны числом аэродромов и самолетов, которые русские готовили против нас" (Becker, p. 313).
В секторе 2-го воздушного флота около Брест-Литовска советская эскадрилья, пытавшаяся подняться в воздух, была разбомблена в момент взлета. Позднее оказалось, что периметр летного поля был завален сгоревшими обломками (Becker, p. 314).

[panzer_papa]

..."SD2 - осколочные бомбы, прозванные "дьявольское яйцо", которые были в секретном списке, сейчас сброшены пер-вый раз в больших количествах. Всего лишь 4-х фунтов весом, они были снабжены маленькими стабилизаторами и первоначально предназначались для атаки пехоты с воздуха. С взрывателями, срабатывающими или при ударе о зем-лю, или над землей, результатом взрыва был разлет 50 крупных и 250 более мелких осколков шрапнели на расстояние 12-13 метров (там же).
1811 самолетов уничтожено: 322 в воздухе: 1489 - на земле. …для Геринга, командующего Люфтваффе, результаты показались столь невероятными, что он приказал их секретно проверить. В течении нескольких дней офицеры его штаба ездили по захваченным аэродромам, считая сгоревшие обломки русских самолетов. Результат был еще более ошеломляющим, общее их число превысило 2000. …в секторе западного округа 528 машин уничтожено на земле и 210 в воздухе (Becker, p. 317).
О своем первом боевом вылете 22 июня рассказывает немецкий летчик Гейнц Ноке, после войны написавший на осно-ве своих дневниковых записей книгу воспоминаний "Я летал за фюрера". (Автор комментариев просит у читателей прощения за то, что цитирует этот достаточно одиозный документ без купюр). Хотя эта выдержка повествует о налете на штаб одной из армий Прибалтийского округа, вряд ли приходится сомневаться, что то же самое творилось в тот день и над аэродромами:
"22 июня 1941 года.
04:00: Тревога всем стаффелям. Аэродром кипит жизнью. Всю ночь я слышу отдаленное гудение танков и машин. Мы находимся всего в нескольких километрах от границы.
04:30: Все экипажи собрались в операционной комнате для инструктажа. Наш командир, капитан Войтке, зачитывает специальный приказ фюрера всем вооруженным силам.
05:00: Мы взлетаем и вступаем в бой. В нашем стаффеле 4 самолета, в том числе и мой, были оснащены бомбосбрасы-вателями и за последние несколько недель я усиленно практиковался в бомбометании. Сейчас под брюхом моего доб-рого "Эмиля" (Bf 109E - "Emil") находятся крепления для сотни 2-кг осколочных бомб. Я с удовольствием сброшу их Ивану под его грязные ноги.
Летя низко над широкими равнинами, мы замечаем бесконечные немецкие колонны, которые катятся на восток. Груп-пы бомбардировщиков над нами и пугающего вида пикировщики "Штука" на одной с нами высоте летят в том же на-правлении. Нам предстоит атаковать с бреющего полета один из русских штабов, расположенный в лесах к западу от Друскининкая.
На русской территории, напротив, все кажется спящим. Мы обнаруживаем штаб и пролетаем над деревянными зда-ниями, но не видим ни одного русского солдата. Спикировав на один из бараков, я нажимаю кнопку бомбосбрасывате-ля. Я отчетливо ощущаю, как самолет, избавившийся от груза, подпрыгивает вверх.
Другие тоже сбрасывают свой груз. Огромные массы земли фонтанами поднимаются в воздух и на какое-то время мы не можем ничего разглядеть из-за дыма и пыли.
Один из бараков яростно пылает. С машин, стоящих рядом, был сорван камуфляж, а сами они опрокинуты взрывом. Наконец-то Иваны проснулись. Сцена внизу напоминает развороченный муравейник, внизу все суетятся в замешатель-стве. Пасынки Сталина в одном нижнем белье ищут укрытия в лесу. Зенитчики начинают в нас стрелять. Я прицели-ваюсь в одного из них и открываю огонь из пушки и пулеметов. Иван, стрелявший из орудия в одном нижнем белье, падает на землю.
А сейчас - за следующего!
Еще один разворот и я угощу вас свинцом. Русские быстро вскакивают и стреляют в ответ. "Ну, погодите, сейчас будет мой черед повеселиться, ублюдки!"
Я разворачиваюсь для новой атаки.
Я никогда не стрелял еще так точно, как сегодня. Я опускаюсь на высоту двух метров, почти срезая верхушки де-ревьев. Затем резко тяну ручку управления на себя. Мои Иваны лежат ничком возле своего орудия. Один из них вска-кивает на ноги и несется к деревьям. Остальные продолжают лежать.
Я делаю еще пять или шесть заходов. Мы кружим вокруг лагеря как осы. Почти все бараки горят. Я стреляю в грузо-вик. Он загорается после первой же очереди.
05:56: Полет в строю.
Командир видит наши смеющиеся лица во время доклада.
Заклинание, наконец, развеяно. Мы уже долгое время мечтали сделать большевикам что-либо подобное. Мы испыты-ваем не столько ненависть, сколько крайнее презрение. Для нас настоящее удовольствие - втоптать большевиков в грязь, из которой они и произросли [Jawohl! - Е.К.]"(Knoke, p.44-46).
Но - дальше.
Командующий немецкими бомбардировщиками генерал Вернер Баумбах:
"Истинная цифра русских потерь к 11 декабря составляла 8500 самолетов (Baumbach, р.136).
"...за 24 часа 1817 русских самолетов было уничтожено, из них 1498 - на земле, 322 сбито истребителями и зенитным огнем. Геринг отказался поверить этим цифрам и послал специальные подразделения исследовать аэродромы, которые тем временем захватила армия. Они насчитали обломки 2000 русских самолетов" (Paul, p. 219).
"...всего советских самолетов 12000-15000, из них 7000 было сосредоточено в западных округах и на оккупированных территориях".
"...по данным немецкой разведки, на Европейской территории - 5700 самолетов, из них - 2980 - истребители. Это ока-залось серьезной недооценкой, самолеты в резервных парках не были учтены".
"22 июня... внезапность полная... на многих аэродромах строительство еще не закончено и самолеты стояли крыло к крылу как будто для инспекции. Это была невероятно привлекательная цель. Пилоты Люфтваффе были уверены, что русские сами планировали массовую атаку. ...Когда бомбардировщики закончили свою работу, истребители расстре-ляли все, что осталось".
"Люфтваффе заявили о 1489 уничтоженных на земле и 322 в воздухе или зенитками. Официальная советская история признает 1200 потерь, из них 800 - на земле... Хотя самолеты на земле были уничтожены, их пилоты не пострадали, и что было самым важным... это упрощало впоследствии задачу формирования новых подразделений" (Spick, p.75-78).
"1200 самолетов в первые 8 часов…"
"...атаки на советские авиабазы привели к коллапсу русского командования, неспособного контролировать свои части. Отчаянные призывы, передаваемые в эфир открытым текстом, оставляют впечатление хаоса. По данным личного дневника Мильха: 1800 самолетов уничтожено в первый день, 800 - 23 июня, 557 - 24-го, 351 - 25-го, 300 - 26-го. Во-прос, смогли ли Люфтваффе уничтожить так много самолетов - можно даже не обсуждать, … катастрофа колоссально-го масштаба…" (Murray, p.82-83).
"В течение нескольких дней He-111, Ju-88, Dо-17 совершали каждые сутки от четырех до шести вылетов, Ju-87 от семи до восьми, Bf-109 и Bf-110 - от пяти до восьми, в зависимости от расстояния до целей. Между 22 и 25 июня 1-й корпус атаковал 77 аэродромов в ходе 1600 вылетов, первые бомбардировщики обнаружили вражеские машины на земле, не-защищенными, часто стоящими длинными рядами, чрезвычайно уязвимыми к действию осколочных бомб, 4-х фунто-вых SD-2, которые бомбардировщики и истребители-бомбардировщики несли в больших количествах. ...за 22 июня уничтожено 1800 вражеских самолетов, 29 июня ОКВ сообщил об уничтожении 4017 советских самолетов и немецких потерях в 150 машин".
"Геринг не поверил Кессельрингу, что в одном лишь центральном секторе было уничтожено 2500 самолетов, и назна-чил расследование. Его проверка показала, что Кессельринг даже преуменьшил успех своих пилотов и истинная цифра была на 200-300 больше, чем он сообщал вначале".
"... 30 июня большие воздушные сражения разыгрались в районе Бобруйска, когда советские самолеты попытались предотвратить форсирование немцами реки Березины. 110 советских самолетов было сбито".
"В первые 3 дня 1-й воздушный флот сбил 400 самолетов противника и уничтожил 1100 на земле, в следующие три месяца - еще столько же... К 30 августа 2-й воздушный флот сбил 1380 самолетов и 1280 уничтожил на земле". (Cooper, 222-223).

[panzer_papa]

"Первая атака ... 31 аэродром у границы атакован, к концу дня 1800 русских самолетов было уничтожено. К концу не-дели Геринг заявил об уничтожении 4990 самолетов, Люфтваффе потеряли 179 машин. 9 июля JG3 сбили 27 русских бомбардировщиков, пытавшихся атаковать их аэродром, за 15 минут. К 26 июля Ме-110 совершили 1574 вылета, сби-ли 92 самолета противника в воздухе и 823 уничтожили на земле. Счет ZG 26 - 620 советских самолетов".
"30 августа летчики JG3 уничтожили 1000-й русский самолет. 19 августа при атаке советского аэродрома в 17 милях к юго-западу от Ленинграда самолеты ZG 26 сожгли 30 истребителей, повредили 15 и сбили 3, увеличив свой счет до 191 в воздухе и 663 на земле".
"8 сентября JG 51 - 2000-я воздушная победа. К 10 сентября - 1357 вражеских самолетов в воздухе, 298 на земле".
"4-й воздушный флот - 800-я воздушная победа к 20 октября".
"К 12 ноября 2-й флот - 40000 вылетов, 2169 советских самолетов уничтожено в воздухе, 1657 - на земле. Вероятные потери противника - еще 281 самолет уничтожен и 811 повреждено" (WWII… p.55-56).
"Во время первого вылета я замечаю бесчисленные укрепления, построенные вдоль границы. Они тянутся на многие сотни километров. Частично они еще недостроены. Мы летим над незаконченными аэродромами: там - только что по-строенная бетонная взлетная полоса, здесь уже стоят самолеты. Например, вдоль дороги на Витебск, по которой на-ступают наши войска, находится один из таких почти законченных аэродромов со множеством бомбардировщиков "Мартин". Им не хватает либо горючего, либо экипажей [подчеркнуто мной - Е.К.]. Пролетая над этими аэродромами и укреплениями, каждый понимает: "Мы ударили вовремя...". Похоже, Советы делали эти приготовления, чтобы создать базу для вторжения против нас. Кого еще на западе хотела бы атаковать Россия? Если бы русские завершили свою подготовку, не было бы почти никакой надежды их остановить" (Rudel, p.21-22).
***
А теперь - советские источники.
Первые же доклады позволяют судить о той серьезнейшей ситуации, в которой оказались ВВС после начала немецкого нападения. Операционный отчет Северо-западного фронта, подписанный в 10 часов вечера 22 июня сообщает, что в ходе вражеских атак уничтожено 56 советских самолетов в воздухе и 32 - на самих аэродромах (Сборник боевых доку-ментов ... далее - вып.34, если не указано иное, с. 43). Еще один отчет, посланный следом в НКО, увеличивает потери до 100 машин и признает, что враг достиг полного превосходства в воздухе (Сборник боевых документов ... с. 44). В сводках все время поднимается проблема отсутствия связи с авиационными частями.
26 июня командующий фронтом Кузнецов доложил: "75% экипажей не пострадали. Материальные потери составляют 80%. Прошу усилить фронт тремя смешанными авиадивизиями. В первую очередь нужна матчасть и пилоты".
К 4 июля ущерб, нанесенный авиации фронта становится ясным из перечня того, что осталось: "6-я смешанная авиади-визия ... 69 самолетов, 7-я - 26 самолетов, 8-я - 29, 57 - 29 самолетов. За 12 дней с момента начала военных действий из 887 самолетов фронта в наличии осталось всего 153 машины (Сборник боевых документов ... с. 119).
21 июня 1942 года генерал Д.Кондратюк, командующий 6-й армией, приготовил отчет о воздушных операциях Северо-западного фронта в первые дни войны. В этом отчете он писал о проблемах, с которыми столкнулся фронт. Он отметил нехватку аэродромов и ведение строительства практически на всех имевшихся аэродромах - 21 постоянном и 49 опе-рационных. Несмотря на усилия по маскировке самолетов, немецкие разведывательные полеты свели эту работу к ну-лю. Он особо выделил следующие проблемы авиачастей фронта: концентрацию самолетов на существующих аэродро-мах и отсутствие аэродромов в глубине, что увеличило уязвимость для немецкой атаки; близость аэродромов к грани-це, плохое рассредоточение самолетов и планирование перемещений частей; наличие старых самолетов и оборудова-ния; неспособность пилотов летать ночью и в плохую погоду; недостаточную штабную работу и недостаток взаимо-действия между родами войск; плохую радио- и проводную связь; крайнюю нехватку авиаразведки; незавершенное реформирование; неадекватное мобилизационное планирование тылового обеспечения.
В заключение Кондратюк пишет: "Год войны показал. Что военно-воздушные силы Красной Армии не отвечали тре-бованиям войны. ...полк, базирующийся на двух или трех аэродромах, терял оперативный контроль над своими со-ставными частями, штабная организация не обеспечивала управление боем. ...Частая реорганизация авиации оказала негативный эффект на боеспособность частей... Отсутствие плана действий военно-воздушных сил в случае войны привело к потере значительного числа самолетов и пилотов. Управление средствами радио... не было отработано" (Сборник боевых документов ... с. 179-183).
Авиабазы Западного округа пострадали в первые дни войны еще больше. Немцы начали военные действия с опусто-шающих атак на всю сеть аэродромов Западного округа, а немецкие диверсионные группы перерезали наземные линии связи. Поскольку коммуникации были нарушены, сообщения о потерях поступали крайне медленно, если доходили вообще, и командующие могли только воображать какие опустошения немецкая авиация наносила в воздухе и на зем-ле. Ясно, что немцы сумели сразу же достичь подавляющего превосходства в воздухе. Командующий авиацией фронта И. Копец убедившись, что ее больше не существует, покончил жизнь самоубийством, избежав тем самым судьбы, по-стигшей вскоре командующего фронтом Д. Павлова, который был расстрелян по приказу Сталина вместе с офицерами его штаба.
Первый подробный доклад об авиации Западного фронта появился 31 декабря 1941 года. Два раздела отчета, написан-ного Н.Науменко были посвящены трезвой оценке состояния ВВС перед войной и ее участию в боевых действиях в первые восемь дней войны: "К апрелю 1941 года боеготовность частей военно-воздушных сил можно характеризовать следующим образом: истребители - полная неспособность стрелять и вести воздушный бой, бомбардировщики - огра-ниченная способность, нет разведавиации, поскольку 8 ее эскадрилий получили 6 самолетов. 313-й и 314-й разведпол-ки: все экипажи из молодых пилотов в наличии, но нет самолетов... 314-й полк разведывательной авиации ... к началу войны только 6 экипажей летали на Як-4. 215-й штурмовой авиаполк - 12 штук И-15, шла подготовка пилотов на Ил-2, которых в то время округ еще не имел" (Сборник боевых документов ... с. 127)
Науменко отметил, что все авиадивизии имели старые самолеты кроме 9-й смешанной, которая были оснащена 262 новыми самолетами Миг-1 и МиГ-3. Но только 140 пилотов дивизии могли летать на этих новых самолетах, подготов-ка сопровождалась серьезными авариями... "Интерес к тренировочным полетам на старых самолетах упал, все хотели летать на новых машинах... Несмотря на военные-штабные учения... штабы имели недостаточный опыт...". Он пишет далее: "В результате действий немецких и белопольских диверсантов с 23:00 21 июня все проводные коммуникации между штабом округа, штабами авиадивизий и полками были перерезаны... каждый аэродром был предоставлен само-му себе. Так начиналась Великая отечественная война" (Сборник боевых документов ... с. 130).
Далее Науменко переходит к итогам первых восьми дней боев:"22 июня во время первой атаки враг уничтожил 538 наших самолетов (из 1022 истребителей и 887 бомбардировщиков) и потерял 143. Через 8 дней наши потери составили 1163 самолета. К 30 июня осталось 498 самолетов (Сборник боевых документов... с. 131).
Самые мощные части ВВС находились, как и в случае с наземными войсками, в Киевском военном округе. Несмотря на свою силу, авиационные части страдали от тех же самых проблем. 21 августа командующий ВВС Жигарев получил отчет об авиации Киевского округа в предвоенные месяцы и первые дни войны.
Согласно данным автора отчета, полковника Астахова, в 11 авиадивизиях округа и 32 полках насчитывалось 1166 ис-требителей, 587 бомбардировщиков, 197 штурмовиков и 53 разведывательных самолета. В это число входило 223 но-вых истребителя МиГ-3 и Як, новые бомбардировщики Пе-2 и Су-2 и 31 самолет-разведчик Як-4. Большинство пило-тов старых самолетов были хорошо подготовлены к полетам в обычных условиях, но не могли выполнять более слож-ные задачи. С другой стороны пилоты новых типов самолетов имели только начальную подготовку и не могли счи-таться боеспособными.

[panzer_papa]

Астахов суммирует характеристику боеспособности авиации округа: "В целом, авиация Юго-восточного фронта не была достаточно подготовлена к боевым операциям по следующим причинам:
а. Во время переоснащения авиации фронта новым вооружением, некоторые из старых, полностью сформированных авиационных полков (52-й и 48-й полки авиации ближнего действия) не имели достаточного количества новых типов самолетов для ведения боевых операций, и их старые машины использовались в новых частях. В результате, до начала войны, эти полки оказались в состоянии низкой боевой готовности...
в. Некоторые авиационные полки, сформированные в 1940 году (224-й, 225-й, 138-й) имели техники только на 20-50% от нормы и в результате их участие в боевых действиях было незначительным.
г. Дивизионные и полковые командиры плохо использовали зимний период 1940-1941 для тренировок, в то время как аэродромы были покрыты снегом и в результате подавляющее большинство молодых пилотов очень мало летали зи-мой ... а период с мая по июнь не дал им достаточной подготовки для ведения боевых действий.
д. Перед войной авиация Юго-западного фронта не смогла решить проблему маскировки аэродромов и самолетов и организовать противовоздушную оборону. Это объяснялось не только отсутствием необходимых средств маскировки и нехваткой средств ПВО, но также тем фактом, что командиры на всех уровнях не уделяли этим вопросам большого внимания.
е. Отсутствие необходимой организованности ... в действиях фронтовой авиации при отражении вражеских атак на наши аэродромы в первые три дня войны подтвердили, что боеспособность авиачастей фронта низкая и в этот крити-ческий период... действия авиации не соответствуют требованиям приказа НКО № 075".
Из-за этих и иных проблем", писал далее Астахов, "авиация Юго-западного фронта не была готова к отражению вне-запного нападения противника 22.06.41". В результате с 22 по 24 июня немцы уничтожили 237 самолетов на аэродро-мах. Неисправная техника и плохая тренировка привела к потере еще 242 самолетов из-за аварий в период с 22 июня по 10 августа, что составляет 13% всех потерь (1861 самолет). (Сборник боевых документов ... вып. 36, с. 109-116)
И последнее. Данные по захваченным немцами советским самолетам известны. Например, по немецким данным, (см. комментарии на стр. 35 книги "The Soviet Air Force in World War II") к 8 июля 1941 года войска группы армий Центр захватили на аэродромах 242 советских самолета, а всего число захваченных самолетов во всех западных округах вряд ли могло превышать 1000 самолетов, просто потому что в авиации Западного округа было больше всего самолетов (после Киевского) и немцы продвигались здесь быстрее. Немцы вряд ли числили неисправные и разбитые при налетах самолеты в числе захваченных. Зачем им было чинить эти машины? К последним они относили, скорее всего, только технически исправные самолеты, некоторые из которых, получив опознавательные знаки Люфтваффе, использовалась в немецких авиачастях (см. раздел 6).
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ
(Читая статью Марка Солонина)
Сразу должен оговориться, что статья Марка Солонина мне показалась весьма занимательной (а иначе я и не стал бы ее комментировать). Впрочем, любая попытка самостоятельно анализировать такую сложную тему заслуживает всяче-ской поддержки, независимо от исхода. Но давайте, тем не менее, посмотрим, в какой степени удалась она автору?
Главный тезис автора сформулировать легко: "до 22 июня советских самолетов было очень много, а в считанные дни почти ничего не осталось. Немцы столько уничтожить ни на земле, ни в воздухе не смогли бы. Вывод - большую часть советской авиации бросили и уничтожили сами сталинские соколы". Пройдемся по тексту и посмотрим, как автор до-казывает свою гипотезу? (отрывки из статьи его статьи выделены курсивом).
"Буквально каждая наша автомашина растреливалась" - это заявил на суде расстрелянный вместе с Павловым ко-мандующий 4-ой армией генерал-майор Коробков.
Во-первых, если Коробков расстрелян, то выступать на суде он уже не сможет, а во-вторых, означает ли это, что Пав-лов и Коробков и находились в одной из расстрелянных (кем?) автомашин? Это так, для разминки…
Странно, но на протяжении многих десятков лет в исторической литературе даже и не ставился вопрос – а куда же она (советская авиация) делась? Точнее говоря, ответ был готов, очень прост, а посему и вопрос никем не подни-мался. Самолеты были "устаревших типов", летчики не имели боевого опыта, к тому же в первые часы нападения немцы разбомбили все наши аэродромы (из книги в книгу кочевали цифры: 66 аэродромов, 800 самолетов, уничтожен-ных на земле).
Кажется, И.Бунич был первым, кто задал, наконец, очевиднейший вопрос: "Почему официальная история объявила катастрофой потерю за два дня войны 1200 самолетов, когда их было 11 тысяч?"
Не собираемся критиковать одновременно и г-на Бунича, но все-таки его цифры нуждаются в уточнении. Не 1200 за два дня (нельзя ли привести источник таких сведений?) из 11 тысяч (где они находились?), а 1200 самолетов за восемь с половиной часов 22 июня (с 3.30 ночи до 12 часов дня) из 7133, числившихся в западных округах без АДД (см. раз-дел 2).
Примем пока на веру и версию об уничтожении тысячи самолетов одним ударом по "всем" аэродромам – к этому вопросу мы вернемся позднее. В любом случае, даже самый "устаревшего типа" самолет, дабы быть сбитым в воз-душном бою, должен был в этот самый воздух подняться,
Так уничтожение на земле или гибель в воздухе в ходе боя? Ведь это совершенно разные вещи. Самолету не обяза-тельно подниматься в воздух или встречать там противника, чтобы выйти из строя... Почему "в любом случае" и что это за случаи?
Другими словами, участники войны должны были стать свидетелями апокалиптического зрелища: воздушных боев с участием 10-15 тысяч самолетов.
Нет, не должны были! Если мы "приняли на веру" "версию" об ударе по аэродромам, причем тут "другими словами"? Разве "атака на аэродромы" это, другими словами, "грандиозные воздушные битвы"? Никаких апокалипсических боев - см. главу 2 и 3, дефекты ВВС накануне войны. Да вот хотя бы взять интересные воспоминания техника штурмового авиаполка, опубликованные на этом же сайте: 22 июня ни один Ил-2 не смог взлететь – в карбюраторах оказалась во-да! И никаких воздушных битв не потребовалось. Да и неужели можно поверить, что при отсутствии элементарной связи кто-то смог столько машин поднять в воздух (одновременно!) и еще как-то ими управлять? Боевые самолеты - не стая ворон, - захотели - полетели, захотели - опустились, никакого обслуживания не надо. Конечно, никто 10 тысяч машин в воздух одновременно не поднимал и не мог поднять. Одна из главных причин огромных потерь - спокойная, методичная, профессиональная работа немцев. И так - месяцами, хотя вскоре они уже переключились на поддержку наземных войск - с кем в воздухе особенно сражаться? А самое большое воздушное сражение вообще всей второй ми-ровой войны, - 5 июля 1943 на Курской дуге, когда наши летчики силами всего 400-500 машин (а не 10 тысяч, конеч-но) пытались нанести предупредительный удар (подготовленный за несколько месяцев) по немецким аэродромам. Но JG3 и JG52, предупрежденные немецким радаром «Фрейя» в Харькове поднялись на перехват. 120 советских самоле-тов было сбито, а остальные - рассеяны и ущерба почти никакого не нанесли. (Becker, p. 433-434).
Почему же вместо этого свидетели событий пишут: "нашей авиации НЕ ВИДНО? Не заметили, не запомнили?
Не видно, потому что часть самолетов уже уничтожена на земле, некоторые уже сбиты прямо над аэродромами, а большинство просто не может подняться в воздух из-за отсутствия приказа на взлет, неисправностей, нехватки пило-тов, горючего, боеприпасов. Вот это и означает подавляющее господство в воздухе, только что завоеванное (и уступ-ленное!) - ни одного вражеского самолета не видно.
Может быть, пора уже в порядке гипотезы предположить, что грандиозной битвы в воздухе никто не заметил, по-тому что ее не было?
Битвы с 10-15 тысячами участников? Конечно не было, разве кто-то пытается это доказывать? Можно даже не считать это гипотезой. Самый известный воздушный бой июня - уничтожение 30 июня 1941 г. советских бомбардировщиков, пытавшихся бомбить танковые колонны немцев, смыкавшиеся вокруг Минска. К вечеру 114 советских машин, летев-ших без истребительного эскорта, было уничтожено, а летчики JG51 сбили 1000-го противника начиная с 1939 года. Коммодор гешвадера, оберст Вернер Мельдерс сбил пять машин, доведя свой личный счет до 82 (Becker, p. 318-319).
Для проверки этой гипотезы автор предлагает прибегнуть к простой и беспристрастной науке – арифметике.
Небольшое отступление. Говорить, что арифметика беспристрастная наука, а я вот ее использую, и, следовательно, мои выводы математически неоспоримы и беспристрастны - не совсем корректно. Или совсем не корректно. Здесь мы не 10 на 5 делим, а пытаемся найти подходы к решению уравнений с тысячью неизвестных. Вспомним воду в карбю-раторах Илов!

[panzer_papa]

Было еще 179 двухмоторных Ме-110, но они к тому времени из состава истребительных групп Люфтваффе были исключены и использовались как разведчики и скоростные легкие бомбардировщики.
Ме-110 создавался как тяжелый истребитель с большим радиусом действия и прекрасно мог сбивать (и сбивал!) рус-ские самолеты, независимо от того, в каких именно частях числились эти машины - истребительных или бомбардиро-вочных. К 26 июля Ме-110 совершили 1574 вылета, сбили 92 самолета противника в воздухе и 823 уничтожили на земле. Ме-110 из ZG 26 за тот же срок уничтожили 620 советских самолетов. Только за один день 19 августа (война уже идет два месяца!) при внезапной атаке (а атаки у немцев все равно получаются внезапными! – советских радаров нет, наблюдателей мало, связь плохая) советского аэродрома в 25 км к юго-западу от Ленинграда летчики ZG 26 со-жгли на земле 30 истребителей, повредили 15 и сбили 3, увеличив свой счет до 191 сбитых в воздухе и 663 на земле. Обратим внимание на это соотношение: 30-15-3, оно достаточно типично для потерь во время внезапной атаки аэро-дромов.
Бомбардировочные эскадры располагали 893 двухмоторными бомбардировщиками (281 Не-111, 510 Ju-88 и 102 Do-17), а также пикирующими штурмовиками Ju-87 в количестве не то 307, не то 340 штук. С учетом 120 разведчиков общая численность боевых самолетов Люфтваффе составляла 2534 единицы.
Хорошо бы добавить сюда еще финскую и румынскую авиацию и получится 2937. "А кто такие эти финны", скажет иной читатель, "наверное, автор правильно их вообще не учитывает". Ничего не может быть дальше от истины! Имен-но финны добились наивысшего результата среди союзников Германии. В 1941-1944 гг. они уничтожили в воздухе 1567 советских самолетов. Эти победы одержали всего 155 пилотов финских ВВС, из них 87 - половина! самый высо-кий процент среди ВВС мира, получили титул аса. Самыми результативными оказались: Эйно Юутилайнен (94 само-лета), Ханс Винд (75 побед) и Эйно Луукаанен (51) (Военные летчики, с. 373-379).
"Ну а румыны-то? Уж эти-то точно ни при чем?", спросим мы, и опять ошибемся. К. Контакузино - 60 побед (меньше чему Кожедуба, но больше, чем у Покрышкина). А.Сербанеску - 55 советских машин. Ф. Буду - 40 жертв (Военные летчики, с. 385-387).
Из них в боеспособном состоянии 22 июня 1941 г. находилось около 2000 [15], т.е. один самолет на километр будуще-го фронта.
Может быть, все-таки не стоит так уж доверять беспристрастной арифметике? Пусть, скажем, площадь СССР в грани-цах 1941 года составляет 22 млн. кв. км, если разделить ее на число самолетов получится что один самолет (и не толь-ко "Мессер") приходился на 11 тысяч кв. км территории. Иголка в стоге сена! Но немцы так не "считали" (в отличие от автора статьи и советских авиастратегов, приписавших авиацию к наземным "хозяевам"). Они концентрировали свои ударные соединения на наиболее важных участках и с помощью этого нехитрого метода (в том числе) малыми силами обеспечили господство в воздухе как минимум до середины 1943 года.
Неужели их и правда было ТАК МАЛО?
Пилот пилоту РОЗНЬ (попробовать что ли, вслед за автором статьи, акцентировать "УДАРНЫЕ" слова заглавными буквами?). Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть на пятерку немецких АСОВ. ЭРИХ ХАРТМАН - 352 побе-ды, ГЕРХАРДТ БАРКХОРН - 301, ГЮНТЕР РАЛЛ - 275, ОТТО КИТТЕЛЬ - 267, ВАЛЬТЕР НОВОТНЫ - 258 побед. Практически все свои победы эти пилоты одержали на восточном фронте, и НЕ СЛУЧАЙНО. В какой степени можно верить этим цифрам? Дискуссия о том, могли ли немцы сбить так много самолетов, ведется начиная с 1945 года, когда стал известен личный счет ведущих немецких асов. Тем не менее, МНОГОКРАТНЫЕ последующие ПРОВЕРКИ пока-зали, что немцы были ВЕСЬМА дотошны в статистике и ОЧЕНЬ консервативны в методике подсчета (нет, пожалуй, не стоит злоупотреблять заглавными буквами - а то у читателей, наверное, такое ощущение, будто им все время пытаются кричать прямо в уши - хочется надеяться, тем не менее, что со слухом у них все в порядке).
В первый год войны от немецких пилотов не всегда требовали конкретных доказательств их побед и кое у кого из них действительно мог возникнуть соблазн записать на свой счет пару-тройку «сбитых». Обер-лейтенант Франц фон Верра из JG3, прославившийся впоследствии как единственный немецкий военнопленный, сумевший в январе 1941 г. сбе-жать из Канады и добраться до Германии через Южную Америку, объявил об уничтожении 28 августа 1940 г. 9 «Хар-рикейнов», 4 – в воздухе, 5 – на земле и после возвращения на родину получил за эту акцию Рыцарский крест из рук самого Гитлера. Тем не менее, после того, как он попал в плен, его история была проверена англичанами и оказалась полнейшей выдумкой. Допрашивавший его офицер даже попытался склонить фон Верру к сотрудничеству, шантажи-руя его тем, что в случае отказе сообщит об обмане другим пленным летчикам. Геринг, однако, сумел извлечь урок из подобных историй и принял самое простое решение - возложил бремя доказательства побед на самих пилотов. В итоге в Люфтваффе сложилась следующая методика подсчета сбитых:
"Один сбитый самолет, точно определенный фотопулеметом или одним или двумя свидетелями давал один полный зачет независимо от числа двигателей на сбитом самолете противника. Самолет записывался на личный счет только в том случае, если он был зафиксирован разрушившимся в воздухе, объятым пламенем, покинутым своим пилотом в воздухе или зафиксировано его падение на землю и разрушение. Для оформления победы летчик Люфтваффе заполнял формуляр, который состоял из 21 пункта. В них ...пилот должен был написать время и место, где был сбит самолет, высоту полета, способ уничтожения, судьбу экипажа. Основным был 9-й пункт, в котором должен был быть указан свидетель победы в воздухе или на земле. К рапорту о сбитом самолете прикладывался доклад о проведенном бое, за-писанный и подписанный свидетелем. Свидетельство было просто необходимым, если фотокинопулемет не зафикси-ровал взрыв самолета неприятеля, безусловного уничтожения или прыжок пилота с парашютом. Системы "совместно сбитых" машин, как это было в ВВС союзников не существовало. Если в уничтожении самолета врага участвовало более одного летчика, то все принимавшие участие пилоты должны были решить сами между собой, кто из них, при-чем только один, получит на свой счет эту победу. Если пилоты не могли собраться вместе по каким-либо причинам или не могли придти к соглашению, то никто из них не получал победу на свой индивидуальный счет... (Военные лет-чики, с. 311-312)
Таким образом, считать немецких асов обманщиками, беззастенчиво увеличивавшими в несколько раз число своих личных побед в воздухе (Мухин, "О подсчете воздушных побед и летчиках-асах", статья находится на сайте: http://www.geocities.com/CapitolHill...uel/pril_3.htm) на глазах у других летчиков, заставляя к тому же подпи-сывать их фальшивые протоколы как свидетелей, у нас нет особых оснований. Настаивать на этом - значит не отдавать себе отчет в том, что на практике означало соблюдение кодекса чести в офицерском корпусе Люфтваффе и вермахта. Существовал, кстати, особый термин, описывающий честность и целостность характера офицера-летчика - "Vertrauen" ("уверенность в истине"). Заниматься приписками означало бы потерять честь, лишиться уважения подчиненных, пре-тендовать на то место в структуре офицерского корпуса, которое жулик не вправе занимать по определению, тем более что от его личного счета - единственного критерия для оценки качества летчика-истребителя зависело все - звания, должности, награды, слава. Поэтому за соблюдением "правил игры" пристально следили все, начиная от командиров (собственных и соседних частей, месяцами соревновавшихся друг с другом по числу сбитых) и своего ведомого, и до наземных наблюдателей, техников и оружейников, всегда способных определить, был ли вообще воздушный бой (по черным полосам не сгоревшего до конца топлива за выхлопами двигателя, остающимся при резком манипулировании дроссельной заслонкой) и сколько выстрелов на самом деле было сделано из бортового оружия конкретного самолета. Приписки (или чаще "недописки") были, и это доказанный факт (реальные потери Люфтваффе с 7 по 30 сентября 1940 года по отчетам частей генералу-квартирмейстеру - 435 самолетов, объявлено немецкой публике - 243 (Deighton, p. 294); выступая в рейхстаге 11 декабря 1941 г. Гитлер объявил об уничтожении или захвате 17322 советских самолетов (рельно по немецким же данным - 8500) (Baumbach, p.136), но не на уровне отдельных пилотов или даже частей, а на уровне RLM (Министерства авиации), когда та или иная цифра корректировалась не только в интересах пропаганды, но также и для того, чтобы не дать противнику возможность оценить эффективность собственной авиации (если вооб-ще был смысл в такой корректировке, так как статистика побед на Восточном фронте была бы достаточно красноречи-вой и без всяких приписок).
Чем же все-таки можно объяснить такую большую разницу в числе побед немецких и союзнических асов? Следует помнить, что немецкие асы за годы войны совершали, в среднем, в десять раз большее число боевых вылетов по срав-нению с союзниками и обычно встречались на фронте с численно превосходящим противником, всегда готовым драть-ся. В отличие от летчиков союзной авиации они редко ездили на побывку домой, им не приходилось участвовать в многомесячных рекламных турах и продажах военных займов, покидать фронт и переходить на штабную или учебно-тренировочную работу. Немецкие летчики летали, пока не кончилась война или пока они не погибали. За сотни воз-душных боев ветераны приобретали огромный боевой опыт и достигали подлинного совершенства в своем деле.
В этой связи особенно пикантно выглядят истошные призывы: "прекратите переписывать историю!"
К сведению автора, "истошные призывы" "пикантно" выглядеть не могут, получается совсем как "стремительный дом-крат" у Ильфа и Петрова.
Что переписывать, если ее еще никто и не написал?

[panzer_papa]

?? Даже мастерское владение арифметикой не дает оснований для подобной самонадеянности. К сведению автора (ста-тьи): количество книг, статей, обзоров посвященных второй мировой войне на всех языках мира вполне может превы-сить первые сотни тысяч. Даже по мельчайшим ее аспектам, например, по истории JG26, существует несколько тысяч источников на немецком, французском и английском языках. Есть, конечно же, и монументальные работы по войне в целом - лишь в 1999 году вышло не менее 5 обобщающих монографий под названием "История второй мировой вой-ны". Если же автор имеет в виду историков-ревизионистов, настаивающих на том, что "плохой Сталин" чуть было не опередил "хорошего Гитлера" (спасителя европейской цивилизации и культуры?), то эти работы находились и нахо-дятся на периферии историографии второй мировой войны и, действительно, своей многочисленностью и теплым к себе отношением похвастаться пока не могут (если не считать снисходительных похвал со стороны некоторых истори-ков ФРГ, которые не смогли устоять перед искушением самооправдаться за чужой счет).
На протяжении многих десятилетий из книги в книгу кочевала сакраментальная фраза "1800 (иногда даже 1540) но-вых, а также большое количество самолетов старых типов". Ну как сказано!
И приказ партии – всячески занижать возможности советских ВВС - выполнен, (в сознании миллионов читателей оставалась цифра, действительно много меньшая, чем силы противника), и от обвинений в решительном бесстыд-стве "бойцы идеологического фронта" прикрылись - о "большом количестве" они ведь тоже сказали!
Ох уж эти злокозненные коммунисты! Приказали "занижать" цифирь! (Новых машин в западных округах - 1440, а сколько пилотов могло на них летать?). Хотели скрыть от народа все эти По-2, Р-5, ТБ-3... Тоже, в принципе, боевые машины! Не давали спать немецким солдатам. Важная миссия, если подумать! Нужны доказательства? Пожайлуста – вот выдержка из мемуаров Ганса-Ульриха Руделя "Пилот Штуки".
"По ночам на нас часто совершают налеты маленькие самолеты, цель которых - не дать нам выспаться и нарушить снабжение. Больших успехов они обычно не добиваются. Впервые это случается в Лепеле. Некоторые из моих коллег, ночевавших в палатке, разбитой в лесу, стали их жертвами. Где бы эти "воздушные змеи" как мы называем эти ма-ленькие бипланы, опутанные тросами, не замечали горящий свет, они бросают маленькие осколочные бомбочки [обычные ручные гранаты? - Е.К.]. Они делают это повсюду, даже на линии фронта. Часто они выключают свои двига-тели, чтобы затруднить их обнаружение и планируют. Все что мы слышим - это свист ветра в их растяжках. Маленькие бомбы сбрасываются в полной тишине и немедленно двигатель начинает работать снова. Это не столько обычный ме-тод ведения войны, сколько попытка расшатать нам нервы (Rudel, p.22).
Здесь же:
"У русских в воздухе только один истребитель - И-16 "Рата" (по-испански - "крыса"), сильно уступающий нашему Ме-109. Где бы ни появляются эти "крысы", их сбивают как мух" (там же).
Таким образом, мы получаем общую численность группировки советской авиации, противостоящей 22 июня 1941 г. 2534 боевым самолетам люфтваффе, порядка 12 тысяч самолетов в "первой линии", с многотысячным резервом для восполнения потерь.
Можно повторить еще раз: в западных округах (считать ли это первой линией?) - 7133, экипажей для них в наличии - 5937, из них три четверти способно летать только днем и в хорошую погоду, машин новых типов - 1448, на них спо-собно летать (а воевать?) всего 208 экипажей.
Как ни считай, "недостача" в ВОСЕМЬ тысяч самолетов налицо.
В округах было потеряно все-таки меньше. На Северо-западном фронте к 1 июля материальны потери составили 80%, на Западном - 74%, на Юго-западном к 10 августа было выведено из строя 1861 самолет из 2003 имевшихся в наличии на 22 июня (кстати из них 13% вышло из строя из-за аварий). Эта информация - из отчетов представителей фронтов, см. раздел 3. Если принять среднюю цифру потерь за 70%, то, исходя из общего числа 7133, и получим около 5 тысяч за 8 дней, что мало отличается от цифры Геринга (как оказалось, не поверившего никому на слово, а пославшего своих людей для проверки).
Да что там – середина июля, судя по опубликованным архивным документам уже через ДВА ДНЯ войны численность авиации западных округов (фронтов) сократилась на… 3922 самолета! [15].
Тот факт, что произошла катастрофа, не имеющая аналогов в истории, не вызывает сомнений. По немецким данным за 22 июня уничтожено на земле 1489 машин и 322 сбито, итого за 1811 самолетов за сутки, 1 воздушный флот за три дня на земле уничтожил 1100, сбил - 400. Но в какой степени можно говорить об абсолютной точности советской цифры потерь за два дня? Давайте представим себе, уважаемый читатель, 24 июня 1941 года. Удары по аэродромам еще про-должаются, немецкие танки и мотопехота прошли уже десятки километров на восток, связи с некоторыми (или многи-ми) частями, по крайней мере, надежной, как не было, так и нет (можно ли за два дня ее полностью восстановить, или, точнее, наладить заново?). А число потерянных самолетов уже подсчитано - с точностью до машины!
Итак, зададим вопрос. Главный вопрос всей этой статьи. Могли ли 20 (двадцать) истребительных групп Люфтваф-фе за две-три недели воздушных боев с многократно превосходящими силами противника сбить 10 тысяч самолетов?
???! Про 10 000 самолетов мы уже слышали - на деле их вряд ли было потеряно больше 5000 - и то за первые 8 дней войны. Но сбито!! Откуда вообще вдруг появились эти сбитые?! Немцы никогда не утверждали таких вещей! Сотво-рив на наших глазах абсурдный миф прямо из воздуха, автор с увлечением принимается доказывать его абсурдность.
Интересно отметить, что даже военная пропаганда Гебельса никогда ТАКИХ фантастических цифр не называла, ограничившись следующими достижениями: 6293 на 11 июля и 7564 на 22 июля [3], но и это не сбитые в воздушных боях, а сбитые И уничтоженные НА ЗЕМЛЕ.
Конечно, такое даже Геббельсу в голову не пришло - заявить о 10000 сбитых!
А разгадка такой "низкой эффективности" [боевых вылетов - Е.К.] очень проста: небо большое, а самолет – малень-кий. В яркий солнечный день, в абсолютно прозрачном воздухе на расстоянии всего лишь 5 км И-16 выглядит как муха на стекле, если на нее смотреть из дальнего угла комнаты. Ну а в тумане, дымке или с большего расстояния - вообще никак не виден. Добавим к этому полное отсутствие заднего обзора на "Мессершмитте" и крайне ограниченный (крыло под кабиной) обзор вниз практически на любом истребителе той войны – и нам станет ясно, что ДО появле-ния сплошных радиолокационных полей встреча самолетов противников в небе была скорее ИСКЛЮЧЕНИЕМ, а вовсе не правилом.
Эффективность, с поверхностной точки зрения, действительно может показаться невысокой (впрочем, она сильно ко-лебалась в зависимости от накала борьбы на земле). Но полагаться только на зрение (исключив при этом даже собст-венные мозги)? А наземные службы наблюдения, хотя бы? Все эти “аdler posten”? Откуда, например, они узнали, что русские бомбят немецкую переправу через Березину? Да по рациям им авианаводчики сказали, по немецким, которые в отличие от русских работали, похоже, нормально: "Achtung! Sehen Sie links, vor uns, dicke Mobelwagen! Berta neun!" А те им и отвечают: "Victor! Los! Wir greifen an!". Вот потому и нужны наземные наблюдатели с рациями, что в возду-хе с самолета не все увидишь, раз кабина "слепая". Потому присутствие авианаводчиков на боле боя - такой же не-обходимый элемент боеготовности, как и исправный самолет. Кроме наземных наблюдателей были у опытного пилота и другие способы обнаружить противника - см. ниже рассказ Хартмана. Да что там Хартман – даже в первую мировую войну без всякой радиосвязи истребители без особых проблем находили противника – просто летели туда, где видели разрывы зенитных снарядов.

[panzer_papa]

Внимательный читатель вправе уже запротестовать: "Почему автор никак не учитывает внезапный удар по мирно спящим советским аэродромам? Нас же учили про 800, 1000 и более самолетов, уничтоженных в первые часы войны прямо на земле!"
Да, действительно! Как же быть с аэродромами?
...миф о "мирно спящих" военных аэродромах...
В этом месте я прошу читателя просмотреть фото в разделе "Фотогалерея".
19 июня в западные округа поступил Приказ наркома обороны № 0042, в котором, в частности, указывалось: "… 3. Категорически воспретить линейное и скученное расположение самолетов, рассредоточенным и замаскированным расположением самолетов обеспечить их полную ненаблюдаемость с воздуха". Да, с момента получения этого прика-за до нападения оставалось два дня. А сколько надо дней для того, чтобы откатить И-16 (вес пустого полторы тон-ны, чуть тяжелее "Волги") на край летного поля и наломать в июне месяце зеленых веток для маскировки? 20 июня вышел Приказ №0043: "… 3. К 1 июля произвести маскировку всех аэродромных сооружений применительно к фону местности… 5. На лагерных аэродромах самолеты располагать рассредоточенно под естественными и искусствен-ными укрытиями…"
Приказов в разные годы и века выходило много, часто - хороших и правильных. А много ли из них было выполнено? Любой офицер или даже сержант знает - мало отдать приказ, надо проконтролировать его выполнение. (См. выше об отношении к камуфляжу).
Из показаний командующего Западным фронтом Павлова известно, что уже в час ночи ... директива [№1]была дове-дена до войск фронта.
Д.Павлов попытался передать приказ дальше, но кто успел или смог вообще его получить? (см. отчет генерала Ма-ландина о прохождении директивы №1). Огромные потери как раз и говорят о том, что мало кто поднял солдат (тех, что не ушли в увольнение) по тревоге в два часа ночи - закатывать самолеты на опушку и укрывать их ветками. (А мо-жет быть для них лучше было бы тот приказ вообще не получать - ведь там сказано о том, что нужно ограничиться только рассредоточением и камуфляжем самолетов и никаких других мер (в том числе и по отражению внезапной ата-ки?) предпринимать не следовало?).
В любом случае, время для того, чтобы разбудить "спящие" аэродромы было. Связь? Да, с радиосвязью в советской авиации были большие проблемы, даже не на каждом истребителе была передатчик - но на уровне полков и дивизий радиосвязь, безусловно, была. Основанием для такого утверждения может служить уже упомянутый статсборник Генштаба, в котором сообщается о наличии в войсках на начало войны ТРИДЦАТИ СЕМИ ТЫСЯЧ радиостанций всех видов [17,стр.364].
Наличие любого числа радиостанций само по себе ни о чем не говорит, точно так же, как наличие большого числа пусть даже боеспособных самолетов не дает автоматически господства в воздухе. Самолеты кто-то должен поднимать в воздух, а радиостанции - использовать. Радиостанции, может и есть, а радистов нет. Или радист сидит наготове, а информации для передачи - нет. Или кодовых книг не прислали, а открытым текстом в эфир выходить запрещено под угрозой расстрела. И что тогда делать?
Кроме того, в авиации – в отличие от всех прочих родов войск - для связи штабов с войсками могли служить сами штатные самолеты, на которых пакет с приказом мог быть доставлен быстрее, чем радист до другого радиста докричится.
Ночью? Было бы столько специалистов по ночным полетам - лучше бы по ночам немцев бомбили, да и сколько такая доставка могла бы занять времени? Как можно вообще представить себе организацию такой "доставки"? Ну, хорошо, пусть бы даже в пару мест и доставлен приказ, но аэродромов же сотни? Может быть, лучше все-таки по рации попро-бовать... докричаться... если она есть, и работает, конечно.
Наконец, известно, что в ВВС Прибалтийском округа всю ночь с 21 на 22 июня шли учебные полеты [15], тем же занимались в 16 сад (это уже Юго-Западный фронт) - уж там-то точно не спали…
Занимались... не спали... И о чем же это говорит? Что неопытный летчик может сделать во время тренировочного по-лета? Ему главное ночью не заблудиться, а тут еще ему предлагают за воздухом следить или в бой идти? И были те самолеты во время тренировочных полетов хоть чем-то вооружены?
А если удар по авиабазам происходит в форме БОЯ, а не РАССТРЕЛА БРОШЕННЫХ самолетов, то никаких чудес не происходит и потери несут ОБЕ стороны.
Боя не было, а расстрел был! Но не брошенных самолетов (автор еще не доказал этот свой тезис, а говорит о нем как о само собой разумеющейся и даже банальной вещи). Например, если нет приказа подниматься в воздух, чтобы не про-воцировать немцев, то невзлетевшие самолеты следует считать брошенными, или все-таки нет? А если в моторе дыра, что с таким самолетом делать? Пытаться чинить под огнем? Катить его куда-то, по совету автора статьи, видимо, ав-томобилиста с большим практическим опытом, как его собственную заглохшую "Волгу"? - ведь всего-то полторы тон-ны... И то, если колеса еще целы...
А вот 30 июня приказ явно был - бомбить немецкие танковые клинья восточнее Минска, без прикрытия! И этот приказ был выполнен, хотя и с катастрофическими для наших летчиков последствиями. Вспомним сцену из "Живых и мерт-вых" Константина Симонова, когда Синцов наблюдает за расстрелом четырех тяжелых бомбардировщиков одиночным "Мессером" (четыре огромные машины ...маленький самолет, похожий на злую осу ...стал приближаться с устрашаю-щей скоростью ..."Прыгай, прыгай!" ...четыре столба дыма над лесом). Или нам следует называть Симонова, вслед за автором статьи, «бесстыдным» "бойцом идеологического фронта"? "Один депутат с довоенной поры все ездил на съезды упорно. Глаза покраснели от красной икры, душа почернела от черной"? Может быть, Дольский именно Симо-нова имел в виду? Все, конечно же, выдумал, выполняя приказы партии, этот коммунистический борзописец, напи-савший, видимо, за банку красной икры свое бессмертное "Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины, как шли беско-нечные, злые дожди?"
Выше уже приводились результаты первых ударов по британским аэродромам 12-15 августа 1940 г. - уничтожено 47 английских, но и потеряно 122 немецких самолета!
Сравнивать Россию с Англией в данном случае совершенно некорректно. "Битва за Англию" началась в июле 1940, а вторая мировая война - в сентябре 1939 года, а не 12 августа 1940-го! В Англии усилиями Даудинга была создана уни-кальная система раннего оповещения, основанная на нескольких типах радаров и корпусе наблюдателей. И самолеты английские рядами не стояли, и экипажи были готовы... Но в тех нескольких случаях, когда немцы заставали англичан врасплох - потери были и немалые. Например, 16 августа два Ю-88 атаковали аэродром Брайз Нортон близ Оксфорда. Для того, чтобы походить на приземляющиеся "Бленхеймы", они даже выпустили шасси. Сброшенные бомбы попали в ангары, в которых находились заправленные самолеты. Начавшиеся пожары и взрывы привели к тому, что 46 самоле-тов было уничтожено и 7 - повреждено (Deighton, р.224).
А вот результаты массированных налетов союзной авиации на аэродромы ПВО Германии в апреле 1944 года: 5.04 456 "Мустангов" и "Тандерболтов" нанесли удар по 11 немецким аэродромам, уничтожили 53, потеряли 7 самолетов. 15.04 616 американских истребителя уничтожили в воздухе и на земле 87 вражеских и потеряли 32 своих самолета.
Апрель 1944 - это не 1 сентября 1939. Ставили ли немцы свои самолеты "крылом к крылу" в конце пятого года войны? Запрещали ли им взлетать в случае "провокаций"?
1 января 1945 года, в ходе последней наступательной операции вермахта в Арденах, [к сведению автора, Арденны (Ardennes) пишутся с двумя "н", так же как "Хейнкель"- с "й" в середине, а не "Хенкель", чтобы передать немецкое ein – Heinkel – Е.К.]. 17 истребительных авиагрупп нанесли массированный удар по 27 аэродромам союзников. Резуль-тат: уничтожили 250-300 самолетов (т.е. в среднем не более 16 каждой группой) и потеряли 150 своих.
А вот что пишет о причинах больших потерь в ходе операции "Боденплатте" командующий истребительной авиацией рейха генерал-лейтенант Адольф Галланд: "Люфтваффе получили смертельный удар во время наступления в Ар-деннах. В незнакомых условиях и с недостаточной подготовкой и боевым опытом, наше численное превосходство не дало никакого эффекта. Оно было сломлено во время транспортировки, на земле, в больших воздушных битвах, осо-бенно во время Рождества и было, наконец, сведено к нулю. Операция "Боденплатте" была завершением [а не внезап-ным началом – Е.К.] этой трагической главы. Ранним утром 1 января 1945 года [это уже финал наступления, которое началось 16 декабря - E.К.] самолеты взлетели, некоторые истребительные части поднимались в воздух на ночных ис-требителях или бомбардировщиках. Они отправились на широкомасштабную, хорошо подготовленную атаку с брею-щего полета на союзные аэродромы на севере Франции, в Бельгии и Голландии. Вражеские военно-воздушные силы должны были быть парализованы одним ударом. Согласно отчетам 400 союзнических самолетов было уничтожено [без пилотов!, а немецкие самолеты были потеряны в воздухе, то есть, в основном, вместе с пилотами – Е.К.], но враг смог быстро возместить материальные потери. В этой акции мы пожертвовали тем. что у нас оставалось. Из-за ужа-сающего зенитного огня с атакованных аэродромов, из-за необходимости пройти через зону обстрела орудий, разме-щенных против летающих бомб Фау-1 [нужны ли здесь комментарии? (курсив мой) - Е.К.], и от атак вражеских истре-бителей мы потеряли 300 пилотов, включая 59 командиров". (Galland, p.249).