- Остановитесь! - вскричал иезуит. - Остановитесь, этот текст граничит
с ересью! Почти такое же положение имеется в "Augustinus", книге ересиарха
Янсения (*43), которая рано или поздно будет сожжена рукой палача.
Берегитесь, мой юный друг, вы близки к лжеучению! Вы погубите себя, мой юный
друг!
- Во погубите себя, - повторил кюре, скорбно качая головой.
- Вы затронули тот пресловутый вопрос о свободе воли, который является
дьявольским соблазном. Вы вплотную подошли к ереси пелагианцев и
полупелагианцев (*44).
- Однако, преподобный отец... - начал было Арамис, слегка ошеломленный
градом сыпавшихся на него аргументов.
- Как вы докажете, - прервал его иезуит, - что должно сожалеть о мире,
когда приносишь себя в жертву господу? Выслушайте такую дилемму: бог есть
бог, а мир есть дьявол. Сожалеть о мире - значит сожалеть о дьяволе; таково
мое заключение.
- А также и мое, - сказал кюре.
- Помилосердствуйте! - опять заговорил Арамис.
- Desideras diabolum (Сожалеешь о дьяволе (лат.)), несчастный! -
вскричал иезуит.
- Он сожалеет о дьяволе! О мой юный друг, не сожалейте о дьяволе,
умоляю вас об этом! - простонал кюре.
Д'Артаньян чувствовал, что тупеет; ему казалось, что он находится в
доме для умалишенных и что сейчас он тоже сойдет с ума, как уже сошли те,
которые находились перед ним. Но он вынужден был молчать, так как совершенно
не понимал, о чем идет речь.