Н.ПЕТРОВ: Нет-нет. Это, действительно, произошло, но причина-то здесь вовсе не в том, что Лаврентий Павлович оказался добрый или Сталин вдруг внезапно подобрел. Надо же просто учитывать то, что при Ежове в годы большого террора, тех самых массовых операций НКВД было арестовано свыше полутора тысяч миллионов человек.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: «Тысяч миллионов»?
Н.ПЕТРОВ: Полторы тысячи миллионов было арестовано с июля 1937 года по ноябрь 1938-го.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Так это же бешеные цифры.
Н.ПЕТРОВ: Да. По 100 тысяч человек в месяц примерно.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Это тоже подтверждено?
Н.ПЕТРОВ: Конечно. Это подтверждено, опубликована статистика.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Просто после каждой передачи нам же пишут, что «вы все врете».
Н.ПЕТРОВ: Ну, я понимаю, люди могут врать. Но пусть они тогда читают те документы, которые были изданы хотя бы в Международном фонде демократии.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Полторы тысячи миллионов арестованных?
Н.ПЕТРОВ: Да, полторы тысячи миллионов арестованных.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Фантастика.
Н.ПЕТРОВ: Они четко раскладываются на те категории операций, которые проводились, - кулацкая операция (там около 700 тысяч), национальные операции (немецкая, латышская, польская и прочие), то есть это так называемые шпионские.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А куда их всех девать?
Н.ПЕТРОВ: Нет, дело в том, что их же арестовывали и расстреливали. Вот, около 700 тысяч было расстреляно за это же время. А приговорили к расстрелу к ноябрю, к моменту, когда был прекращен большой террор, когда было выпущено специальное постановление, в котором писали, что все, в общем, сделано правильно, но были отдельные перегибы. И, в целом, это правильная вещь, что страну, мол, чистили от врагов. Так вот, остались нерассмотренными дела. И что с ними было делать Берии, когда он заступил на пост наркома? Ведь, троек, двоек и всех тех внесудебных органов кроме особого совещания ему не оставили, особое совещание не могло приговаривать к расстрелу. Пропустить эти 200 тысяч человек, которые остаются, вот, зазор между рассмотренными делами и нерассмотренными – он составлял около 200 тысяч дел. Что было делать с этими людьми? И их, на самом деле, просто освободили. Прекратили дела по нереабилитирующим основаниям. Это не реабилитация как таковая. Но большинство просто распустили. Но кое-кого и осудили, но уже через особые совещания, кто считался врагом.
Но Берия точно так же продолжал практику осуждения по сталинским расстрельным спискам. Это и Мейерхольд, это и Кольцов, это и Бабель, и многие другие, кто был арестован уже в бериевский период. Это и забитый до смерти, между прочим, который даже и до суда-то не дожил Блюхер. Одним словом, говорить о том, что Берия оказался лучше Ежова? Нет. Его репрессии стали, что называется, адресно-избирательны, но они были не менее кровавыми. И бить на Лубянке не перестали.