Ещё одни мемуары ещё одного немецкого лётчика...

[Glass Eagle]

Гюнтер Бломертц. Следующая остановка - небеса. (англ. назв. - Heaven Next Stop (я всегда думал, что должно быть наоборот - Next Stop - Heaven :D)). Печально известного издательства Центрполиграф. ~205 стр. ~80 руб.
(Кратенько поминалась пару недель назад на форуме (в Ил-2): http://forum.sukhoi.ru/showpost.php?p=490475&postcount=303)
Купил я её. Той же серии, что и Клостерманн (рядом на полке стояли, Клостерманна не взял!) и того же "какчества" перевода. Видать, тот же переводчик. Он, кстати, не указан - верный признак "какчества".
Взял я её главным образом из-за того, что не толстая и дешёвая. (Вабчет лыцарями не увлекаюсь.)
Ниже по тексту мои впечатления от концовки. В-общем, сбили его (на чём он летал, я пока не понял (бо не читал), но на обложке Фока нарисован, кстати, довольно качественно). Мотор загорелся, фосфором воняет (в самолётных системах использовался фосфор?), пламя в кабину пышет, лицо обжигает, левая нога ужЕ чуть не обуглилась, а по тексту "Смерть уже обхватила меня холодными руками". Кое-как выпрыгнул, приземлился - "лётный костюм превратился в обуглившиеся тряпки" - как же парашют не сгорел? Задницей прикрывал? То-то "руки и ноги в крови, обожженные, с висящими лоскутами кожи и капающим с них расплавленным жиром". И сколь жирны были немецкие лётчики?
Ну, ещё авиационные пушки обозваны "орудиями". Прицелы в кабине поминаются во множественном числе.

Кстати, ещё одна книжица была (другого издательства), автора и главного героя не помню - о немецком лётчике, дважды бежавшем из плена союзников, один раз - из Англии, другой - из Канады!

[Вован]

Гюнтер Бломертц насколько я помню летал в JG26. Он воевал не в самые лучшие для фрицев времена. Что-то было о этой книге в JG26 Luftwaffe Top Guns.

[Glass Eagle]

Да, его сбили, судя по тексту уже в САМОМ конце войны. Он даже пишет что-то типа того, мы взлетаем, а не знаем, может война уже кончилась.

[Seal]

Есть у меня эта книга только на чешском языке. Очень даже интересное чтиво, рекомендую почитать. Летал он на Fw-190 в JG26, только в книге это не написано, только по фоткам это понимаешь. И сбили его не в самом конце войны если верить Caldowell(у), а в 44. МОжет просто это он в книге не описывает. Caldowell тоже про него потом ничего не упоминает, тут не понятно вернулся ли он в строй или уже нет. Хотя думаю он был ранен в 44 и продолжил потом летать и повторно был сбит уже в последнии дни войны. Насколько я знаю у Бломертца на счету всего одна официальная победа, судя по книге он штук 10 самолётов противника сбил.

[Alliot]

www.farpost.narod.ru

[DDD]

Ёпрст, не знаю чё там за перевод - но мне в целом понравилось совсем другим языком описывается война в воздухе, т.к ясен пень не лыцарь рейха:). Очень всё правдиво и жестоко. И не знаю почему не понятно што летал он на фоке.:)

[DDD]

Клостерман мне тоже понравился. Пишет что сбивал круто (ну вернее такое впечатление) - и частенько крылья отстреливал и хвосты и со взрывом.

[Glass Eagle]

...И не знаю почему не понятно што летал он на фоке.:)Да говорю же, не читал я её, только пролистал быстро и окончание (страниц 5) прочитал :D. Ну и в серединке страницы 2. И до сих пор не прочитал, некогда.

Смутно припоминаю, что недавние мемуары Руделя и Кнокке (или Нокке?) "Я летал за фюрера" выходили в этой же серии, судя по оформлению.

[Dimych]

Одна контора их тут шлепает.:)

[Иван Дурак]

сравните с этим фрагментом перевода той же книги.


11 апреля 1951 года на глубине четырёх метров под комьями рейнской
земли нашли истлевшие останки немецкого лётчика-истребителя. Гробом
пилота стал его самолёт, в котором тот всегда находился бок-о-бок с
Богом и смертью. Уже шесть раз на поле над ним созревал урожай,
отсчитывая проходящие годы. Однако вера, живущая в сердцах
истребителей, оставалась навсегда вместе с каждым из павших: в
последние месяцы войны, когда подавляющее превосходство противника
превращало каждый вылет в смертельно опасный аттракцион и отчаянным
немецким пилотам оставалось уповать лишь на Бога и скорую смерть,
молодой лётчик нацарапал на металлической бирке со своим именем
следующие слова: ВПЕРЁД К БОГУ! ТАМ БУДЕТ ВЕСЕЛО.


В небе цвета голубой стали стояло сверкающее солнце. Маленький
истребитель летел к нему навстречу, стрелка его высотомера неуклонно
двигалась верх по шкале, от одного деления к другому.
8000 метров.
'Видимость- лучше не бывает', подумал пилот в своей тесной кабине.
Горизонт покрывала лёгкая дымка, однако округлая форма земли была
отчётливо видна и лётчик ясно себе представил, как огромный шар
несётся, вращаясь, в бесконечном космосе. Такой прекрасный вид вызвал
в душе молодого человека возвышенные чувства, ему казалось, что он
смог заглянуть прямо за кулисы к самому Создателю. Ему уже не раз
приходилось бывать так близко к Богу.
Однако тут наверху его везде поджидала притаившаяся смерть. Она уже
неслась к нему по небу. Молодой воин напряжённо бросил взгляд
назад-вверх. К нему уже приближались, готовые вцепиться в него
мёртвой хваткой, британцы.
Он насчитал двадцать английских машин, Спитфайров, которых он никак не
ожидал встретить на такой высоте. Они были почти на тысячу метров выше
его. Двадцать коротких белых инверсионных следов, двадцать пар эмблем.
Враг уже был готов обрушиться на него.
Немца охватил страх, его передёрнуло, как от холода. В горле застрял
неприятный комок. Лётчик плотно сжал губы и попытался взять себя в
руки. Он вцепился в ручку управления и окинул взглядом пространство,
прикидывая шансы.
Так- англичане уже рядом, разворачиваться им навстречу уже поздно. До
них уже около километра, через несколько секунд начнётся пляска
смерти.
Вот он уже на мушке. Противник висит сзади, большой и неумолимый.
Первая сверкающая очередь разрезала воздух. Она ослепила немца. Он
бросил свою машину вниз, толкнув ручку от себя. Светящиеся трассеры
пронеслись над головой. Он опередил их на какие-то доли секунды...
Наконец ему удалось развернуться для контратаки. В голове пронеслось:
"Сейчас покрутимся!"
Но внезапно всё вокруг закишело "павлиньими
глазами"(англ.эмблема- прим. ИзвозчиКа). Десятки дымных следов
снарядов и светящихся трасс от пуль скрестились перед ним. Каждый из
этих ярких штрихов сулил ему гибель. На него обрушился стальной
ливень.
На миг мелькнула мысль- потаранить врага! Но в тот же миг он ощутил
страшный удар, казалось, вся машина должна была разлететься на куски.
Раненный самолёт обрушился вертикально вниз.
Левым предплечьем пилот закрыл глаза, правая рука нажала на рычаг
сброса кабины. Он торопливо надавил на него один раз, второй,
третий... В ноздри ударил удушливый смрад пылающего бензина, резины,
масла и фосфора.

Самолёт нёсся к земле, приближаясь к ней на 200 метров за каждую
секунду. Гудящее пламя всё сильнее пожирало тело пилота.
Он ожидал смерти со страхом и любопытством: 'Сейчас будет удар...
сейчас... сейчас...' Мозг разрывало от напряжения. Он ощущал холодное
дыхание смерти, медленно погружаясь в её костлявые объятия...


Как тогда сказал отец? "Ты хочешь стать военным лётчиком?
Представь себе, мой мальчик- внизу сидит такая же, как мы, семья:
отец, мать и их ребёнок. Они ужинают, беседуют за столом- а ты
бросаешь на них бомбу."
"Нет", ответил я тогда, "Нет, папа, я буду
истребителем. Я как раз буду сбивать бомбардировщики..." Потом,
высунувшись из вагона поезда, я протянул им руки. Мама продолжала
плакать, а отец тихо сказал: "Береги себя и возвращайся..."

Первый полёт над лугами и лесами, над красными черепичными крышами
города...

Тяжеленные чемоданы, с которыми я прибыл на фронт. О, они были просто
неподъёмными. Я поставил их на землю и вошёл в пыльный и сухой барак.
Это было в Аббевилле...
Аббевилль- там уже находился фронт.
Я предстал перед сухопарым человеком в простом льняном комбинезоне-
командором Abbeville-Boys. На его плечи был накинут ярко-жёлтый
надувной спасательный жилет. В петлице виднелась чёрно-бело-красная
лента.
"Сколько Вам лет?"
"Девятнадцать, херр майор."
Выставив нижнюю губу, он долго и пристально меня рассматривал.
"У вас есть какие-нибудь особые пожелания?"
Это прозвучало точь-в-точь как перед казнью. Но тогда у меня и вправду
было заветное желание: я хотел служить вместе с моими двумя друзьями.
Вернер и Ульрих были для меня частью Родины...

[Иван Дурак]

* * *



Над длинными бетонными полосами и травяными площадками дрожал нагретый солнцем воздух. Мне надо было попасть на другой конец лётного поля. С такими чемоданами это должно было занять не менее получаса. На линии горизонта, далеко за волнами колеблющегося тёплого воздуха, на короткий миг что-то блеснуло. В небе бесшумно появилась дюжина маленьких чёрточек. Через несколько секунд эти двенадцать самолётов должны будут пронестись надо мной. Чёрточки росли. Уже различались контуры кабин, крыльев и вооружения. Машины неслись так низко, что от мощных потоков горячего воздуха плавилась земля. И тем не менее я так пока и не услышал звука их моторов. Я различил головы пилотов за прицелами, круглые пасти моторов, донёсшийся наконец до меня слабый
звук становился всё пронзительнее, и вот они уже с рёвом пронеслись
надо мной, как молнии. Я резко обернулся. Двенадцать чёрточек снова
были едва различимы в дрожащем от жары небе.
Это были они. Томми называли их" Abbeville-Boys" и
относились с опаской и уважением.
"Вот лихачи...", проворчал я себе под нос.
"Лихачи" уже возвращались. Они круто развернулись и сделали
круг над аэродромом, со свистом, шумом и грохотом, с вращающимися на
холостом ходу пропеллерами. На долю секунды каждый самолёт показывал серебристо-голубое брюхо и, всё больше и больше сливаясь с
собственной тенью, садился на широко расставленные "ноги".
'Возможно, это мой штаффель' - подумал я- 'Возможно, это прилетели
Вернер и Ульрих. А может, они уже погибли?..'
Я потащил свои чемоданы дальше. Радостные предчувствия, напряжённое
ожидание встречи с двумя старыми друзьями, толкали меня вперёд.
С противоположного края поля, как раз из расположения моего будущего
штаффеля, неловко взлетела какая-то "птичка". Гудение
мотора далеко опережало сам самолёт, так как летел он очень медленно,
выставив перед собой худые журавлиные ноги, как будто собираясь снова
вот-вот садиться. "Шторьх" доковылял до меня и сел шагах в
тридцати на зелёную травку. Из него, жестикулируя, выскочил пилот.
"Hallo, old boy! Что видят мои помутневшие от старости глаза?!!
Неужели ты тоже приволок сюда свои кости?"
Это был Ульрих. Ульрих, худой темноглазый резервист с тёмными, почти
чёрными волосами. Ульрих, мой старый товарищ ещё по рекрутству,
носивший тогда с непринуждённой элегантностью армейскую пижаму и
каждый вечер взбиравшийся на верх нашей двухэтажной кровати.
"Ульрих, старик, откуда ты узнал, что я тут...", косноязычно
начал я.
"Спокойно, не надо заикаться. Ты спрашиваешь, откуда я узнал, что
ты тут маршируешь? Я увидел тебя на подлёте и узнал тебя и твой
светлый лик. Глаз-алмаз, дружище, глаз-алмаз. Сигарету?"
От его кителя, как и раньше, пахло Soir de Paris.
"Впрочем, ты выглядел, как настоящий носильщик", поддразнил
он, "У нас не оказалось ни одной свободной машины, но Шторьх
тоже сгодился. Так что всё просто. Ну что, не желаешь
прокатиться?"
Мы, смеясь, потащились к машине. Походка Ульриха не изменилась- он
постоянно наклонялся вперёд, сутулясь. В уголках его губ и у глаз
залегли тонкие морщинки.
"Да, у Abbeville-Boys всё тип-топ, сегодня мы метко
постреляли", ухмыльнулся он, "А вечером мы это дело
спрыснем."
"А где Вернер?"
"Час тому выпрыгнул над Сент-Омером. С ним всё в порядке. Наши
любимые Спитфайры измочалили ему крыло. Бедолага только что позвонил.
Он вернётся завтра утром на новой машине. Выкидывай сигарету!"
Мы залезли в Шторьх и самое короткое в моей жизни воздушное
путешествие началось. Через несколько секунд мы приземлились между
двумя боксами.
"Вот он, впереди", прошептал мне Ульрих, "Это наш
"кэпт'н"."
Капитан мог вполне сойти и за курсанта. Со своим свежим, загорелым
лицом он выглядел не старше восемнадцати.
Между стоящими самолётами в шезлонгах расположились пилоты в ожидании
следующего вылета. Капитан повёл меня, знакомя, от одного к другому.
Наконец, Ульрих усадил меня в одно из кресел рядом с собой. Двоих
справа от меня звали Фогель и Майер 2. (В Германии фамилия Майер-
одна из самых распространённых, поэтому если надо как-то различить
двоих однофамильцев, то им придают номера после фамилии. В данном
случае имя так и звучало: Майер-цвай. Примечание ИзвозчиКа.)
"Они- лучшие во всём гешвадере"-прошептал мне Ульрих, скосив
глаза в их сторону.
Тут все мгновенно обернулись в сторону громкоговорителя. Ульрих
напряжённо прислушивался, сжав губы. Из динамика слышались пока
только потрескивания и шорох.
Потом прозвучало объявление: "Внимание, внимание! Большое
соединение бомбардировщиков собирается над Лондоном.
Предположительно- четырёхмоторные."
Ульрих пробормотал проклятье.
"Балаган продолжается."
Он нервно затянулся сигаретой и быстро отвернулся. Потом пошёл к своей
машине.
"Готовность номер один!", прозвучало из динамика.
Я встал рядом с Ульрихом на крыло его самолёта. Он уже сидел в кабине
и прилаживал ремни парашюта.
"Удачи! Задай им!"
Он шутя стукнул меня в грудь.
"Задам!", кивнул он. Потом тихо и нервно:"Задам...
задам..."
Я смотрел, как он сжимает свои кулаки. Он стал очень серьёзным. Его
взгляд был устремлён в никуда.
"Всем, всем!!! Немедленный взлёт! Вражеское соединение двигается
над устьем Темзы курсом на Влиссинген."
Двухтысячесильный мотор с рокотом заработал, сдувая меня с крыла
назад.
80 тысяч лошадиных сил бушевали на поле. Сорок небольших, тяжёлых
машин разбегались по полю, отрывались от земли и устремлялись всё
быстрее и быстрее навстречу врагу.

[Иван Дурак]

* * *


Как раз в этот день один из пилотов штаффеля сбил своего двадцать
пятого противника. Вечером в наше казино пожаловала целая куча
джентльменов, чтобы отпраздновать это событие.
Прибыл коммодор со своим штабом, капитаны соседних частей и пилоты
нашего штаффеля. Все пришедшие разительно отличались от тех людей,
которых я видел сегодня утром. Вместо замасленных комбинезонов они
одели аккуратную униформу белого или тёмно-синего цветов, белоснежные рубашки и, по негласной традиции гешвадера, белые носки.
Вряд ли такие светские костюмы можно было бы встретить где-нибудь в
Версальском дворце, однако все держались легко и непринуждённо.
Тут был и пожилой офицер нашего штаффеля, хауптманн-резервист,
носивший униформу английского покроя. Все называли его
"Papi", и он и вправду годился почти любому из нас в отцы.
Как-то однажды вечером он рассказал нам историю, как в небольшой
деревушке недалеко от Сент-Омера встречали редкого гостя- почти
мифического англичанина, который, будучи пилотом ещё во время Первой
мировой, потерял обе ноги, а теперь снова был сбит. Отважный лётчик
благополучно спустился на парашюте, однако при этом поломал свои
протезы. Так он и сидел, заслуженный коммодор другой стороны,
пленённый противник, в кругу немецких пилотов. Наш генерал пригласил
его выпить и провести вечер в их обществе.
Оба эксперта сидели в глубоких креслах у камина, устремив взгляды в
огонь. Настроение было подавленное, все понимали, каково сейчас их
гостю. Неподвижные лица пилотов освещались неровным светом горящих
дров. Все молчали и пили, не начиная беседы. Немцы не могли по
другому: они чтили и уважали человека, который забыл, что у него не
было обеих ног и второй раз пошёл на войну, когда настал час защищать
свою Родину.
Своеобразность ситуации и размышления о сидящем перед ними противнике наводила всех на одни и те же мысли: только проклятая война и непостижимая судьба предопределяли с рождения человека, по какому пути он пойдёт, ведомый своим долгом.
Почему кто-то из них не родился в Англии? В Англии было бы одним
пилотом больше. Почему британец, сидевший у камина не родился в
Германии? Он вполне мог бы стать нашим коммодором.
Англичанин, похоже, думал о том же, однако все эти чувства так и
остались невысказанными вслух.
Он поднял глаза. За него поднимались тосты и постепенно атмосфера
разряжалась, между ним и генералом возникло взаимопонимание, какое
может быть только между старыми солдатами. Оба обладали типичным для
истребителей темпераментом, и вскоре они уже беседовали как старые
приятели.
Потом гость попросил помочь ему переслать из Англии его запасные
протезы. И уже спустя несколько часов английские радисты получили
послание- немецкая сторона предлагала доставить и сбросить протезы с
парашютом в оговоренном месте в оговоренное время.
Однако, похоже там не особо доверяли этим "germans", и на
следующий день мы получили радиограмму с указанием совсем другого
места, где уже были сброшены протезы.
Наше внимание и интерес к рассказу очень польстили старому хауптману.
Как раз на днях я слышал от кого-то про этого удивительного
англичанина, совершившего со своими товарищами побег из лагеря
военнопленных. Поговаривали, что наш генерал немного посодействовал в
этом своему английскому приятелю, по крайней мере он очень громко
ругался, узнав, что британец сбежал.
Когда наш рассказчик замолк, воцарилась тишина. Мои товарищи молчали.
Среди присутствующих сейчас были лишь немногие, кто лично видел ту
встречу у камина под Сент-Омером. Остальные были уже мертвы.
Тогда поднялся командир.
"Парни! Abbeville-Boys приходят, выполняют свой долг и уходят.
Они идут дорогой своих геройски погибших товарищей. Нас всех
объединяет благородный дух рыцарства. Мы должны сохранить его в себе
и передать дальше, если нам суждено будет погибнуть в бою. Давайте
поднимем бокалы за всех истинных джентльменов!"
'Рыцари были и будут всегда', подумал я.

[Delta_7]

Иван, а в электронном виде есть книги, цитаты из которых ты привёл? Ссылки есть?