БЫЛ ЛИ ГИТЛЕР ЛАТЫШОМ?
У меня зазвонил телефон. Женский голос сообщил, что звонят из отдела проверки «Литературной газеты», где шла моя статья, чтобы узнать, правильно ли написана фамилия одного из персонажей. Я ушам своим не поверил. Но было приятно: оказывается, ещё где-то сохранился отдел проверки, оказывается, какая-то газета относится к себе и читателю с достаточным уважением, чтобы не ставить в неловкое положение и себя, и автора…
В последнее время я стараюсь не давать интервью. Я понимаю, что интервью – это представление журналиста о своей жертве. И даже если я прошу перед выходом материала позвонить мне и хотя бы прочесть опус по телефону, обычно об этом забывают, и я узнаю из «интервью» удивительные про себя вещи.
Через день-два газетная новость умирает. Этот непреложный факт вызвал к жизни целую армию журналистов, которые понимают, что отдел проверки – анахронизм, что ворчанием собеседника следует пренебречь, что если наврал, но наврал первым, – ты на коне.
Мириться с этим не хочется. Потому что, кстати, из мальчиков и девочек, которые с наглой вежливостью выслушивают тебя и пишут то, что им нужно, а не то, что ты хотел сказать, вырастают осьминоги пера. Безответственность, которую можно игнорировать, когда пишут о собачках или чудо-знахарях, оборачивается, на мой взгляд, непростительной наглостью, когда речь идёт о вещах очень серьёзных.
В качестве примера позвольте привести случай, возмутивший меня не потому, что имел место, а оттого, что в нормальных условиях его не должно быть. И в то же время подобное настолько обычно, что многие из читателей могут привести свои, не менее звонкие примеры.
Итак, некая журналистка (далее автор приводит название газеты и имя журналистки, но не в традициях «Вечёрки» пинать коллег. Ведь речь сейчас идёт не о конкретном факте, а о явлении. – Ред.) решила создать центральный материал в номере, выходящем в День Победы.
Она отправилась с визитом к весьма престарелому лётчику Ивану Фёдорову и взяла интервью. Которое затем опубликовали на целую страницу, с фотографиями.
Сотни тысяч читателей, включая ветеранов войны, прочли это интервью и узнали следующее (я перечисляю лишь малую толику сообщённого на страницах газеты): герой сбил 134 гитлеровских самолёта, получил трёхэтажную виллу в Андалузии от короля Хуана Карлоса, за неделю до начала войны три дня подряд пил с Гитлером и его ближайшими соратниками, за что был награждён фюрером «железным крестом с дубовыми листьями», испытал 297 типов самолётов, получил от фашистов в подарок «четыре монеты достоинством 10 тысяч немецких марок... на них тогда можно было купить несколько «мерседесов», но не купил, потому что предпочитал получать в подарок самолёты, каковых получил в виде премий 5 штук, а также две бочки сельди и 625 литров спирта... Только к старости он осел в аппарате Громыко, наверное, послом в секретной стране.
И это всего лишь малая часть рассказанного о себе ветераном.
Уважение к собеседнику, а главное – как к ветеранам, так и к молодым людям, что прочтут опус, требовало одного – вспомнить, есть ли в газете отдел проверки. Отдела не оказалось. Не оказалось и словаря, не оказалось даже ни одного человека, знакомого с авиацией или хотя бы с иностранными наградами, или с историей наконец!.. Автор ни с чем подобным знакома не была. А главный редактор свою газету, разумеется, не читает.
Разрешите пригласить вас в Берлин, 16 июня 1941 года. Давайте с вами на секунду представим, что всё происходило именно так, как написано в газете. Итак, за неделю до начала войны с СССР Адольф Гитлер третий день подряд не встаёт из-за праздничного стола с русским асом, который только что сбил в Испании 24 самолёта, за что получил в подарок трёхэтажную виллу от короля Хуана Карлоса. Тут же сидят, конечно, все вожди третьего рейха, чтобы Ивану Евграфычу было не скучно. Вынимает тут Гитлер из одного кармана четыре немецкие монеты по 10000 марок каждая и говорит: «Купи, Ваня, себе на эти деньги десяток «мерседесов».
– Да на черта они мне сдались, – отвечает пилот, – мне уже пять самолётов подарили.
– Возьми, – говорит тогда Гитлер, – из моих рук Железный крест с дубовыми листьями. Это награда геройская, за борьбу с мировым коммунизмом и демократией.
– Вот это возьму, – говорит советский пилот. – Очень мы ваши дубовые листья уважаем, буду носить, не снимая.
Ничего я не придумал. Весь этот бред, только другими словами, опубликован в День Победы. А если кто чего не понял, то там помещены и картинки. До картинки я знал только, что в Германии не было монет по 10 тысяч марок, что не мог король Хуан Карлос подарить виллу в Андалузии лётчику Ивану, потому что не был он тогда королем, а был младенцем, да и не могло быть оснований у испанского короля так полюбить советского аса. Каждое второе слово в интервью – ложь, и уж тем более не гулял перед самой войной три дня господин Гитлер с Иваном. Знаете, почему? Потому что Железный крест, сфотографированный там, – это значок латышской организации айзсаргов предвоенных времен, а остальные награды владельца пяти самолётов и десяти вилл (не считая сельдей, «мерседесов» и бочки спирта) – это два ордена Трёх звёзд Латвии и орден Прусской короны, отменённый, если кто не знает, в 1918 году.
Беда ещё в чём: в нашей стране, слава Богу, живы несколько миллионов человек, которые сражались с фашистами, знают, как выглядел Железный крест, и воспримут интервью как оскорбление. Как и всю похвальбу этого человека...
Впрочем, не мне судить лётчика Фёдорова. Возможно, он и не жулик, а потерял по старости лет остроту памяти.
Но журналист не имеет права терять остроту памяти, здравый смысл и забывать то, чему его учили в школе.
Сила печатного слова, а уж тем более печатной лжи такова, что кто-то по наивности может поверить, что Гитлер был латышским айзсаргом, принял перед войной нашего славного летчика Фёдорова в свою организацию и заодно вручил ему два одинаковых латышских ордена.
Игорь Можейко, доктор исторических наук
Газета «Вечерняя Москва», 18.05.1998
Сообщение от ROSS_R.I.P.
Ответить с цитированием
