- Остановитесь! - вскричал  иезуит. - Остановитесь, этот текст граничит
с ересью! Почти такое же положение имеется в "Augustinus",  книге  ересиарха
Янсения  (*43),  которая  рано  или  поздно  будет  сожжена  рукой   палача.
Берегитесь, мой юный друг, вы близки к лжеучению! Вы погубите себя, мой юный
друг!
     - Во погубите себя, - повторил кюре, скорбно качая головой.
     - Вы затронули тот пресловутый вопрос о свободе воли,  который является
дьявольским   соблазном.  Вы   вплотную  подошли  к  ереси   пелагианцев   и
полупелагианцев (*44).
     -  Однако, преподобный отец... - начал было Арамис, слегка ошеломленный
градом сыпавшихся на него аргументов.
     - Как вы докажете, - прервал его иезуит, - что должно сожалеть  о мире,
когда приносишь себя в  жертву господу? Выслушайте  такую дилемму:  бог есть
бог, а мир есть  дьявол. Сожалеть о мире - значит сожалеть о дьяволе; таково
мое заключение.
     - А также и мое, - сказал кюре.
     - Помилосердствуйте! - опять заговорил Арамис.
     -  Desideras  diabolum  (Сожалеешь  о  дьяволе (лат.)),  несчастный!  -
вскричал иезуит.
     - Он  сожалеет о дьяволе! О  мой юный друг,  не  сожалейте  о  дьяволе,
умоляю вас об этом! - простонал кюре.
     Д'Артаньян чувствовал, что  тупеет; ему  казалось, что он  находится  в
доме для  умалишенных и что сейчас  он тоже сойдет с ума,  как уже сошли те,
которые находились перед ним. Но он вынужден был молчать, так как совершенно
не понимал, о чем идет речь.