* * *


Как раз в этот день один из пилотов штаффеля сбил своего двадцать
пятого противника. Вечером в наше казино пожаловала целая куча
джентльменов, чтобы отпраздновать это событие.
Прибыл коммодор со своим штабом, капитаны соседних частей и пилоты
нашего штаффеля. Все пришедшие разительно отличались от тех людей,
которых я видел сегодня утром. Вместо замасленных комбинезонов они
одели аккуратную униформу белого или тёмно-синего цветов, белоснежные рубашки и, по негласной традиции гешвадера, белые носки.
Вряд ли такие светские костюмы можно было бы встретить где-нибудь в
Версальском дворце, однако все держались легко и непринуждённо.
Тут был и пожилой офицер нашего штаффеля, хауптманн-резервист,
носивший униформу английского покроя. Все называли его
"Papi", и он и вправду годился почти любому из нас в отцы.
Как-то однажды вечером он рассказал нам историю, как в небольшой
деревушке недалеко от Сент-Омера встречали редкого гостя- почти
мифического англичанина, который, будучи пилотом ещё во время Первой
мировой, потерял обе ноги, а теперь снова был сбит. Отважный лётчик
благополучно спустился на парашюте, однако при этом поломал свои
протезы. Так он и сидел, заслуженный коммодор другой стороны,
пленённый противник, в кругу немецких пилотов. Наш генерал пригласил
его выпить и провести вечер в их обществе.
Оба эксперта сидели в глубоких креслах у камина, устремив взгляды в
огонь. Настроение было подавленное, все понимали, каково сейчас их
гостю. Неподвижные лица пилотов освещались неровным светом горящих
дров. Все молчали и пили, не начиная беседы. Немцы не могли по
другому: они чтили и уважали человека, который забыл, что у него не
было обеих ног и второй раз пошёл на войну, когда настал час защищать
свою Родину.
Своеобразность ситуации и размышления о сидящем перед ними противнике наводила всех на одни и те же мысли: только проклятая война и непостижимая судьба предопределяли с рождения человека, по какому пути он пойдёт, ведомый своим долгом.
Почему кто-то из них не родился в Англии? В Англии было бы одним
пилотом больше. Почему британец, сидевший у камина не родился в
Германии? Он вполне мог бы стать нашим коммодором.
Англичанин, похоже, думал о том же, однако все эти чувства так и
остались невысказанными вслух.
Он поднял глаза. За него поднимались тосты и постепенно атмосфера
разряжалась, между ним и генералом возникло взаимопонимание, какое
может быть только между старыми солдатами. Оба обладали типичным для
истребителей темпераментом, и вскоре они уже беседовали как старые
приятели.
Потом гость попросил помочь ему переслать из Англии его запасные
протезы. И уже спустя несколько часов английские радисты получили
послание- немецкая сторона предлагала доставить и сбросить протезы с
парашютом в оговоренном месте в оговоренное время.
Однако, похоже там не особо доверяли этим "germans", и на
следующий день мы получили радиограмму с указанием совсем другого
места, где уже были сброшены протезы.
Наше внимание и интерес к рассказу очень польстили старому хауптману.
Как раз на днях я слышал от кого-то про этого удивительного
англичанина, совершившего со своими товарищами побег из лагеря
военнопленных. Поговаривали, что наш генерал немного посодействовал в
этом своему английскому приятелю, по крайней мере он очень громко
ругался, узнав, что британец сбежал.
Когда наш рассказчик замолк, воцарилась тишина. Мои товарищи молчали.
Среди присутствующих сейчас были лишь немногие, кто лично видел ту
встречу у камина под Сент-Омером. Остальные были уже мертвы.
Тогда поднялся командир.
"Парни! Abbeville-Boys приходят, выполняют свой долг и уходят.
Они идут дорогой своих геройски погибших товарищей. Нас всех
объединяет благородный дух рыцарства. Мы должны сохранить его в себе
и передать дальше, если нам суждено будет погибнуть в бою. Давайте
поднимем бокалы за всех истинных джентльменов!"
'Рыцари были и будут всегда', подумал я.