Потом я обратился к Дьяченко:
- Ты меня чуть заикой не сделал. Я кричал тебе, чтобы ты прыгал. Чуть не надорвал голос. Что с тобой произошло?
- Сплошной ужас. Когда мы сбили по бомберу, я увидел, вы снова пошли в атаку. Ну и я за вами. Только прицелился, как слышу взрывы в хвосте моего "мига". Нырнул со снижением влево и вижу, как Лукашевич прошил кабину атаковавшего меня "мессера". Беру ручку управления на себя, а она болтается впустую, как собачий хвост. Решил прыгать, а фонарь не открывается. Земля все ближе. Ну, думаю, Леня, пришел тебе конец! В последний раз поцелуемся с землей и - поминай как звали! Но тут и вспомнил о триммере руля глубины. Перевел его на себя. "Миг" вышел из пикирования над самой землей. Сижу и не пойму - над Молдавией я или на том свете. Никак не решу - плакать мне или смеяться.
- Ну, а как ты сумел сесть с перебитым управлением? - спросил внимательно слушавший Дьяченко Соколов. - Почему не покинул самолет?
- Жалко стало. Какой же я истребитель без самолета? Триммером подвел "мига" на посадку и приземлился. Только жаль - из винта сделал рога.
Вот так, в шутливой форме и закончил свой рассказ Дьяченко. А ведь ему потребовались недюжинная воля, мужество, умение, чтобы в такой сложной обстановке приземлить боевую машину. Это и есть героизм.