С.Ф.Долгушин: Почему авиация погибла в Белоруссии и Прибалтике и в чём причена гибели

[ВАСИЛИЙ БАРДОВ]

Долгушин-Бардову:
II. Cвязи никакой – ничево!

III. Перевели всю авиацию фронтовую в подчинение сухопутным войскам.

Вот и получается: Вы мне писали (спрашивали – В.Б.) и
(к тексту могу приложить аудиофайл Сентябрь-2006-03.WAV, 00:00)
у меня иногда спрашивают: «Ваш полк в какой армии был»? А откуда я знаю, кто там нами командовал? Я даже и не знаю, в какой я армии был!
Это же идиотство! А во время войны, пока не создали воздушные армии – пехота ж ни хрена не понимает в авиации!
Я уже рассказывал тебе как в праздник 23 февраля 1942 года мы в Старице утром пришли на аэродром:
- снегопад,
- видимость метров 50 - один столб и то плохо видно (потому что между столбами телеграфными 50 м).
А южнее Сычёвки танки давят нашу пехоту. И вот поступает распоряжение – поднять звено, чтобы штурмовать одним!… А куда?!… Командира дивизии вообще не было в это время (ушёл командующим ВВС отдельной армии), ну а начальника штаба спрашивать – это без толку! Звоним «в армию» (в штаб армии – В.Б.):
- Командующего (к аппарату – В.Б.)! (мы знали, что командующий – Громов).
- Ево нету.
- Начальника штаба! (потом мы узнали, что им был Авеев).
- Нету.
И не с кем совершенно разговаривать! Я говорю: «Иван Михайлович, я счас позвоню»! И попросил:
- Девушки, найдите (подполковника) Коновалова!
- Щас.
Они нашли. Коновалов Отвечает – с армией связались. Я ему докладываю:
- Товарищ подполковник, у нас такая погода, а нам приказано к вам туда идти. А у вас какая?
- Такая же.
- А что толку?! Мы же на взлёте разобьёмся! Мне приказано своим звеном идти! Ну если мы не убьёмся на взлёте и при «пробивании» облаков (а они наверняка высоко – с большой высотой) - ну взлечу я тройкой, войду в облака – вас то я всё равно не найду! Что толку то?! Сесть мы в такую погоду – не сядем и если не убъёмся – то бросим машины.
- А кто (приказал – В.Б.)…
- Да вот – звонили и командующего нет, начальника штаба нельзя без командующего… Вот такое вот дело.
- Ни в коем случае не летите!
Вот так вот! А так – куда деваться?! Вот – командир полка – куда ему деваться?! Приказ командующего! А в это время Громов, оказывается:
- пока лошадей своих прогонит,
- потом ванну примет,
- потом - позавтракает
- и потом только начнёт разбираться!…

Бардов: «Так его, говорят (как писал Феликс Чуев в своей книге «Солдаты империи»), в шутку поэтому и называли наш благородный лорд, что ли»?!

Долгушин: «Вот так вот! Тоже мне – командующий нашёлся! :-(
Ему возили за ним:
- ванну,
- лошадей,
- людей (ведь за лошадьми то надо ухаживать, кормить надо, овса нужно)!

Бардов: «Так что это правда, что писал Феликс Чуев в своей книге, что у него «барские замашки» были»!

Долгушин: «А потом, когда стал Конев командовать, он разобрался и выгнал ево (Громова – В.Б.)!
А куда ево девать?! Знали, что он лётчик-испытатель хороший.
Ну, слетал по марштуру вот этому… А как командующий же он никто! Он же даже звеном не командовал! Ни эскадрильей не полком! Он же совершенно не подготовлен!
И тогда поставил вопрос конев: «Он мне не нужен»!
И вот тогда вместо Громова пришёл Хрюкин! Но это уже без нас.
А Громов… Один раз он летал на Пе-2 – мы его сопровождали, но не встретили никого. Причём я знал, что сопровождаем Громова – он звеном на Пе-2… Но за чем?!… И плохая погода была. Он наверно»…

Бардов: «Размяться» решил»?! :-)

Долгушин: «Ну – размяться что ли. Зачем это нужно было ему лететь - командующему?!
Вот такие командующие и были!
А пехота – они же ничево не соображают! Абсолютно! До конца войны ни хрена пехота, ни черта не соображала в авиации!
Но уже в 1942-м (году), после Сталинграда, положение»…

Бардов: «Перелом наступил»?

Долгушин: «Перелом. Тут уже на авиацию не крикнешь.
А то же, вот Конев в начале 1942 года командовал Калининским фронтом… Одно звено прикрывало КП Конева. У лётчика кончается горючее и он запрашивает разрешение чтобы уйти. Ему: «Стоять»»!

Бардов: «Ха-ха-ха. Вот это цирк! Как будто он там на воздушном шаре висит и педали крутит»!

Долгушин: «Да-да. Потом, уже перед ночью он видит, что у него горючее уже всё… Ушёл и садится. Сел… При чём на одной машине даже остановился мотор – горючее кончилось! Конев вышел:
- А где самолёты?
- Ушли.
- Лётчиков расстрелять»!

Бардов: «Да-да-да! Я слышал, что Конев такими (делами грешил)»!

Долгушин: «Вот так – расстрелять лётчиков! И хорошо, что в это время главком Новиков (заместитель по авиации Сталина) был аккурат «во фронте» (в штабе фронта Конева – В.Б.). Он обратился к Коневу: «Иван Семёныч – лётчики не виноваты»»!

Бардов: «Так значит это правда а не байки?! Я слышал и из других источников такие рассказы»!

Долгушин: «Не байки! Ни в коем случае! Вот так вот! А кто к Новикову обратился? Забалуев – командир дивизии этой. Он узнал, что приехал – и доложил Новикову. Когда Конев не согласился на это дело (не расстреливать лётчиков – В.Б.) – Новиков позвонил Сталину, что вот такое дело, понимаешь»…

Бардов: «А Вы знаете кто этим лётчиком был? Я читал (кажется в книге Льва Вяткина «Трагедии воздушного океана», в главе посвященной И.Е.Фёдорову) что лётчиком этим был легендарный Иван Лавейкин (только в книге его фамилия была напечатана как Ламейкин, но я уточнил и разобрался о ком в ней шла речь) – ныне покойный уже, сосед Ваш по даче»!

Долгушин: «Нет, это был не Лавейкин. Я позабыл, кто, но не Лавейкин – их полк в это время там не сидел! Новиков позвонил Сталину и Сталин говорит: «Товарищ Конев, Вы лётчиков то отпустите! Вы лётчиков то не наказывайте, отпустите их»! Ну как «попрёшь»?! Тем более у Конева в то время не удачное командование (было – В.Б.). Как он… Сталина не пошлёшь – «Слухаюсь»!
И так Конев отменил всё это дело и лётчиков отпустили».

Бардов: «А я читал про такие же истории и что вроде бы эта история произошла когда Конев только принял армию и «пустить в расход» этих лётчиков приказал Громову, а тот отправил их на кухню. А через какое-то время (в списках отличившихся и представляемых к наградам что ли) Конев увидел фамилии (или самих) этих лётчиков опять и спросил у Громова, мол, почему ты мой приказ не выполнил – я ж тебе приказал их пустить в расход!
А Громов решил подыграть ему и на дурацкий вопрос дал ему не менее дурацкий ответ – прикинулся дураком и ответил – так я ж решил что в расход это на кухню – ну и послал их на кухню – в наряд по кухне! :-) Серьёзно! Я Вам дам чтобы Вы прочитали и увидели это своими глазами! И Конев мол был так удивлён ошарашен, что даже не нашёл что ответить!
Так что на расправу был скорый товарищ Конев»?!

Долгушин: «Да. Ещё был «товарищ» - генерал-лейтенант авиации. Как же его фамилия?!… Я знаю ево. Он был командиром дивизии, а потом был командующим ВВС Северо-западного фронта – 6-й воздушной армией командовал, позабыл фамилию – Пустоволов, или Пустовалов, что ли?! Ну в истории то (его фамилия сохранилась и сам он вошёл в историю – В.Б.).
Как чуть (что), так (хватался – В.Б.) за пистолет: «Застрелюуу»!!! И его так и звали - «генерал Застрелю»!

Бардов: «Это не тот, что под Сталинградом был? Не Василий Чуйков ли»?

Долгушин: «Нет, не Чуйков – тут вот, севернее Калинина. Чуйков – тоже самое был, особенно с руками: у него ещё и экзема была на руках и он когда злился – сдирал всё это дело»…

Бардов: «Ещё и с кровавыми руками (как говорится «с руками по локти в крови» были не только в переносном, но и в прямом смысле этого слова)?! Вобщем, мужики были зверские и особенно не церемонились»?!

Долгушин: «Да. И вот, был такой командир дивизии – Иванов (потом он был командиром корпуса, закончил войну Героем СССР, работал тут в «боевой подготовке» и разбился здесь на Центральном аэродроме на «Зибеле» - маленьком двухмоторном самолётике). И вот этот «Генерал Застрелю»: «Застрелюуу»! и за пистолет. А Иванов достал и навёл (свой пистолет) тоже не нево и говорит: «Пока ты нажмёшь (на спусковой крючок – В.Б.) – я (на свой – В.Б.) первый нажму»»!

Бардов: «По кавбойски»?! J

Долгушин: «Ну а что сделаешь?! Тот («генерал Застрелю» - В.Б.) опешил, растерялся и всё. Ну а что сделаешь?! Он же («генерал Застрелю» - В.Б.) не имеет права на командира дивизии… да на любого «застрелю» пистолетом угрожать и расстрелять! Отдай под суд и всё. Ну в отдельных, случаях имеет право командир расстрелять - в особых случаях»...

Бардов: «Но не «на каждом шагу».

Долгушин: «Но не на каждом»!