Еще в училище, нас попросили помочь перетащить из библиотеки в архив старые книги, так вот там мне попалось РЛЭ По-2. В нем была интересная фраза: "При невозможности восстановления ориентировки всеми перечисленными мерами - произвести посадку у ближайшего населенного пункта и восстановить ориентировку методом опроса местного населения"

Из книги Емельяненко "В военном воздухе суровом"

Еще задолго до войны я испытал, что значит заблудиться в полете. Именно тогда я доверился чувству, а не компасу.
Возвращался один на У-2 из Пятигорска в Нальчик. Погода была отвратительная. Пробившись через затянутые пластами тумана проходы между горами Бештау, Змейкой и Машуком, я вырвался наконец на степной простор. Над равниной низко висела сплошная пелена облаков — будто натянутое солдатское одеяло.
Полет над железной дорогой с курсом на Прохладную был однообразным. От скуки решил потренироваться вслепую, вне видимости земли и горизонта. Зашел в облака, назначив себе десять минут слепого полета. Минуты эти показались бесконечно долгими... Не удержался я тогда от соблазна подправить показания компаса: чудилось, будто самолет все время отклоняется от курса вправо. Время наконец истекло, я вышел под облака — но... не увидел ни железной дороги, ни ожидаемого населенного пункта. Начал беспорядочно метаться в разные стороны в поисках ориентира. Внизу была безлюдная степь: ни хутора, ни живой души...
Немного успокоившись, взял какой-то курс и пошел по компасу, куда прямая выведет. Летел долго, пока не вышел на какую-то железнодорожную станцию. Увидел на буграх нефтяные вышки. Куда же это меня занесло? Пытался, снизившись, прочитать наименование станции на вокзальной вывеске — безуспешно.
День был на исходе, бензин в баке тоже. Решил садиться и восстанавливать ориентировку самым надежным методом — опросом местного населения...
Вдали от станции на ровном поле паслось стадо коров. Полетел туда, сел.
Пастухом оказался сухонький старик. Стыдно мне было признаваться, что заблудился, — разговор начал издалека:
— Не найдется ли у вас, дедушка, закурить? — спросил, будто только потому и приземлился, что оказался без курева. Другого повода завязать непринужденный разговор я не придумал.
— Самосад уважаете? — протянул он кисет, не проявляя, к счастью, ни малейшего любопытства по поводу истинной причины приземления.
— Еще как уважаю! — отвечаю.
Закурили. Какие только разговоры я не заводил с пастухом в надежде на то, что он назовет хоть какой-нибудь населенный пункт в этой окрестности. Собеседник говорил охотно и о чем угодно, но только географии, как назло, не касался. Время меня, однако, поджимало, я начал терять терпение и наконец, будто из простого любопытства, спросил его:
— А вы, случайно, сами не из этой деревни будете? — и показал в сторону железнодорожной станции.
— Не деревня это, а город Моздок! — обиделся старик. У меня под шлемом волосы зашевелились: я оказался настолько далеко от Нальчика, что со своим запасом бензина уже не мог туда долететь. Дело закончилось тем, что пришлось давать телеграмму.
Горючее мне доставили на другой день самолетом. С тех пор я и зарубил себе на носу: верь компасу!