"В конце 1954 года проводил я также испытания только что приобретенного мною «чуда старой техники», одностволки 4-го калибра. Приобрел ее у Квицинского Владимира Сергеевича. Гусевка имела метровой длины ствол, весила всего на-всего 5 кг 600 граммов, и курок у нее был слегка сбоку. Главное преимущество этого ружья было в том, что к нему подходили гильзы от послевоенных сигнальных ракетниц. Этих патронов для ракетниц в те годы на судах было завались. Впрочем, от прежнего хозяина мне досталась и полудюжина гильз металлических. Увидев очередную «бандуру», в большое возбуждение пришли члены нашего охотколлектива. «Немедленно нужно испытать!». Особенное нетерпение проявлял Кириллов. В ближайшее воскресенье, четыре члена коллектива погрузились в шестивесельный ял со стационарным мотором «Л-12» и, поднырнув под Ягринский мост, мы вырулили на плес, на который с октябрьским похолоданием пришли с севера стайки чернети. Было свежо, и мне, балансирующему с фузеей на носовом решетчатом люке, очень мешал стоящий за спиной на банке Кириллов. Некуда было правой ногой опереться. «Стреляй же!» - настаивал нетерпеливо начальник. Выцелив стаю метров за сто, произвожу первый выстрел из 4-го калибра. Полыхнуло пламя, вылетел огромный столб черного дыма, В этот миг я уже летел на Кириллова. Сбив пожилого НПО, я занозил его между бортом шлюпки и стационарным мотором. Получилась «куча мала». Сверху старого охотника я, на мне, словно бревно, гусевка. Восторженный коллектив все это быстро разобрал и поставил нас на ноги. Скорчившемуся от боли Кириллову пришлось хлеще всех. Ему совали его курительную трубку, говорили слова сочувствия. Держась одной рукой за голову, другой за поясницу, он постепенно распрямлялся. Гримасу боли сменила счастливая улыбка: «Вот это ружье!» — вскричал страстный охотник. В шлюпке громыхнул молодецкий хохот. Между тем я недоумевал. Стая чернети благополучно улетела, дробовая осыпь, усеяла водную гладь где-то на полпути?.. Потребовалось еще несколько выходов на природу, чтобы был поставлен точный диагноз: «Дульная часть метрового ствола была, оказывается, раздута. Дробовую осыпь уводило вниз». Были мысли, обрезать конец ствола и снова приварить мушку. Но по этому пути я так и не пошел. В моих руках вдруг оказалось самое крупное в СССР ружье, - гусевка 2 калибра! Как и предыдущие гусевки 10, 3-го, 4-го калибра оно было рассчитано нa использование только дымного пороха, и чем крупнее калибр и длиннее ствол, все более крупнозернистого (то есть более долгогорящего). При толстенном, чуть не трехкратной прочности стволе длиной 130 сантиметров, ружье весило пятнадцать килограмм. В «Голиафе» снаряд от 25 мм пушки болтался самым жалким образом, как язычек от колокольчика! Охотколлектив войсковой части просто сон потерял! Владельцы «пукалок» от 32 до 12 калибра, стали стыдиться сами себя, а на ружье 4-го калибра никто уже внимания не обращал. Пошел разговор, что «Голиафа» нужно захватить с собой на стрельбище. В очередное воскресенье, таясь от других охотколлективов, тем более от представителей прессы, высадились на острове Чаячий. Я и второй номер несем гусевку на плечах (как таскали ПТР в Великую Отечественную). За нами 3-й и 4-й номера несут чемоданчики с зарядами-снарядами, банник-шомпол, которым в ствол пыжи забивать. Последние вырубали специальной просечкой на 32 мм. Поскольку ружье горизонтально одному держать очень трудно, навожу длиннейший ствол с подставившего плечо товарища, в стаю ворон, облепившую у уреза луга деревянный щит. Знаю, что многие из пятимиллионной когорты охотников страны многое бы отдали, чтобы такое увидеть! Рухнуло буквально все! Щит, вороны, весь расчет и коллектив! Правда, по разным причинам. Я от чудовищной отдачи, «номер», подставивший плечо, от страха. Остальные просто от хохота. Когда рассеялся дым, и все начали успокаиваться, вдруг заговорили, что из такого ружья должны стрелять люди «в весе Жаботинского». «Этот ствол, нужно смонтировать на лафете, создать безоткатную пушку. Отдачу примет на себя земля, через сошники!» «Тогда и стрелять двойным зарядом, то есть из ружья 1-го калибра!». «Испытывать так испытывать!» Пока самодеятельный конструкторский коллектив лафет сооружал, произвожу из «Голиафа» еще шесть выстрелов по стаям ворон. Получая чудовищные толчки от зарядов равных единовременному использованию восьми зарядов 12 калибра, я постепенно приноровился кувыркаться безо всякого ущерба для окружающих. Охотничью пушку ПЕРВОГО калибра испытывали уже на Ягринском взморье. Словно предчувствуя недоброе, воронье кучившееся на отмели у трупа морского зайца, стало благоразумно отступать. Потом, облепив груду плавника, тянули в нашу сторону шеи. Подпрыгивавшую на велосипедных колесах «безоткатку», развернули, сошники в землю. Манипулируя механизмом вертикальной наводки, уточнили. Надел на капсульную трубку пистон, и дернул за шнур, Первый калибр изрыгнул 457 грамм дроби № 000. Прижимая медный пятак к синяху повыше глаза (оторвавшаяся капсульная державка «клюкнула»), объяснял восторженным почитателям старины, что дальнейшее совершенствование «оружия массового поражения» на этом завершается, «так как ворон в городе изведем».
(С)"Наши окрестности" М.В. Пуссе.
Ответить с цитированием
Сообщение от oleg_V
Начиная с 1мин 10 сек.
