Сжав руки друг друга, человек в военной форме и женщина в белом платье стояли на балконе и плакали вместе с народом. "Для тех, кто стоял тогда на коленях, - сказал Палеолог, - царь был действительным самодержцем - военным, политическим и религиозным диктатором, абсолютным хозяином души и тела народного". И так было по всей империи: взрыв воодушевления, толпы народа на улицах, смех, слезы, пение, возгласы, поцелуи. Волна патриотизма захлестнула Россию. Рабочие оставляли красные революционные флаги и брали в руки иконы, портреты царя. Студенты покидали университеты и добровольно уходили в армию. Офицеров, встречавшихся на улицах, восторженно качали на руках.
В Санкт-Петербурге каждый день проходили демонстрации в поддержку царя и союзников. Из окна французского посольства Палеолог наблюдал массовую процессию людей с флагами, иконами и возгласами "Да здравствует Франция!" Отмечая крепнущий антигерманский союз, Палеолог, с присущим ему галльским вниманием к внешним деталям, отмечает, что "флаги трех наций слились в одно целое. Состоящие из одинаковых цветов - синего, красного и белого, - они представляют собой живописное и впечатляющее свидетельство союзной коалиции".
В германское посольство, огромное гранитное здание, увенчанное двумя могучими скульптурами коней, ворвалась, как это и предсказывал граф Пурталес, разъяренная толпа. Однако вопреки тому, что предвидел посол, гнев толпы был направлен не против собственного правительства, но против Германии и самого германского посла. Захватив здание, толпа выбила окна, разодрала ковры и, поломав и разбив, выбросила на улицу не только мебель, фарфор, старинное стекло, но и принадлежавшую лично Пурталесу бесценную коллекцию мрамора времен Ренессанса и бронзу. Конные статуи на крыше были обвязаны веревками, сотни рук схватили и потянули их. Вздыбленные кони кайзера с грохотом упали на мостовую.
В эти первые дни войны патриотизм населения был тесно связан с уже укоренившейся ненавистью к немцам. "За веру, царя и Отечество" и "На защиту святой Руси" - эти призывы охватили казармы, фабрики, деревни. Керенский писал, что в отличие от войны с Японией, которая была династической и колониальной, "в 1914 г. народ сразу расценил конфликт с Германией как свою кровную войну, когда на карту была поставлена судьба России".