Ясту 6 перевели под Реймс. Сидим значительно дальше от линии фронта. Топляк заправляют по максимуму на любой вылет.
Больше пространства, ориентиров меньше и на снегу они видны хуже. Холодно, -9 -11 по Цельсию. осторожничаю с двигателем.
Местность по нашу сторону ЛБС уже вроде знакома, местность за ЛБС - тем более, это ведь место быстрого вылета в миссиях.
2 января погиб Вольф Дтирих, последний из тех кто летал с Максом в том знаменитом вылете "пятёрки асов", когда было сбито в бою 8 вражеских аппаратов без потерь с с нашей стороны.
Погиб глупо, оторвавшись от группы и спустившись крутится с "карлсонами", о его гибели написали вражеские газеты.
На его счету было 20 побед.
На следующий день Макс летал мстить, но в бой не рвался, дважды избегал сближения с большими группами, которые шли с превышением в высоте.
За линией фронта он встрял в карусель кторую крутили лётчики соседней ясты и сумел сбить 2-х оторвавшихся от строя ньюпоров 17, судя по голубому флагу - из 12 эскадрильи.
Поле долгого полёта домой, в котором опаснее было переохладить двигатель чем встретить вражеский патруль, Макс стал заходить на посадку.
Колдун стоял параллельно земле, словно напоминание о древнегреческом царе Приапе, о котором Маску рассказывал преподаватель греческого в лицее.
Уточнив ветер по колдуну он стал снижаться, пришлось заходить по склону холма. Мысли о погибшем Вольфе отвлекли его и довернув против ветра Макс неожиданно понял что снижается против солнца и совершенно не видит земля из за искрящегося снега. Удар - о склон, ещё удар и самолёт переворачивается на спину. Макс инстинктивно выключил зажигание и пригнулся в кабине как мог.
Его быстро вытащили из под разбитого новенького Альбатроса. Техники тут же пообещали к завтрашнему дню заменить винт.
Макс вспомнил одного курсанта из лётной школы который утверждал, что над Францией ветер дует всегда в одном направлении и не сильно, так что можно садиться в любом направлении...
Этот курсант был скорее всего мёртв, как и все те, с кем Макс начинал воевать.
Молодые унтеры и лейтенанты смотрели на него с благоговеньем как на живую легенду, а Макс чувствовал себя стариком, который до смерти боялся подниматься в небо...