В последний день февраля старого стиля на позициях было получено официальное для сведения корпусных командиров извещение о революции в Петрограде и о временном занятии столицы революционерами; потом в течение последующих дней шли с быстротой молнии известия о предполагаемом отречении царствовавшего императора, о состоявшемся его отречении в пользу сына, об отказе от престола от имени и этого последнего и о передаче его брату, вел. кн. Михаилу Александровичу, и, наконец, и об отказе этого последнего{1}.
Таким образом, революция в первой своей части в борьбе против монархии прошла на фронте бескровно и очень быстро, вылившись при этом в форму наиболее благоприятную отказа царствовавшей династии от своих прав и освобождения армии от данной присяги.
Вопрос безболезненно переходил в плоскость исключительно борьбы за новое строительство жизни народа, т.-е. фактически к борьбе политических партий. Под этим знаком борьбы партий и прошел весь остальной период войны до Октябрьского переворота, когда вопрос о войне стал на единственную практическую точку зрения немедленного выхода из состава борющихся держав.
Фактически участие России в войне надо считать законченным в марте 1917 г., когда выяснилось со стороны Временного Правительства и в частности со стороны объединившего в своих руках посты военного, морского министров и большинство функций Верховного Главнокомандующего Гучкова, полное непонимание сути военного дела, соединенное к тому же с большим самомнением и решительностью.
Короткое, но чреватое печальными для армии последствиями управление Гучкова вооруженными силами России
[39]
выразилось тремя актами, несомненно оказавшими влияние на дальнейший ход боевых операций.
Первое, в чем Гучков проявил особую энергию, состояло в молниеносном увольнении и смещении до 60% лиц высшего командного состава действующей армии, названных им поименно{2}. При этом было уволено из числа главнокомандующих фронтами и командующих армиями 6, да, кроме того, двое сами отказались от работы с Гучковым на фронте (Каледин и Лечицкий), итого 8; начальников штабов фронтов и армий 5, корпусных командиров 35 (из всего числа корпусов около 70), не говоря уже о начальниках дивизии и проч. Вторым актом было столь же быстрое переустройство всего внутреннего уклада жизни войск и устройство его на совершенно неприемлемых по самой сути военного дела основаниях{3}.
Обе эти меры, хотя по существу в известных рамках необходимые, должны были проводиться в жизнь весьма осторожно, опытной и ответственной за ход боевых операций рукой. Удаление же командного состава сделано было, судя, по крайней мере, по документам, сохранившимся в архиве кабинета военного министра, единолично Гучковым, под влиянием его личных симпатий и того кружка быстро меняющих свой политический облик искателей приключений, которые с начала марта потянулись к дому военного министра "искать счастья".
Что касается до перемены оснований воинского уклада, не затрагивающего личных симпатий и антипатий нового военного министра, то здесь, можно полагать, Гучков стал невольной игрушкой сложившейся обстановки{4}.
"Прошу верить, писал Гучков Алексееву уже 9/22 марта{5}, что Временное Правительство не располагает какой-либо реальной властью и его распоряжения осуществляются лишь в тех размерах, которые допускает Совет Рабочих и Солдатских депутатов... В частности, по военному ведомству ныне представляется возможным отдавать лишь те распоряжения, которые не идут коренным образом вразрез с постановлениями вышеназванного Совета"{6}.
Результатом указанных мероприятий явился развал армий, прогрессировавший с угрожающей быстротой{7}.
Сообщение от ssv78
Ответить с цитированием