Исаев vs Солонин

[panzer_papa]

Почему же командиры полков со своими начальниками штабов не позаботились о сохранении вверенной им матчасти? Пусть даже и не перебазирование на другой аэродром, а хотя бы рассосредоточить её на своём и замаскировать.

Дело в том, что я как раз разобрал случай 129 иап.
Матчасть была рассредоточена и замаскиирована. Полк был поднят по тревоге, встретил немцев и первую половину дня 22.06 хорошо дрался, потерял в воздухе только одну машину. Потом полк получает приказ о перебазировании. А самолетов в полку почти вдвое больше чем летчиков.
В результате 60 машин приходится оставить вне зависимости от того, как работали немцы по полку - просто потому, что летчиков не хватает.
И дело здесь не в том бреде о поголовной трусости л/с, который сочинил Солонин, и не в фантазиях Исаева о вездеуспевающем всёперемалывающем немецком "конвейере", а именно в том, что приказ на перебазирование полка лишил его половины матчасти.

А вот за доп. инфу о Белове - спасибо. Получается, что в отличие от инстинктивно действовавшего Черных он, наоборот, всё сделал осознанно. Почему же ему в таком случае удалось избежать ответственности за это - непонятно.

Осознанно нарушил управление дивизией? Вероятно да, т.к. он еще до перебазирования знал, что в Пинске связи с полками и армией у него не будет.
Но он успел прикрыть свой зад тем, что получил разрешение армейского командования на это перебазирование. Дальше, когда он покинул Пинск, тоже уже было понятно - "не имея связи и бла-бла-бла".
Но разрешение-то у него от армейского командования было. Видимо поэтому его и не поставили к стенке. Собственно история похожа на то, как Октябрьский из Севастополя удрал - вроде и сбежал, а вроде и с разрешения начальства.

Тем более это их прямая обязанность...

И сплошь и рядом это было сделано. Но потом пошло-поехало: скакали с точки на точку, а читерского кода для бесконечного топлива в реальной жизни нет.

[Stork]

Дело в том, что я как раз разобрал случай 129 иап.
Матчасть была рассредоточена и замаскиирована. Полк был поднят по тревоге, встретил немцев и первую половину дня 22.06 хорошо дрался, потерял в воздухе только одну машину. Потом полк получает приказ о перебазировании. ...

Не вдаваясь в подробности споров и перебранок, очередных, должен привести описание ситуации 22 июня со 129 ИАП (впоследствии 5ГИАП) из воспоминаний полковника-инженера Ильина Н. Г. и подполковника в отставке Рулина В. П., вместе с полком они прошли весь его боевой путь с первого до последнего дня войны... Ну а выводы сами делайте, как "историки" или "мемуаристы", привожу не спора ради.

На этот раз полевым приграничным аэродромом нашего истребительного авиаполка стало большое клеверное поле. Война ворвалась к нам рано утром 22 июня 1941 года. Нас разбудил гром артиллерийской канонады, доносившейся с границы...
Накидывая широкие ремни с тяжелыми, в кожаных кобурах пистолетами ТТ, застегивая на ходу вороты гимнастерок, выбегали из палаток офицеры-летчики и техники всех четырех эскадрилий 129-го истребительного авиационного полка...
...Скоро заработали моторы МиГ-3 и «чаек». У «чаек» резко, басовито. У МиГ-3 напевно, ровно....Только два человека внешне оставались спокойными. Комиссар полка и недавно назначенный на должность командира полка капитан Ю. М. Беркаль. ...
— Трем эскадрильям прикрыть города Острув-Мазовецкий, Замбрув и Ломжу, а четвертой — наш аэродром.
Аэродром встревоженно загудел. Вот поднялось дежурное звено из трех самолетов. Беркаль посмотрел на часы, они показывали четыре часа ноль пять минут. Взмах белого флажка, и в воздухе первая эскадрилья, за ней вторая, третья, четвертая. Две группы взлетевших МиГ-3 направились в сторону Острув-Мазовецкий и Замбрува, девятка «чаек» к Ломже, вторая девятка осталась прикрывать аэродром.

Лейтенант Григорий Яковлев, всегда, подтянутый, щеголеватый, на ходу расправив складки на гимнастерке, доложил командиру полка, что связи с дивизией нет. ...
— Свяжитесь по радиостанции.
— Пробовали... Дивизия не отвечает.
Командир полка оторвал взгляд от карты-пятикилометровки.
— Не думаю, что это очередная провокация. Связь ищите. Отправляйтесь сами в дивизию на моей автомашине. Связь должна быть! Обяжите радистов, чтобы слушали...
Возвращения первой группы самолетов ожидали с нетерпением.
Наконец-то! Один за другим стали приземлять летчики свои «миги» и «чайки» у посадочного белого полотнища в виде буквы «Т» и, не ожидая окончания пробега, сруливали в сторону — спешили освободить посадочную полосу. Медленно оседала серая пыль. Те, кто прибыл, докладывали: весь горизонт на западе в зареве пожаров — горят приграничные города и села.
Подошло время садиться группе прикрытия. «Чайки» быстро приземлялись. В воздухе, на кругу, находилось второе звено машин, когда южнее аэродрома показалась группа неизвестных самолетов.
Летчики на «чайках» не видели их.
Чужаки, зловеще подвывая, пролетели на северо-восток в плотном строю. О них уже забыли, когда они снова неожиданно появились над аэродромом.
— Смотрите, свастика! — крикнул кто-то. — Это фашисты!
Протяжный, берущий за душу свист. Двухмоторные бомбардировщики растянулись гуськом, перешли в пологое пикирование. Вниз полетели бомбы. Зашаталась под ногами земля. [8] Взметнулись багровые сполохи взрывов. В лицо ударила плотная горячая волна, запах жженого пороха. Противно затараторила частая дробь пулеметов. Казалось, вот-вот небо расколется от захлебывающегося рева чужих моторов. На стоянках загорались самолеты. Техники и летчики бросились спасать их.
И тут показалось третье звено «чаек» во главе со старшим лейтенантом дважды орденаносцем Михаилом Добровым. Отважная тройка смело бросилась на вражеский строй.
Первую атаку произвели сверху всем звеном. Флагманский фашистский бомбардировщик задымил. Оставляя в небе черную полосу, он повернул на запад. Это воодушевило наших летчиков. Они нападали сбоку, сверху, снизу; перекрещивались разноцветные пунктиры пулеметных очередей. Фашисты сбросили где попало оставшиеся бомбы и устремились к границе.
Преследовать их было некому. У летчиков звена Доброва кончился запас бензина, они спешили на посадку...
Над аэродромом установилась на редкость удивительная тишина. Каждую минуту могли появиться новые самолеты врага. Надо было приготовиться к их встрече. Весь личный состав дружно рассредоточивал на аэродроме все уцелевшие самолеты, заправлял их бензином и боеприпасами, заравнивал на летной полосе воронки от взрывов авиабомб.
...
Заправив самолеты горючим и боеприпасами, в воздух поднялись двенадцать «мигов» во главе с заместителем командира эскадрильи по политчасти, старшим политруком Анатолием Соколовым.

Набирая высоту, ведущий группы увидел подходившие к аэродрому сначала шесть, а затем еще шесть немецких самолетов. Покачав с крыла на крыло, Соколов повел своих летчиков на врага. Но фашистские самолеты почему-то развернулись и стали удаляться на восток в направлении аэродрома соседнего 124-го истребительного авиаполка. На полном газу «миги» поспешили за вражескими бомбардировщиками. И тут же встретились с новой смешанной группой фашистских бомбардировщиков и истребителей. Она шла ниже наших истребителей, намерение ее было вполне определенное — фашисты держали курс на наш аэродром.

Группа Соколова со снижением, набирая скорость, понеслась навстречу «юнкерсам».

Сломав вражеский строй, открыли огонь. Тонкие, словно осы, «мессершмитты» вступились за Ю-88. С земли хорошо было слышно, как завывали на максимальных оборотах моторы, как резко вспарывали воздух скорострельные пушки и пулеметы. Бой был в разгаре. Если в самом начале ощущалась какая-то неслаженность, нечеткость, скованность молодых летчиков — чувствовал командир, что нервничают ребята, — то скоро летчики успокоились, пришли в себя. И сразу же появился трезвый расчет, уверенность в собственных силах. Тон задавал комиссар эскадрильи Анатолий Соколов. Он успевал повсюду: и помочь оказавшимся в беде товарищам, и отсечь огнем замыкающую пару Ме-109 и завязать с ними бой. Фашисты, видимо, поняли, что имеют дело с опытным летчиком. Наперебой стали яростно атаковать МиГ-3 комиссара со всех сторон. Но старший политрук не испугался их атак. Выбрав удобный момент, энергичным маневром после боевого разворота зашел в хвост Ме-109 и тут же дал очередь из бортового оружия. Через прицел он увидел, как свинцовые струи прошили «мессер». За вражеским истребителем потянулась полоса дыма, вспыхнуло пламя. Огненный хвост становился все длиннее. Самолет со свастикой как-то неловко перевернулся и, опустив нос, в клубах дыма и пламени отвесно пошел к земле, чуть не зацепив крылом свой бомбардировщик. [15] Первый сбитый самолет! Ох, как нужен он был сейчас. Тридцатилетний летчик, обстрелянный в боях с финнами, мог гордиться. Имел все основания на это....
В следующий боевой вылет младший лейтенант Владимир Цебенко сбил над городом Ломжа фашистский истребитель Ме-109.
Отличились еще двое. В семь часов утра при отражении очередного воздушного налета на аэродром младшие лейтенанты Винидикт Николаев и Александр Кузнецов сбили по одному Хе-111, которые упали в пяти километрах западнее Тарново. Самолет Кузнецова загорелся в воздухе, летчику пришлось спасаться на парашюте. [16] ...
Война только началась, а уже победы и потери. На глазах однополчан погиб Иван Гирман. В это было трудно поверить. Еще вчера товарищи работали и смеялись с ним, что-то планировали, с чем-то не соглашались, чему-то радовались, а сейчас его сраженная «чайка» тяжело рухнула на самой границе аэродрома.
В девятом часу утра, фашистские бомбардировщики Ю-88 появились без прикрытия своих истребителей. За что и поплатились. Смешанная группа «чаек» и «мигов» встретила их на подходе к аэродрому, смело атаковала. Немцам не позволили прицельно отбомбиться по нашему аэродрому. Совместными атаками было сбито два вражеских бомбардировщика....
Техники, механики, мотористы, оружейники готовили самолеты. Наскоро ремонтировали израненные машины, набивали ленты боеприпасами. Люди знали, что от них требуется. Делали свое дело точно так же, как и при учебных тревогах, но более собранно, более требовательно. А фашисты с особой, свойственной немцам педантичностью через равные промежутки времени наносили по аэродрому один бомбовый удар за другим...
Пикируя, гитлеровцы включали установленные на их самолетах сирены, которые производили душераздирающий вой, и сбрасывали бомбы, «лягушки».
Наши летчики поднимали свои машины в воздух под огнем вражеской авиации. Налеты следовали в нарастающем темпе...
Командир полка собрал летчиков и сказал:

— Обстановка сложилась тяжелая. Связи с дивизией нет, сжатый воздух на исходе, а компрессор разбит. Принято решение: вывести полк из-под удара. Будем перелетать на другой аэродром. «Миги» поведу сам, «Чайки» — комиссар полка.
Начальнику штаба вместе с инженером полка организовать перебазирование наземного эшелона. — Он помолчал — слова давались ему с трудом. [17] И в полной тишине добавил: — Необходимо выделить команду для уничтожения всего оставшегося — боекомплектов бомб, снарядов, патронов и горючего.
Беркаль принял единственное возможное решение в сложившейся обстановке, но как тяжело сознавать, что оно единственное. Да, мы не представляли еще до конца непомерной тяжести войны...
А пока, используя паузу между налетами врага, комэски быстро распределили оставшиеся самолеты между летчиками. Двумя группами: сначала «чайки», потом «миги» перелетели на аэродром Добженевка, расположенный всего в нескольких километрах от места постоянного базирования полка — Заблудуво. Там, на зимних квартирах, разместились семьи личного состава.
С нового аэродрома летчики вылетали на прикрытие города Белостока и его железнодорожного узла.
Из штаба дивизии прибыл связной. Он передал командиру полка приказ: всем самолетам до наступления темноты перелететь на аэродром Кватеры, где стоял бомбардировочный полк.
Двадцать восемь машин могли подняться в воздух, а пять — требовали ремонта.
Командир полка вызвал воентехника второго ранга Степана Ивлева.
— Вот что, — оторвавшись от карты, глухо сказал ему, — сейчас перелетаем на другой аэродром. Сами знаете, что поврежденные самолеты оставлять врагу мы не имеем права. В ваше распоряжение выделяется группа техников. Отремонтируйте до наступления рассвета. Ясно?
— Ясно, товарищ капитан.
— Еще одно обстоятельство. — С ящика из-под боеприпасов приподнялся военком полка. — Фашисты могут ворваться на аэродром. Если что... уничтожите самолеты. Сами с группой примкните к наземным войскам, обороняющим аэродром.
— Здесь останутся пять летчиков. С рассветом они перегонят отремонтированные машины на аэродром Кватеры, — добавил командир, закладывая в планшет свернутую карту. [18] ...
В таких условиях неисправные самолеты следовало уничтожить. Но как жаль было сжигать новенькие, еще пахнущие заводской краской и клеем МиГ-3. Техники торопливо ремонтировали их. Дел было много, а впереди всего несколько часов короткой июньской ночи. Соблюдая маскировку, работали в потемках, почти на ощупь. Аккумуляторным освещением пользовались осторожно и только при крайней необходимости.
Коротка июньская ночь. Едва отцветет закат, а уж восход скоро. Успели заменить два воздушных винта, водяной радиатор, три колеса, несколько трубопроводов и других мелких агрегатов. Заделали десятки пробоин в фюзеляжах и плоскостях....В два часа ночи они доложили: «Все машины исправны»....
А на аэродроме Кватеры готовились к боевым вылетам...
. Посадочная полоса была открыта со всех сторон, и лишь с юга, примыкая к шоссейной дороге Белосток — Волковыск, начинался лесной массив. На аэродром слетелись все уцелевшие за день самолеты на Белостокском и Гродненском направлениях, главным образом с приграничных аэродромов.
Притихли машины, смолкли голоса уставших людей. Наступило затишье. И вдруг в воздухе раздался рокот чужих моторов. Прошло мгновение. С земли было видно, как на аэродром под крутыми углами с двух сторон пикировали две группы Ме-110. Они сбросили бомбы, затем стали поливать аэродром пулеметными очередями. Запылали Кватеры. Более пятнадцати минут продолжалась бомбежка....
Беркаль отдал распоряжение готовить к полету «миги». Переливали из баков неисправных машин бензин, перестанавливали бортовые баллоны со сжатым воздухом для запуска моторов. Пять «мигов» перегнали на аэродром Барановичи, тоже забитый самолетами, преимущественно истребителями И-16 и И-15-бис, расставленными по его границе.
Командир полка доложил подъехавшему на «эмке» командиру авиадивизии полковнику Татанашвили, кто он и откуда прибыли с ним люди. [20]
Комдив тут же поставил боевую задачу — патрулированием прикрыть аэродром.
...Командир полка отдал приказ: оставшемуся личному составу собраться на аэродроме Балбасово — пункте сбора летного и технического состава авиаполков округа, базировавшихся на приграничных аэродромах. ...
На другой день прибыли на аэродром Балбасово, где всего год тому назад формировался и получил путевку в жизнь наш полк.
Рассчитывали, что здесь дадут самолеты, но весь резерв был уже передан другим авиаполкам. Нас направили в Орел, где сразу же выделили несколько самолетов МиГ-3 и Ути-4 для дежурных звеньев и тренировки молодых, еще не успевших вылететь на «мигах» летчиков. Началась напряженная учеба. Вскоре прибыли шесть транспортных самолетов Ли-2, на которых перебросили весь личный состав полка в район другого аэродрома. Там нас уже ожидали машины МиГ-3.
Полк перелетел на аэродром Шайковка Западного фронта, находившийся в восьми километрах к югу от города Спас-Деменска и ста километрах восточнее Смоленска.
Итак, мы снова на фронте. По нумерации наш полк оставался тем же, 129-м истребительным авиационным, но личный состав его обновлялся и прошел суровую школу первых дней войны. Короткий и горький этап, но без него, пожалуй, не было бы и последующих успехов в борьбе с фашистами на дальних подступах к столице нашей Родины. [21]

Добавлено через 53 минуты
А это данные из хроники о состоянии авиационной промышленности по годам (извиняюсь, ссылку на нее потерял).

129-й ИАП, вооруженный И-153 и МиГ-3, базировался в восьми километрах от границы у Тарново. К полудню на его поле выползли немецкие танки, но капитан Беркаль, правильно оценив ситуацию, перебазировал свой полк (вернее, его остатки) на основной аэродром под Белостоком. В бою над Ломжей мл. л-т В.Цебенко сбил Bf-109. Возможно, это была первая победа полка. Еще один "сто девятый" сбил ст.политрук А.Соколов. А.Кузнецов и В.Николаев уничтожили по одному Не-111. Всего за день полк сбил 6 самолетов, потеряв один свой.
124-й, 126-й и 129-й ИАП входили в состав 9-й СмАД, которой командовал Герой Советского Союза генерал-майор С.Черных. Дивизия имела в своем составе и другие полки, причем не только истребительные. По архивным данным она сбила 85 самолетов противника (эта цифра может быть завышенной - прим. ред). Эта дивизия, базировавшаяся на Белостокском выступе, - наиболее пострадавшее в тот день авиасоединение, передовые аэродромы которого подверглись не только непрерывным штурмовкам и бомбежкам, но также артиллерийскому и минометному обстрелу. Из 409 самолетов дивизии к вечеру уцелело лишь 62 машины.

[NichtLanden]

. Из 409 самолетов дивизии к вечеру уцелело лишь 62 машины.[/SIZE]

========================================
Ясен пень немцы рисковали, теряли самолеты, экипажи но свою задачу - а именно вывод из строя ВВС РКАА - выполнили...Вот они - от одного до шести вылетов в день

[alex70]

А это данные из хроники о состоянии авиационной промышленности по годам (извиняюсь, ссылку на нее потерял).

http://ef.1939-1945.net/005_af_01.shtml#top