http://lib.ru/INOFANT/UELS/russia.txt
В январе 1914 года я провел недели две в Петрограде и Москве; в
сентябре 1920 года г.Каменев, член русской торговой делегации в Лондоне,
предложил мне снова посетить Россию. Я ухватился за это предложение и в
конце сентября отправился туда с моим сыном, немного говорившим по-русски.
Мы пробыли в России 15 дней; большую часть из них - в Петрограде, по
которому мы бродили совершенно свободно и самостоятельно и где нам
показали почти все, что мы хотели посмотреть. Мы побывали в Москве, и у
меня была продолжительная беседа с г.Лениным, о которой я расскажу дальше.
В Петрограде я жил не в отеле "Интернационал", где обычно останавливаются
иностранцы, а у моего старого друга Максима Горького. Нашим гидом и
переводчиком оказалась дама, с которой я познакомился в России в 1914
году, племянница бывшего русского посла в Лондоне. Она получила
образование в Ньюнхэме, была пять раз арестована при большевиках; выезд из
Петрограда был ей запрещен после ее попытки пробраться через границу в
Эстонию, к своим детям; поэтому уж она-то не стала бы участвовать в
попытке ввести меня в заблуждение. Я говорю об этом потому, что на каждом
шагу, и дома и в России, мне твердили, что нам придется столкнуться с
Самой тщательной маскировкой реальной действительности и что нас все время
будут водить в шорах. ...
... У крестьян сытый вид, и я сомневаюсь, чтобы им жилось много хуже, чем в
1914 году. Вероятно, им живется даже лучше. У них больше земли, чем
раньше, и они избавились от помещиков. Они не примут участия в какой-либо
попытке свергнуть советское правительство, так как уверены, что, пока оно
у власти, теперешнее положение вещей сохранится. Это не мешает им всячески
сопротивляться попыткам Красной Гвардии отобрать у них продовольствие по
твердым ценам. Иной раз они нападают на небольшие отряды красногвардейцев
и жестоко расправляются с ними. Лондонская печать раздувает подобные
случаи и преподносит их как крестьянские восстания против большевиков. Но
это отнюдь не так. Просто-напросто крестьяне стараются повольготнее
устроиться при существующем режиме. ...
... Вы, конечно, скажете, что это зрелище беспросветной нужды и упадка
жизненных сил - результат власти большевиков. Я думаю, что это не так. О
самом большевистском правительстве я скажу позднее, когда обрисую всю
обстановку в целом. Но я хочу уже здесь сказать, что эта несчастная Россия
не есть организм, подвергшийся нападению каких-то пагубных внешних сил и
разрушенный ими. Это был больной организм, он сам изжил себя и потому
рухнул. Не коммунизм, а капитализм построил эти громадные, немыслимые
города. Не коммунизм, а европейский империализм втянул эту огромную,
расшатанную, обанкротившуюся империю в шестилетнюю изнурительную войну. И
не коммунизм терзал эту страдающую и, быть может, погибающую Россию
субсидированными извне непрерывными нападениями, вторжениями, мятежами,
душил ее чудовищно жестокой блокадой. Мстительный французский кредитор,
тупой английский журналист несут гораздо большую ответственность за эти
смертные муки, чем любой коммунист. Но я вернусь к этому после того, как
несколько подробнее опишу все, что мы видели в России во время нашей
поездки. Только получив какое-то представление о материальных и духовных
проявлениях русской катастрофы, можно понять и правильно оценить
большевистское правительство. ...
... В конце 1917 года Россия пережила такой всеобъемлющий крах, какого не
знала ни одна социальная система нашего времени. Когда правительство
Керенского не заключило мира и британский военно-морской флот не облегчил
положения на Балтике, развалившаяся русская армия сорвалась с линии фронта
и хлынула обратно в Россию - лавина вооруженных крестьян, возвращающихся
домой без надежд, без продовольствия, без всякой дисциплины. Это было
время разгрома, время полнейшего социального разложения. Это был распад
общества. Во многих местах вспыхнули крестьянские восстания. Поджоги
усадьб часто сопровождались жестокой расправой с помещиками. Это был
вызванный отчаянием взрыв самых темных сил человеческой натуры, и в
большинстве случаев коммунисты несут не большую ответственность за эти
злодеяния, чем, скажем, правительство Австралии. Среди бела дня на улицах
Москвы и Петрограда людей грабили и раздевали, и никто не вмешивался. Тела
убитых валялись в канавах порой по целым суткам, и пешеходы проходили
мимо, не обращая на них внимания. Вооруженные люди, часто выдававшие себя
за красногвардейцев, врывались в квартиры, грабили и убивали. В начале
1918 года новому, большевистскому правительству приходилось вести жестокую
борьбу не только с контрреволюцией, но и с ворами и бандитами всех мастей.
И только к середине 1918 года, после того как были расстреляны тысячи
грабителей и мародеров, восстановилось элементарное спокойствие на улицах
больших русских городов. Некоторое время Россия была не цивилизованной
страной, а бурным водоворотом беззаконий и насилия, где слабое, неопытное
правительство вело борьбу не только с неразумной иностранной интервенцией,
но и с полнейшим внутренним разложением. И Россия все еще прилагает
огромные усилия, чтобы выйти из этого хаоса. ...
... Наука, искусство, литература - это оранжерейные растения, требующие
тепла, внимания, ухода. Как это ни парадоксально, наука, изменяющая весь
мир, создается гениальными людьми, которые больше, чем кто бы то ни было
другой, нуждаются в защите и помощи. Под развалинами Российской империи
погибли и теплицы, где все это могло произрастать. Грубая марксистская
философия, делящая все человечество на буржуазию и пролетариат,
представляет себе всю жизнь общества как примитивную "борьбу классов" и не
имеет понятия об условиях, необходимых для сохранения интеллектуальной
жизни общества. Но надо отдать должное большевистскому правительству: оно
осознало угрозу полной гибели русской культуры и, несмотря на блокаду и
непрестанную борьбу с субсидируемыми нами и французами мятежами и
интервенцией, которыми мы до сих пор терзаем Россию, разрешило эти
"спасательные" организации и оказывает им содействие. Наряду с Домом
ученых создан Дом литературы и искусств. За исключением некоторых поэтов,
никто сейчас в России не пишет книг, никто не создает картин. Но
большинство писателей и художников нашли работу по выпуску грандиозной по
своему размаху, своеобразной русской энциклопедии всемирной литературы. В
этой непостижимой России, воюющей, холодной, голодной, испытывающей
бесконечные лишения, осуществляется литературное начинание, немыслимое
сейчас в богатой Англии и богатой Америке. В Англии и Америке выпуск
серьезной литературы по доступным ценам фактически прекратился сейчас
"из-за дороговизны бумаги". Духовная пища английских и американских масс
становится все более скудной и низкопробной, и это нисколько не трогает
тех, от кого это зависит. Большевистское правительство, во всяком случае,
стоит на большей высоте. В умирающей с голоду России сотни людей работают
над переводами; книги, переведенные ими, печатаются и смогут дать новой
России такое знакомство с мировой литературой, какое недоступно ни одному
Другому народу. Я наблюдал эту работу и видел некоторые из этих книг. Я
пишу "смогут" без твердой уверенности. Потому что, как и все остальное в
этой разрушенной стране, эта созидательная работа носит отрывочный, наспех
организованный характер. Какими путями всемирная литература дойдет до
русского народа, я не представляю. Книжные магазины закрыты, а торговля
книгами запрещена, как и всякая торговля вообще. Вероятно, книги будут
распределяться по школам и другим учреждениям. ...
... Если бы мировая война продолжалась еще год или больше, Германия, а
затем и державы Антанты, вероятно, пережили бы свой национальный вариант
русской катастрофы. То, что мы застали в России, - это то, к чему шла
Англия в 1918 году, но в обостренном и завершенном виде. Здесь тоже
нехватка продуктов, как это было в Англии, но достигшая чудовищных
масштабов; здесь тоже карточная система, но она сравнительно слаба и
неэффективна; в России спекулянтов не штрафуют, а расстреливают, и вместо
английского D.O.R.A. (Закона о защите государства) здесь действует
Чрезвычайная Комиссия. То, что являлось неудобством в Англии, возросло до
размеров бедствия в России. Вот и вся разница. ...
... Основная катастрофа
произошла в 1917 году, когда чудовищно бездарный царизм стал окончательно
невыносим. Он разорил страну, потерял контроль над армией и доверие всего
населения. Его полицейский строй выродился в режим насилия и разбоя.
Падение царизма было неизбежно.
Но в России не было другого правительства, способного прийти ему на
смену. На протяжении многих поколений усилия царизма были направлены
главным образом на то, чтобы уничтожить всякую возможность замены его
другим правительством. Он держался у власти именно благодаря тому, что,
как бы плох он ни был, заменить его было нечем. Первая русская революция
превратила Россию в дискуссионный клуб и арену политической драки.
Либеральные круги, не привыкшие действовать и брать на себя
ответственность, пустились в шумные споры о том, должна ли Россия быть
конституционной монархией, либеральной республикой, социалистической
республикой и так далее. Среди всей этой неразберихи позерствовал
"благородный либерал" Керенский; на поверхность всплывали разные
авантюристы, "сильные личности", лжесильные личности, российские монахи и
российские бонапарты. Исчезли последние остатки общественного порядка. К
концу 1917 года на улицах Москвы и Петрограда убийства и ограбления стали
таким же обычным явлением, как автомобильные происшествия на улицах
Лондона, с той разницей, что на них обращали еще меньше внимания. На
пароходе, шедшем из Ревеля, я встретил американца, бывшего представителя
"Америкэн харвестер компани" в России, который находился в Москве во время
этой полнейшей анархии. Он рассказывал об ограблениях среди бела дня, о
часами валявшихся в канавах трупах, мимо которых занятые своими делами
люди проходили так же, как проходят у нас мимо валяющегося на тротуаре
дохлого котенка.
По этой лихорадящей, объятой смятением стране разъезжали представители
Англии и Франции, неспособные понять сущность безмерной трагедии,
происходившей на их глазах, думавшие только о войне и настойчиво
требовавшие от русских, чтобы они продолжали сражаться и начали новое
наступление против Германии. Но, когда немцы стали прорываться к
Петрограду - через Прибалтику и морем, - британское адмиралтейство то ли
из чистой трусости, то ли из-за интриг монархистов не пришло на помощь
России. Это совершенно ясно подтвердил ныне покойный лорд Фишер. И вот Эта
несчастная страна, смертельно больная, в бреду, приближалась к гибели.
И во всей России и среди русских, разбросанных по всему свету, была
лишь одна организация, объединенная общей верой, общей волей, общей
программой; это была партия коммунистов. В то время как вся остальная
Россия была либо пассивна, как крестьянство, либо занималась бесплодными
спорами, либо предавалась насилию или дрожала от страха, коммунисты,
воодушевленные своими идеями, были готовы к действию. Число коммунистов
было очень мало; они и теперь составляют меньше одного процента населения
России. Партия насчитывает не более 600.000 человек; из них, вероятно, не
больше 150.000 активных членов. Тем не менее она сумела захватить и
удержать власть в развалившейся Империй, потому что в те страшные дни она
была единственной организацией, которая давала людям единую установку,
единый план действий, чувство взаимного доверия. Это было и есть
единственно возможное в России, идейно сплоченное правительство.
Сомнительные авантюристы, терзающие Россию при поддержке западных держав,
- Деникин, Колчак, Врангель и прочие - не руководствуются никакими
принципиальными соображениями и не могут предложить какой-либо прочной,
заслуживающей доверия основы для сплочения народа. По существу, это просто
бандиты. Коммунисты же, что бы о них ни говорили, - это люди идеи, и можно
не сомневаться, что они будут за свои идеи бороться. Сегодня коммунисты
морально стоят выше всех своих противников. Они сразу же обеспечили себе
пассивную поддержку крестьянских масс, позволив им отобрать землю у
помещиков и заключив мир с Германией. Ценой многочисленных расстрелов они
восстановили порядок в больших городах. Одно время расстреливали всякого,
кто носил оружие, не имея на то разрешения. Это была примитивная,
кровавая, но эффективная мера. Для того, чтобы удержать власть,
коммунистическое правительство создало Чрезвычайную Комиссию, наделив ее
почти неограниченными полномочиями, и красным террором подавило всякое
сопротивление. Красный террор повинен во многих ужасных жестокостях; его
проводили по большей части ограниченные люди, ослепленные классовой
ненавистью и страхом перед контрреволюцией, но эти фанатики по крайней
мере были честны. За отдельными исключениями, расстрелы ЧК вызывались
определенными причинами и преследовали определенные цели, и это
кровопролитие не имело ничего общего с бессмысленной резней деникинского
режима, не признававшего даже, как мне говорили, советского Красного
Креста. И, по-моему, сейчас большевистское правительство в Москве не менее
устойчиво, чем любое правительство в Европе, и улицы русских городов так
же безопасны, как улицы европейских городов. ...
... Должен признаться, что в России мое пассивное неприятие Маркса перешло
в весьма активную враждебность. Куда бы мы ни приходили, повсюду нам
бросались в глаза портреты, бюсты и статуи Маркса. Около двух третей лица
Маркса покрывает борода - широкая, торжественная, густая, скучная борода,
которая, вероятно, причиняла своему хозяину много неудобств в повседневной
жизни. Такая борода не вырастает сама собой; ее холят, лелеют и
патриархально возносят над миром. Своим бессмысленным изобилием она
чрезвычайно похожа на "Капитал"; и то человеческое, что остается от лица,
смотрит поверх нее совиным взглядом, словно желая знать, какое впечатление
эта растительность производит на мир. Вездесущее изображение этой бороды
раздражало меня все больше и больше. Мне неудержимо захотелось обрить
Карла Маркса. Когда-нибудь, в свободное время, я вооружусь против
"Капитала" бритвой и ножницами и напишу "Обритие бороды Карла Маркса". ...
И т. д. и т. п.
Ответить с цитированием
Сообщение от ssh
