Как только отошли от царя Сильвестр и Адашев и умерла царица, Иван Васильевич словно вырвался на волю. Пошли пиры непристойные, с пирами начались опалы и казни. Иван Васильевич принялся отравлять в ссылку и казнить смертью благоприятелей Сильвестра и Адашева. Так погибли многие со всей ближней родней, даже с малыми детьми. Были и такие, что сложили головы неведомо за что, ради одного своего богатства; добром их хотели поживится новые любимцы царские и не задумывались обнести перед царем ни в чем неповинных.
Нет той неправды и того злого дела на которое бы не пошли опричники. Они облыгали земских, ложно доносили на них в измене, в недобрых замыслах, грабили их без совести, без страха Божия. Опричня не знала над собой никакого суда, кроме гнева царского, никто из земских, кому дорога была своя голова, не смел и помыслить жаловаться на опричника суду.
Иван Васильевич.. вел житие себе по сердцу: безчинным пирам и разным утехам не было конца. Но Бог не посылал мира в его сердце: пытки и казни шли своим чередом. Иван Васильевич молился горячо, клал земные поклоны так крепко, что на лбу у него оставались кровавые пятна, а потом шел пытать и мучить людей.
Так шел год за годом. В 1568 году король Польский и Литовский подослал ко многим боярам грамоты, переманивая их к себе на службу. Пошли пытки и казни пуще прежних. Опричники рыскали по улицам московским, всенародно убивали опальных людей и не давали их хоронить.
Про поход на Новгород:
Один бродяга был наказан за что-то Новгородцами и задумал на них злую месть. Он донес, будто Новгородцы предались Польскому королю и грамоту об этом положил в Софийском соборе за икону Божей матери. Царь послал в Новгород верного человека, тот нашел грамоту на указанном месте. На грамоте была подпись архиепископа Пимена и лучших людей Новгородских. Подписи были на вид верны: бродяга подделал их умеючи. Иван Васильевич решил оставить по себе Новгородцам долгую память, казнить их за измену так, как земля Русская еще не видывала.
Он поднялся в поход и в январе дошел до Новгорода. На третий день вьехал он в город, слушал в Софийском соборе обедню и потом пошел обедать в столовую палату к архиепископу. Позже немного, Иван Васильевич вдруг крикнул страшным криком. Это был знак: опричники бросились грабить казну Пименову, все его палаты и клети, а самого архиепископа посадили под крепкую стражу. Начался суд. К царю приводили бояр, служилых и других людей с женами и детьми. Их пытали, а потом кидали в Волхов. Ратные люди ездили по Волхову, и кто всплывал, того прихватывали рогатинами, кололи копьями, рубили топорами. Эта кровавая расправа тянулась целых пять недель.
Но не кончились еще все беды от доноса подлого бродяги. Иван Васильевич принялся допрашивать людей людей, привезенных из Новгорода, и розыскивать в Москве виноватых, которые будто были с ними за одно. Это сыскное дело тянулось несколько месяцев; многие не выдержали пыток и клепали на себя и на других. Число осужденных росло с каждым днем; сюда попали и некоторые из любимцев царских, опричников: до того Ивану Грозному чудилась везде измена. Наконец 25 июля осужденных казнили: одного рубили топорами, другого жгли, третьего обливали вперемежку то кипятком то студеной водой. Четыре часа тянулось кровавое зрелище; казнено более 150 человек. Этот год был самым лютым временем. После стало легче, но Иван Васильевич не изменился до конца жизни: так же был скор на гнев, так же чуток на доносы. Оберегая свою власть пуще зеницы ока, Иван Васильевич то и дело выискивал своих ослушников и лиходеев. Без пыток и казней он жить не мог, становился сумрачен, угрюм. Каков он был в больших делах, таков и в забавах. Одному боярину он отрезал ухо, потехи ради, любимому своему шуту опрокинул на голову мису горячих щей, и когда шут завопил от боли и побежал, то ударил его ножом и положил мертвым. Глядя на гуляющий народ, Иван Васильевич иногда спуска на него медведей и забавлялся, когда толпа в страхе разбегалась, а медведи догоняли и уродовали людей.
Ответить с цитированием