Некто Npobop
Появилась и значительная часть населения - голосовавших за Путина - которую можно не жалеть, с интересами и жизнью которых можно не считаться. Это развязывает руки для самых радикальных перемен.
Наконец, политическое поле расчищается, делится на радикально за и против. А подстилок, призывающих "успокоиться и уважать выбор", посылать в тот вонючий бордель (наш-дом-россию-и-семью), откуда они вылезли.
Не признавать власть и законы и спокойно, настойчиво работать на разрушение подлейшего государства.

"Надо резать не чиновников и ментов. Надо резать толстых тёток из Сбербанка, почты России и ЖЭКа. Это они настоящие враги. Это они четвёртого марта выбрали нам Путина на 12 лет".
Печаль состоит в том, что наличие вот таких дефектных особей в русской популяции каким-то образом запрограммировано культурой. Ведь ничего нового. Вот, например, как описывал "сахарных болотников" Николай Лесков в 1864 г:
Араповские стремления были нежнейшая сентиментальность перед тем, чего желал Бычков. Этот брал шире:
-- Залить кровью Россию, перерезать все, что к штанам карман пришило. Ну, пятьсот тысяч, ну, миллион, ну, пять миллионов, -- говорил он. -- Ну что же такое? Пять миллионов вырезать, зато пятьсот пять останется и будут счастливы.
-- Пятьдесят пять не останется, -- заметил Ярошиньский.
-- Отчего так?
-- Так. Вот мы, например, первые такей революции не потршебуем: не в нашем характере. У нас земя купиона, альбо тож унаследована. Найден повинен удовольниться тим, цо ему пан Бог дал, и благодарить его.
-- Ну, это у вас... Впрочем, что ж: отделяйтесь. Мы вас держать не станем.
-- И Литва теж такей революции не прагнет.
-- И Литва пусть идет.
-- И козаччина.
-- И она тоже. Пусть все отделяются, кому с нами не угодно. Мы старого, какого-то мнимого права собственности признавать не станем; а кто не хочет с нами -- живи сам себе. Пусть и финны, и лифляндские немцы, пусть все идут себе доживать свое право.
-- Запомнил пан мордву и цыган, -- заметил, улыбаясь, Ярошиньский.
-- Все, все пусть идут, мы с своим народом все сделаем.
-- А ваш народ собственности не любит?
Бычков несколько затруднился, но тотчас же вместо ответа сказал:
-- Читайте Гагстгаузена: народ наш исповедует естественное право аграрного коммунизма. Он гнушается правом поземельной собственности.
-- Правда так, панове? -- спросил Ярошиньский, обращаясь к Розанову, Райнеру, Барилочке, Рациборскому, Пархоменке и Арапову.
-- Да, правда, -- твердо ответил Арапов.
-- Да, -- произнес так же утвердительно и с сознанием Пархоменко.
-- Мое дело -- ``скачи, враже, як мир каже``, -- шутливо сказал Барилочка, изменяя одним русским словом значение грустной пословицы:
``Скачи, враже, як пан каже``, выработавшейся в дни польского панованья. -- А что до революции, то я и душой и телом за революцию.
Оба молодые поляка ничего не сказали, и к тому же Рациборский встал и вышел в залу, а оттуда в буфет.

-- Ну, а вы, пане Розанов? -- вопросил Ярошиньский.
-- Для меня, право, это все ново.
-- Ну, однако, як вы уважаете на то?
-- Я знаю одно, что такой революции не будет. Утверждаю, что она невозможна в России.
-- От чловек, так чловек! -- радостно подхватил Ярошиньский: -- Россия повинна седзець и чакаць.
-- А отчего-с это она невозможна? -- сердито вмешался Бычков.
-- Оттого, что народ не захочет ее.
Я сейчас, как Розанов, продолжаю утверждать, что революции не будет, что она не возможна в России, и что народ революции не хочет.
А от дефектных либералов надо время от времени нацию чистить, да... Эх, где ты, 37-й год? Сейчас такое уже не возможно, к сожалению. Думаю, разумно за счет государства переселять либералов в счастливые и свободные западные страны. Я б прям госпрограмму принял по организации эмиграции желающих в демократический Ирак, Египет или Ливию